ЛОНС

(piter)


опубликовано на neo-lit.com


Лонс

Лонс проснулся от громкой музыки, включенной сестрой. Он особо не разбирался в ее вкусах, но вроде Земфира. Сегодня воскресенье и у Лонса относительно свободный день. Он завтракает кефиром с хлопьями, проверяет почту на Яндексе и заходит на несколько полезных сайтов www.rusist.ru , www.hools.narod.org , выходит в гесту. После его вчерашнего сообщения какой-то мудак из вражьей фирмы начал попердывать, мол, приедете к нам в город, считай, вам хана. Лонс улыбается, зевает, берет трубку и звонит.

- Алле, Дэйл, чем занят? Пойдем, пошляемся, ОК, тогда через час на старом месте.

Старое место – это название сквера, где установлен засранный голубями бюст какому-то чуваку. Никто не знает его фамилии и не помнит, когда это место стало своим у скинов. Но вроде не Ленин. У Ленина бородка. Поэтому так и называют - старое место.

Лонс одел клетчатую рубашку «Ben Sherman»; это было любимой маркой его. Культовой и стильной, хотя это, в принципе, одно и то же. В имени Бэн Шерман было что-то мурлыкающе приятное, и оттого можно было бы решить, что это внебрачный сын Шер и Бэтмана. Но в словах Шер-бэтман ему виделся этакий добрый улыбчивый грузин, который торгует на рынке шербетом, рахат-лукумом и прочими восточными слабостями. А вот грузин он любил не очень. Они были для него, как вороны для дачника в четвертом поколении. Таким наглым, но вполне преодолимым врагом.

А обуваясь в свои любимые, темно-зеленые Гриндера, на совести которых было две зимы, несколько погромов, два выезда и шесть гопников, Лонс заметил, что его обувь не совсем в порядке. То есть подошва самых крепких в мире ботинок начала отрываться! Возмущенный и удивленный этим фактом он упаковал правый ботинок в рюкзак с надписью «Oi!», надел коричневые «Камелоты» и отправился на встречу.

- Здорово.

-Зиг хайль!

-Пиво будешь?

-Давно разбогател?

- С тех пор, как на Моссад работаю.

Оба громко засмеялись.

Взяв по Старому Мельнику, они уселись на лавку. На деревянной скамье было выщерблено «Полякова – не целка. 16.08.99»

Дэйл продолжал:

-Иду вчера по району – смотрю цунареф какой-то околачивается, ну блядь, из жирных, при деньгах, с барсеткой – видно, что торгаш с рынка. Ну, я говорю, э, чурка, стой, по щщщам нахлобучить хочу он признал меня наверно, мы его племя в марте хорошо отмудохали. Мы тогда с цепями были. Он от меня бежать, ну я за ним бегу, только я в Гриндерах был, бежать трудно. Он заворачивает за угол- а там его племя стоит – курят, бабло пересчитывают. Видят – я один, ну теперь я бежать, но я все же в Гриндерах был. Хорошо, район свой, в чужом бы застрелили. Они щас все со стволами ходят……

Дэйл сделал большой глоток.

- В Гриндах – сказал Лонс - не бегать надо, в них надо пиздиться. В моих правда щас не попиздишься особо – с подошвой какая-то херня случилась. Вон – он кивнул на рюкзак – в ремонт пойду.

- Мля, вроде самые прочные боты. Только ты иди не в чурецкую мастерскую – а то он тебе малофьей вместо клея промажет. Хы-гггаххаааа…Вот еще в Нижнем случай с пацаном был. Переходил дорогу на оранжевый цвет…

-Желтый.

-Ну да. А там ПАЗик затормозил и в аккурат по ноге проехался. И нихуя! Только кожа на ботинке треснула – а ноге – нихуя.

***

Спустя час Лонс направлялся в белый ларек с коряво нарисованным на нем сапогом. Его недавно выбритая голова сияла на непривычно ярком весеннем солнце. Подойдя к белому ларьку, он заглянул в дверь. На него с опаской посмотрел двадцатилетний азербайджанец Керим. Этот гастарбайтер мирно работал у своего более предприимчивого соотечественника, обозначенного на табличке как ЧП Бабиян

Не говоря ни слова, Лонс вытащил правый ботинок из рюкзака.

-Прашыть будит сто рублэй. – сказал Керим, осмотрев массивный ботинок и быстро поняв желание клиента.

- Сто рублей!!! Да ты охуел, чурка ебаная!!! – Парень тут же повалился на пол. Гриндер незамедлительно прилетел ему по щщам. С досок, прикрепленных к стене, посыпались женские сапоги, набойки и гвозди, банки с клеем, одна из них разбилась, наполнив пространство резким химическим запахом. Лонс наносил удары, в шею, по ребрам.

Сапожник что-то быстро бормотал на своем языке.

***

Иногда они с пацанами устраивали пидор-контроль. Это значило, что они шли бить гомосексуалистов - излюбленных жертв своих. Пидора были идеальными жертвами: драться не умели, бегали вальяжно, словно на фитнессе, а ментов боялись не меньше, чем скинов. Сначала вылазили в Интернет на www.love.gay.ru регились там – каждый раз под разными именами , смотрели анкеты пидорОв (с ударением на последний слог, это типа как компАс) затем представлялись мальчиками, желающими очутиться в сильных и опытных мужских руках. Потом шла переписка смс, они назначали встречу. Пидора в последнее время шли шугливыми, фотку первыми не высылали, боясь, видимо провокаций. Приходилось искать в инете какие-нибудь смазливые фотки и выдавать их за свои. Но они все равно боялись. В городе все знали, что за пару месяцев было замочено несколько пидоров. Битами и ножами. Пидора тоже это знали. Поэтому боялись. Приходилось ловить на живца. В роли живца выступил Шрек, шестнадцатилетний скин с глумливой рожей.

Шрек вышел в аську. Никнейм придумывали всей компанией.

- SerGAY^ привет, хочу как можно скорее тебя увидеть…………………. J

- Man ^ не проблема. Как насчет завтра у памятника Мухину ........

- SerGAY^: ага, давай в 6….

-Man^ мне лучше в 5

- SerGAY^ ну ладно, жду , пока…………

***

На следующий день пацаны шифровались у памятника Мухину. Они реально шифровались. Шрек сам их разглядеть не мог.

Шрек сказал, что будет в бейсболке и с черным рюкзаком. Назвался Ильей.

Подходит в 17.03 какой-то скользкий тип. Про таких как раз меньше всего подумаешь.

- Вы наверно, Илья? – Интонация м-а-асковская, читай, педерастическая.

- Да, только пошли отсюда быстрее, пошли. – Под локоть Шрек уводит его в подворотню.

За ними, оглядываясь, продвигаются остальные. На лице пиндоса подозрение.

- Меня в реале Артур зовут… - помолчав, сказал пиндос.

- Пиздец тебе, Артур.

- Что!? - Его подозрение было верным.

- А вот что. - Шрек эффектно зарядил ему по скуле, затем нанес серию

ударов в живот, но это уже ногами, затем кастетом раскрошил передние зубы.

Тут подоспели другие ребята

- Эээ…Шрек ты нам-то оставь, не наглей. – И уже обращаясь к обмякшему

телу с окровавленным ртом:

- Что, педрила, допрыгался?

Остальные допинывали его ботинками. Он нечленораздельно мычал.

***

В крю, в которое входил Лонс, главным был молчаливый высокий Фюлер. Неизвестно, почему он был молчаливым: то ли он следовал народной мудрости «молчи - за умного сойдешь», то ли сказать ему кроме «Зиг хайль» и «Мочи!!!!» было нечего. И о Фюлере Лонсу было известно немного. Может, оно и к лучшему, -думал он, питая к Фюлеру уважение и иерархический страх. Но случалось, что язык Фюлеру развязывал портвейн. Этот напиток нордических богов приоткрыл Лонсу некоторые тайны. Оказалось, что Фюлера зовут Иваном, его день рождения через 63 дня после дня рождения Гитлера и что он несколько раз пил настоящее немецкое пиво. Рассказы о черных и желтых погромах слушались с меньшим интересом, однако слушались.

В тот же день Лонса посетила во сне портвейновая фея, которая вывела его на время за грани скучной реальности.

Лонс стоял на каком-то непонятном возвышении, то ли на трибуне, то ли на эшафоте. Понять, что это он не мог, поскольку гул толпы из нескольких тысяч человек мешал сосредоточиться. Толпа гудела и в разных местах вспыхивала то ли фаерами, то ли факелами. Тут Лонс понял, что эшафот скорее трибуна, и толпа смотрит на него. Поначалу эта сцена в духе фильмов Лени Рифеншталь его смутила и испугала. Он пытался издать какой-то клич, и стоило ли ему что-то сказать, что выкрикнуть нечленораздельное на языке, которого он никогда не знал и не узнает, толпа мгновенно это повторяла, наполнив черное небо фейерверком, выпущенном из тысяч глоток. Тут толпа неожиданно затихла, и непонятно откуда взявшийся голос: «вставай, лентяй, тебе в ПТУ пора», – вернул Лонса на грешную землю. На занятии по обработке дерева, Лонс отвлекся от станка, на котором, как пряжа на веретене крутилась горбыль. Он думал о своем сне. Стать Фюлером?, занять его место?, свергнуть его? Как? – в голове Лонса крутился план микрореволюции а рядом впустую крутился станок, мурыжащий древозаготовку.

После часа экзистенциальных душевных изысканий, Лонс решил, что Фюлера свергать не будет, а во искупление греховного сна сделает ему подарок. Тем более что со дня рождения Адольфа прошел месяц. Лонс всегда знал, что лучший подарок – сделанный своими руками. Или книга. Посему то чудо поп-арта, которое он задумал, немало бы удивило Фюлера. Для начала он купил кусок белой прорезиненной ткани. Эта ткань не промокнет, когда флаг сделанный из нее взовьется на центральной площади, среди трупов генетического мусора. Это будет после наступления НС революции. Но белый флаг сам по себе символизирует, как известно, не столько победу, сколько наоборот. Посему было решено украсить его интернациональным слоганом воинов Четвертого Рейха «Wite Paver» Проконсультировавшись с соратниками относительно правильности написания, было решено приступать к делу. В одного бы Лонс не справился и для скорейшего достижения задачи поднапряг еще пару парней из крю. В их задачи входило сдирать кожу с пораженных ими гуков, цунарефов, и, по возможности, нигеров. По концептуальной задумке Лонса «Vait Pave» должно быть непременно выполнено из лоскутов кожи чужеродных элементов. Туда пошла кожа с Керима, ее хватило на две первых буквы, затем одна буква была вырезана с поясницы того самого Артура, еврейского профессорского сына, которому наступил пиздец. Кожаные буквы на флаге усыхали, становясь похожими на кожуру поздно выкопанной картошки. И даже после того как Лонс аккуратно покрыл их лаком для дерева, спизженным из мастерской ПТУ, они выглядели не очень презентабельно. В тот момент Лонс понял, что такими темпами он будет собирать подарок несколько лет и решил действовать в обход. В тот же вечер ему попался пьяный неформал в кожаной куртке цвета неотличимого от телесного цвета узкоглазых и широконосых. Куртка было мгновенно присвоена, и из нее Лонс вырезал еще четыре буквы. Через несколько дней он в ужасе открыл почтовый ящик и обнаружил какую-то казенную бумагу. Их он боялся весьма. В те доли секунды пока он гадал, откуда его беспокоят: из военкомата или из милиции, его нервные осьминоги неприятно зашевелились внутри. Зато невозможно передать те ощущения, когда глаза остановились на словах «Почта России». Лонсу впервые пришла бандероль. Он уже было и забыл, что соратнику из Москвы он успел проболтаться о подарке Фюлеру, но вскрыв прочный голубой полиэтилен дома, немало обрадовался. Соратник из Московии, Стержень, студент Медакадемии им. Сеченова решил помочь Лонсу. В пакете лежал аккуратный кусок кожи настоящего нигера размером 10 x 15см. Как выяснилось из письма, Стержень подрабатывал в морге санитаром и без проблем мог достать любую часть человеческого тела. Для трансплантации кожи в медицине существует прибор: нечто среднее между щипцами и совком для торта. Этой замысловатой штукой и снимается эпидермис с мясом. Точнее, сначала делается надрез, а потом, край надреза захватывают щипцы, отрывая кожу в точно заданном периметре. Лонс сотоварищи скальпировал жертв менее педантично: ножом. Лонс был дико рад подарку, хотя материала было мало. Что ж, Стержня понять тоже можно: куда делся квадратный метр кожи пускай даже самого бесхозного нигера, могли с него спросить..

Покумекав, Лонс понял, что этого лоскута хватит на еще одну, максимум полторы буквы. Вырезать из неформальской куртки было уже западло: Фюлер должен увидеть, как Лонс старался. Таким образом, Лонс мог стать если уж не первым, то уж точно вторым человеком в ячейке.

***

Тем временем день рождения Фюлера все приближался. Он был уже завтра. Флаг был готов, хотя существовало маленькое но. Нужно было расставить точки над «i», в самом прямом смысле слова «W i t e p a v e r !». Не хватало точки над «i». Лонс вышел на заплеванное крылечко подъезда, когда начался второй час ночи. Летняя луна, если к ней приставить палочку, давала букву «р», сообщая, что она как бы растущая. В последнее время Лонс свое внимание сосредотачивал в основном на буквах. Луна дробилась на блики в осколках стекла, что лежали возле мусорного бака. Лонс курил, затем бросил окурок, который, упав, дал маленький предсмертный фейерверк. Как только бычок коснулся земли, он понял, где возьмет и как поставит точку в этом деле. Вернувшись в квартиру, он зашел в ванну, достал из станка, которым Лонсов отец брил подмышки, безопасное лезвие «Нева» и, приспустив штаны, аккуратно срезал со своего бедра округлую плоскую родинку размером с пятикопеечную монету. К ранке он приложил вату, и натянул подтяжки на плечи.

Так он немного избавился от пигмента, порочащего арийскую расу.

Настенные часы с зеленым электронным циферблатом показывали 01:48.

Календарь сообщал, что наступило 22 июня.

КАНЕЦЪ.


Copyright © piter, 24.12.05