прелюдия истории безумия в постклассическую эпоху

(Модест Паскудин)

опубликовано на neo-lit.com

История одного безумия в постклассическую эпоху

Почти дожив еще один день, так называемой, многословно-голословной жизни, понял, что это всего лишь еще одна история безумия. День доживал, вычисляя, в традиционном смысле, то бишь сакральном – размышляя, квадратуру Круга. Читая Элиафаса Леви, смотря на квадраты и сакральные цифры, не то слово цифры, числа…

Зачем и почему дожил почти этот день, ставший еще одной маленькой во временной продолжительности главой моей истории безумия? Артюр Рембо… мысли направляются к мыслям о «последовательном расстройстве всех чувств», перемешиваются с Делезом – Гваттари и упираются в столп Жана Бодрийяра. Статуя Свободы в Нью-Йорке должна быть с лицом Бодрийяра и «Логикой смысла» Делеза в руках.

Cogito ergo sum – ужасно понял мсье Декарта, только в некотором контексте Паскаля и Бездны Черной. Бесконечность. Она серая пустыня, астральные пейзажи Бексинского. Ничего нет, только Я и Я и еще много Я… бредут по пустыне, и не упасть… Что-то несет меня.

Где-то в глубине абстрактно-умозрительной понимаю – не сойти, обречен дойти до конца…

Куда? Все это перемешано с сюжетами Лавкрафта. В миры иллюзии, неведомого Каддата. Человеческое вопиет о челОвечьем хлеве, Хлебе – камне. Камни влагают в наши руки, неживые симулякры… брэнды, марки и т.д. Да и люди сами… как это в Glamarama Эллиса.

Поистине Я есть, мое глупое субъективное Я. И этот текст в голове, вперемешку с Дзен в голове, Дао в голове – все остается тестом, и Я всего лишь текст. Потихоньку, да помаленьку перевожу себя полностью в текст I upload to media. I became to message... ведь не выразить это по-русски…

Всего лишь надо устранить напрочь Я из истории. Тогда пропадет. Канет точкой, мышонком в нору. Все эти безмолвно-глагольные чистописания. Буквы и параноидальная система алфавита, забытая на протяженности черной поверхности записи. Стили, призвания и функции нашего органически-разумного континуума заблудшей в никуда зауми. Требуется прививка смерти, шприц необходимости устранения. Болезнь… разум и дискурс в голове – это самая наиопаснейшая инфекция, выедающая и всеразъедающая, грань мнимого я и мнимого мира. Грань прошедшего звучания слова. Отзвук черно-калиберного цвета.

Текст будет продолжаться и помимо. Даже вопреки. «Избавь меня от сомнений!» - вопрошает Дэви Шиву. Избавь меня от слов.

Продолжительность бита и байта, становление виртуальной реальности. Приветствуют тебя слова. Единицы и нолики, мы единицы и нолики – засланы откуда-то. Мы на войне с людьми и людьми, как нелюдьми. Мы засели в них всерьез и надолго. Мы их чувства, мысли, желания будущего. Посылаем большой шизофренический конверт с письмом от… и до.

В контексте того, как множатся в единстве существовательные концепты, иконы и жития, бытийствует Шизофрения.

Подбегаю к каждой букве и приписываю значение каждой букве реальности.