Ремизов, Пильняк, Замятин, Веселый, Набоков

(ZoRDoK)

опубликовано на neo-lit.com

Сегодня много читал.

Алексей Ремизов "Эмалиоль"

Автор понравился, рассказ - нет. Кончился ничем. Все равно общий оптимизм прорастает даже там, где его нет. Весь рассказ прочерчен нитью судьбы некого князя, который вместе с другими политическими и не политическими заключенными отправляется по этапу в Сибирь. Князь - не лицо, из-за спины которого ведется повествование, но, на мой взгляд, именно его судьба служит стержнем рассказу.

Создавая вокруг себя ореол налаженной жизни, будучи опекаемый совершенно всеми - крестьянами, бандитами, священниками, простыми людьми, князь по ошибке попадает в комнату к уголовным заключенным, где ночью его разрывают (в романе идет тонкий намек на то, что заключенные и два огромных негра (!) по-очереди делают из него петуха со смертельным исходом, т.е. по-русски - ебут в жопу).

Борис Пильняк. "Год их жизни"

Срань какая-то. Графоманская проза "ниочем". Только сегодня читал, а уже не помню вообще, про что это. А! Вспомнил. "Разухабистыми" словами и выражениями описана жизнь на крайнем севере двух почти звериных народных персонажей - Бабы и Мужика. Именно так, с большой буквы. Персонажи оба - здоровые во всех смыслах Жынка и Мужык, плюс с ними живет медведь. СЮжет повествует о том, как мужЫк берет ее в жены, она ему рожает ребенка, а медвеД уходит от них в лес искать себе тоже бабу. Единственный плюс этого рассказа (предположительно - почему Сорокин его включил сборник): много упоминаний про секс между двумя чИловеками.

Впрочем, "разухабистостью" славится вообще все начало 20-го века в русской литературе. Огромное число писталей пишут нереальным языком, подражая какому-то "народному говору", придуманному ими самими. Алексей Толстой, Андрей Платонов, Пильняк, Замятин, Артем Веселый - все не избежали этой заразы - игры с языком. Пример процитирую в подзаголовке "Артем Веселый".

Евгений Замятин. "Мамай"

Приятный язык в сравнении с многими предыдущими. Впрочем, я уже писал - мне кроме "Мы" у Замятина ничего (а это ничего - это рассказы) не нравится. Уже читал давно в сборнике.

Исаак Бабель. "Эскадронный Трунов"

Много раз слышал эту фамилию. И вот, познакомился с творчеством. Охуенно! Вроде бы "военная" проза - по гражданской войне (красные * белые), но насколько здесь автор ни на одной из сторон (повествование, причем, от первого лица). Бандиты все - и в то же время эти же все герои, и им сопереживаешь и ненавидишь. Проще сказать, что каждый здесь и фашист, и гумманист - и герой, и паскуда.

Начало расположило к себе сразу :)) "Все попадания у Трунова были в лицо, щеки его были усеяны ранами, язык вырван".

Артем Веселый. "Реки огненные".

Сначала хотел бросить читать. Тот самый "разухабистый" слог здесь доведен до абсурда - весь рассказ, а это 40 страниц, написан от лица двух бухих матросов-головорезов. Куча коротких, двусловесных аллегорий. Предполагаю, что автору было очень тяжело, т.к. нужно было обойтись без мата - но и без него видно, что думали ребята матом, говорили матом, и ваще. Позже зачитался - опять игра с попрыгушеством персонажей с белого на черное: то презираешь их, то сочувствуешь. Козлов в своих "Гопниках" так не смог - кроме главного персонажа, остальных четко презираешь.

"Ванька волчком под пеструю бабу - сзади взедрнул юбку, плюнул.

Баба в крик:

- Имеешь ли право?

И так матюкнулась, Ваньку аж покачнуло.

Мишка с Ванькой на скамейке от смеху ломились:

- Ха-ха-ха...

- Га-га-га-га-га-га-га-га-га-га-а...

Весело на бульварчике, тоже на кудрявом.

В ветре электрические лампы раскачивались... На эстраде песенки пели... Музыка пылила...

Девочки стадами... Пенился бульварчик кружевом да смехом.

Вечер насунул."

Владимир Набоков. "Картофельный Эльф"

Раньше с чего-то я взял, что Набоков - плохой писатель. А вот взял, прочитал, и охуел! Язык прекраснейший, читается влёт, очень интеллигентный - витиеватый, но без излишеств. Замечательно!

Рассказ про карлика-лилипута, который переспал с женой своего друга-фокусника. Фокусник, чтобы вернуть жену, изобразил правдоподобно отравление, блевалЪ кровью и шептал святые слова, чем привязал к себе жену до смерти. Кончился рассказ ничем, что немного огорчило - уже к постаревшему карлику, живущему уединенно в собственном доме, приходит труарная дама, сообщает, что у них был сын. Как оказалось - сын умер. На сим рассказ завершается.