Смыслоотсутствие
(Эйч)
опубликовано на neo-lit.com
бродящих женщин
и богинь с разорванным нижним бельём
страшными героиновыми глазами
полосканием ртов минералкой
поголовной никотиновой зависимостью
хлёстких пощёчин
герой поднялся
выходит на асфальтово-бетонное пространство
богинь не тронет
а женщинам подарит их заслуженные пятнадцать минут
за то, что его никто не ждал
закат пришёл и удалился
всё это уже было
восемь миллионов шестьдесят четыре тысячи ударов моего сердца назад
пошлая ретроспектива
огрызки карандашей и яблок
дымовая завеса головной боли
осознай: восемь миллионов мгновений моей жизни
лучших
незаслуженно
теперь вода уходит постепенно
забывая сны и битвы
рискуя взглянуть исподлобья
в пальцах она всё так же не любит ногти
особенно обгрызанные зубами
покинутая любым, кто не боялся приблизится на расстояние удара
всегда били и обязательно по лицу
обдирая костяшки и запястья
и голосом, которого тошнит от всего, включая собственное звучание
говорила обида и злость и рассыпчатая картошка откровений
которые нужно ещё услышать, просмотреть через сплетённые ветки
ресниц и бормотаний
стука пишущей машинки – свинского изобретения тех, кому страшно
смотреть на то, что сотворили твои пальцы с обгрызанными ногтями
с бумагой, всегда готовой отдаться
немой и податливой – люби или изнасилуй, она промолчит
оставит на теле своём твои немые ожоги
мне нравится разговаривать с ней как с другом
всё поймёт и непременно с полуслова
помолчит печально – знает, что разорву за любое ответное действие
шлюха с комплексом альтруизма
раздвигает ноги для всех, кто возьмёт в руки карандаш, перо
или шариковую ручку
уйду и снова вернусь
острые, похожие на иголки или рыбьи кости, зубы
легко справляются со своим предназначением быть полезными по ночам
в свете настольной лампы
ой, как всё это замечательно убивается одним словом
содержащим правду ровно на столько, на сколько и все остальные
болезные родименькие, припечатанные стальными штампами прямо на
дерево, которое когда-то было живое и питалось углекислым газом
и стихотворными строчками после полуночи
не осознавая холода талой воды, камней, серого неба, зимнего песка
и моря, шумящего всё так же задушевно и смертоносно
будто у нас есть хоть какой-нибудь выбор
но скоро придёт время
устало ляжет на камни
замрёт, ощущая равнодушие под своим телом
земле наплевать, что ты сейчас подохнешь у неё на груди и за что
твоя кровь её украшала
камни холодны как звуки
продрогших насквозь стальных струн
или уставших стальных больничных каталок
безногие обивают пороги смерти
выжившие усмиряют проигравших
а победители торгуются с победой
постепенно обнаруживая ненужность, оценивая грандиозность насмешки
прошлого, настоящего и будущего нет – поверь
и его не станет на самом деле
на ступнях и ладонях грязь
а думали, что трогают что-то особенное
специальное
и как достояние: высохшие заживо страницы и чувства,
вырванные с корнем деревья и лица,
пунктиром от абзаца к абзацу соляные столбы,
разговоры, не имеющие цели, смысла и желания,
победы, не имеющие место быть, как и право на существование,
чем я занимаюсь? какой в этом толк? кому это нужно? в чём смысл?
когда-то он был нужен и я искал его и это было похоже на оправдания
теперь во рту привкус пустоты
и снова про строчки: их надо выстроить в одну длинную линию
они должны быть как можно длиннее
чтобы сложнее было уследить за словами
чтобы потеряться в буквах
демоны первого этажа посылают открытки и кусочки окровавленной
печатной плоти от одного библиографа к другому
мы так плохо знаем друг друга, что плачем по ночам от обид
и уверенности в том, что скоро умрём и снова расстанемся
а мне и сейчас очень плохо
так что лучше я уйду в бесконечность нанизанных слов
пальцы сплетают карты узоров на всё той же бумаге
за ними спрятаны люди, убивающие нас одним своим видом
кирпичные осколки, о которые мы спотыкаемся
друзья со своими вечными пивом и смехом
книги, ждущие, что их прочтут и не понимающие
насколько они скучны и ненужны
сигареты, которые кончаются, которые взяли нас в добровольное рабство
часы, утверждающие, что нам пора вставать и идти
пища, без которой мы становимся худыми и вялыми
алкоголь, обманывающий наше мироощущение
секс, без которого мы становимся невозможны
сон, покоряющий наше желание увидеть ещё больше
знания, отрывочные и бестолковые, как будто бывают другие
белые листы вызывают чувство глупости и недееспособности
тетради исписаны не с той стороны
бардак, называемый творческим беспорядком
записи звуковых вариаций на тему гениальности и способности потрясти
инструменты щипковые, называющиеся музыкальными, до сих пор не пойму что это такое, хотя может так и должно быть
желание уничтожить вселенную и создать свою поинтересней и не такую сволочную
ох, мы малы и нелепы
играемся со знаками препинания
ведь на вопрос должен быть ответ
естественно его нет
нельзя так долго безнаказанно в него плеваться, а потом ещё рассчитывать на ответные действия –
жизнь не баловала и раньше, чего ради решил, что нач-нёт?
воздух в комнате трогательно дышит прокуренными лёгкими и икает
улетающим взглядом. точка. точка. точка. точка. точка.точка.точка. точка.точка. точка. точка.точка.точка.точка.точка.точка.чка.точка..
а боги бродят по брусчатке, оставляя следы сбитыми ступнями
следы похожи на наши лица, они также редко используют улыбку
боги спешат к пьедесталу, боги становятся на колени и закрывают глаза ладонями в заскорузлой корочке крови и волшебно-фонарных иллюзий
о, эти иллюзии
они живут в пепельной пустыне, откуда пришли наши боги
они живут в пустыне отчаяния,
они не дошли до счастья и остались там жить
боги приходят за ними, забирают и приносят к пьедесталу
замурованные в котором их ждём мы и тихонечко плачем
или смеёмся, что, собственно, не важно, потому что никто бы не захотел узнать точно
небо исполосовано сталью будёновской шашки
которая не может называться холодным оружием
в силу многих определяющих параметров
оно умирает
что-то, похожее на морскую капусту
первой свежести
забивает ему рот
ни вздохнуть
ни прошептать
последние слова разъяснений и слёзного прости за столь подлую подставу
от которой некоторые ещё способны убежать, но большинство – нет
так как не знают, что такое любить.
им знакомо это слово из словарей и латиноамериканских телесериалов
полных слёз и фальшивых эмоций
а те, кто умеет обнимать и целовать в шею
помалкивают из вредности или нежелания выставлять себя на посмешище
никто ж не поверит, что всё так просто
у нас тут ничего никогда не было простым в силу своей многогранности
как человеческая природа
или система взаимопроникающих извращений
называющаяся людским обществом
у нас есть куча монументальных достижений
вроде автомашин и полигонов, коммунальных вселенных и полос асфальта
составляющих нечто под названием город
полный чисел и замысловатых историй
полный углекислого газа, страха
мы так любим давать имена
чтобы знать, что это и не бояться
полный бессонницы, пыли, которую глотаешь
ночных окон, звона бутылок
здесь живут
Copyright © Эйч, 14.11.06