Младший брат Ивана Жабова
(Яго Яго)
опубликовано на neo-lit.com
Единственной причиной, по которой Иван Жабов приводил своего младшего брата Павлика Жабова на чердак был секс.
Иван был старше и умнее, поэтому легко убедил Павлика, что ничего плохого в этом нет.
- Пойми, - говорил он. - Все этим занимаются. И птички, и зайки. Даже Путин.
Павлик верил. Он верил всему, что говорил Иван Жабов.
Играть в "доктора" - это для дебилов. Иван Жабов придумал кое-что получше. Они играли в "тома сойера и негра джима"; в "сатана-клауса и развратного эльфа"; в "скин-хэда и корейскую виолончелистку".Постепенно фантазия Ивана Жабова иссякала, и чердачные игрища принимали тупой садистский характер.
- Куда ты дел золото партии, уёбище? - спрашивал Иван Жабов, тыкая в лицо Павлика хуем. - Отвечать! Говорить в микрофон! Что?! Громче! Касаться микрофона губами! Теперь сосать! Сосать микрофон!
Иван Жабов притянул Павлика за уши и кончил ему в рот. Тот захлебнулся, вырвался из объятий брата и зашелся надрывным кашлем.
- Тише, мелкий, - прикрикнул на него Иван Жабов, закуривая посторгазменную сигарету. - Мы же с тобой прямо над квартирой этого мудака с собакой. Щас поднимется, таких пиздюлей огребешь, - я тебе ангелом покажусь.
Павлик смотрел на Ивана Жабова снизу вверх преданными глазами. И в который раз Ивану Жабову померещилось что-то ненатуральное в этом взгляде.
"Маленький пиздюк не так прост, как кажется, - подумал он. - Надо к нему присмотреться. Нельзя ему позволить посягать на мой авторитет. Я был, есть и навсегда останусь лидером в наших отношениях".
- Ладно, - сказал Иван Жабов вслух. - Где золото партии, ты все равно не знаешь. Так что пойдем домой. Обедать. - Он затушил сигарету о запястье Павлика и открыл люк в полу. - Давай, лезь.
Как только братья оказались на площадке верхнего этажа, одна из дверей приоткрылась. Послышалось частое собачье дыхание.
- Run for your life, - крикнул Иван Жабов.
Он схватил Павлика за руку и потащил за собой. До самой своей двери братья неслись на зависть бегунам из Кении. Иван Жабов долго не мог попасть ключом в скважину. Только оказавшись дома, он почувствовал себя в безопасности.
По лестнице громыхали шаги соседа сверху. Он выводил свою псину на очередную войну с чистыми тротуарами. Иван Жабов посмотрел на них сквозь линзу глазка, представляя себе, что это оптический прицел.
- Ебаные собачники, - сказал он. - Нихуя в жизни не добились, только ходят и хвалятся, что их элитную суку дрючит ёбырь-медалист. И срут везде. Приду к власти - загоню всех собачников в газовые камеры.
Иван Жабов опустил глаза, рассчитывая увидеть привычное восхищение на лице брата. Но тот лишь внимательно разглядывал сигаретный ожог на запястье.
- Идем жрать, - буркнул Иван Жабов.
Он любил мясо. Но мяса не было. Был суп.
Пока суп разогревался, Иван Жабов смотрел в окно сквозь жалюзи. На игровой площадке возились дети. Их смех и крики всегда вызывали у Ивана Жабова злобу и головную боль. Так случилось и на этот раз.
"И этих в газовые камеры" - подумал он.
Он налил себе суп и ананасовый сок, который терпеть не мог, но пил, потому что слышал, что от этого сперма становится сладкой.
Перед Павликом он поставил пустую тарелку и пустой стакан.
Во время трапезы Павлик сидел с отстраненным видом. Потом послюнил палец и стал водить по кайме стакана, извлекая высокий тревожный звук. У-у-и-и-и-и-и-у-у.
- Прекрати, - сказал Иван Жабов.
У-у-и-и-и-у-у-и-и-и-и-у-у.
- Прекрати.
Вдруг Павлик ударил кулаком по столу, так, что посуда подпрыгнула.
- ИДИ НА ХУЙ, - закричал он, вставая. - ТЫ БЕСИШЬСЯ, ПОТОМУ ЧТО НИКТО ТЕБЯ НЕ ЛЮБИТ. НИКТО. В ДЕВЯТЬ ЛЕТ - НЕТ НИ ДРУЗЕЙ, НИ ДЕВУШКИ. ВСЕ ТЕБЯ НЕНАВИДЯТ. И Я ТЕБЯ НЕ НАВИЖУ. ИДИНАХУЙ. ИДИНАХУЙ.
В оцепенении Иван Жабов смотрел, как Павлик с двух рук показывает ему middlefinger"ы и исчезает за дверью детской.
Струйка ананасового сока стекала по подбородку.
Иван Жабов встал, постоял недолго перед закрытой дверью. Потом пошел в комнату, которую мать упорно называла "гостиной", хотя гости к ним не ходили. По телеку показывали хуйню. От нечего делать он снял с полки семейный альбом и стал пересматривать фотографии. Вот Ивану Жабову годик, он красный, толстый, с гитлеровской челкой. Вот Иван Жабов верхом на трехколесном велике. Вот он в обнимку с плюшевым медведем, которого спустя годы в сознательном возрасте будет ебать в жопу. Гринч. Ебаный Гринч. И ни на одной фотографии не было человека, называющего себя Павликом.
- Какой еще нахуй Павлик, - тихо сказал Иван Жабов. - Ведь я же единственный ребенок в семье. Поэтому и вырос эгоистом.
Другие дети не любили его и не принимали в свои игры. Каждая вылазка на игровую площадку в лучшем случае оборачивалась разбитым носом и порванной одеждой. Однажды его повалили на асфальт, прямо на расчерченную сетку для игры в классики, и сыпали ему в лицо песок из песочницы. Его рот был полон песка, он хрустел на зубах, забил уши, застрял в волосах, даже под веками были песчинки. До сих пор Иван Жабов просыпался по ночам от снов, в которых видел себя заживо погребенным в песочнице. Все что ему оставалось – смотреть хуйню по телеку и дрочить на чердаке.
У-у-и-и-и-у-у-и-и-и-и-у-у.
Иван Жабов встал, подошел к двери детской. Стиснув зубы, толкнул дверь и застыл на пороге.
Посреди комнаты стоял стул. На стуле сидел мальчик. Павлик.
Трогательный малыш с лицом Будды и плаксивым голосом, который ходил за ним как привязанный, задавал глупые вопросы, смеялся над его шутками и терпел его пиздюлины. Павлик ли? На нем не было одежды, меж раздвинутых голых ног с лишенным растительности лобком стояла виолончель. Мальчик водил по одной струне смычком, извлекая тот самый тревожный звук.
У-у-и-и-и-у-у-и-и-и-и-у-у.
Увидев Ивана Жабова, он улыбнулся.
– Ты кто? – спросил Иван Жабов.
Мальчик не ответил.
– Ты смерть? – снова спросил Иван Жабов. – Или ты бог?
Мальчик по-прежнему молчал. Только улыбался своей странной улыбкой и мучал струну.
С криком Иван Жабов развернулся и выбежал на игровую площадку.
FIN
Copyright © Яго Яго, 29.12.05