Повесть о моем Танатосе.
(Нео Опричник)
опубликовано на neo-lit.com
Идея этой повести пришла ко мне когда я гулял и мечтал о... О... О чем я мечтал...
Сегодня я вернулся из ПТУ и как только похавал ко мне сразу зашла Наташка.
-Раздевайся, - сказал я ей, хотя можно было и не говорить, - она и так каждый раз начинала с того что раздевалась.
Я скинул с себя заляпаные краской штаны, дерьмовые трусы и футболку.
Я разваоился в кресле.
Она встала передо мной и глядела на меня взглядом затравленного хорька.
Я овкватил ее ногами.
Моя поза была непринужденна.
Мои руки еще слегка и сладостно побаливали от того, что я делал с ней вчера, мои ноздри вдыхали сладковатый запах моей спермы.
Но не думайтЕ, что я сидел расслабленно - это не означает, что я сидел расслабленно.
-Ты меня ненавидишь, - сказал я то, что было и так известно,
-Я тебя ненавижу, - чуть слышно повторила она.
-Все ты не понимаешь, - сказал я. И мой голос раскатывался по всей пустой комнате, в которой, свободно открывшись миру сидел я, обхватив ногами ноги Наташки.
Я едва касался ее и ветер, неопределимый никак иначе, колебал тонкий пушок на ее ногах и щекотал им мои ноги.
-У тебя куча проблем, - говорил я так или примерно так, - ты воспринимаешь весь мир как насилие и подчинение, и у тебя есть единственный путь от этого уйти - эо жалость.
-А жалость - это хуйня. Жалость это такая хуйня, - которая идет от слабости. Жалость это чувство которое никогда не сделает тебя счастливым. Жалость это чувство тех, кто пресмыкается. Жалость никогда не приведет к любви.
-Ты сейчас чувствуешь обиду.
-Это понятно, я тебя понимаю, это нормально то что чувствуешь обиду.
-Ты еще не дошла до максимума отчаяния, когда ты дойдешь до полной бездны, в тебе что-то переломится.
-Иты почувствуешь, как в тебе что-то переломится.
-Это нельзя рассказать словами. Это будет как озарение.
-Ты почувствуешь, что вся твоя жизнь до этого была не зря.
-И впереди еще много счастья. Раньше ты была одинока, у тебя не было ни конфликтных, ни дружественных связей. Вот теперь у тебя есть конфликтная связь.
-А потом ты встретишь человека, с которым ты будешь счастлива. Это буду скорее всего не я.
-Это будешь точно не ты, - сказала она.
-Это буду скорее всего не я, - повторил я, - но меня ты всегда будешь считать своим лучшим другом. Ты всегда будешь считать меня тем, кто научил тебя радости в жизни и быть счастливым.
-Когда к тебе придет озарение, ты поймешь, как ты любишь меня.А я уже знаю, что люблю тебя. Потому что это так приятно, чувствовать какая ты беззащитная передо мной и то что я могу сделать с тобой все что хочешь.
Я покрепче зжал ее ноги своими ногами и подался вперед, на моем лице появилась улыбка.
Говорил я громко, с силой выдыхая воздух, и зловонное дыхание из моего нечищенного рта наверняка достигало ее ноздрей.
-Соси мой хуй, - сказал я.
Она взяла его корень руками и нагнулась. Водя губами помоему члену, она делала все так как чя ее учил, за время нашего знакомства я научил ее круто делать минет, и теперь я наслаждался плодами своего труда.
Все жилки на нем напряглись, все пупырышки проступили, и он принял свою нормальную возбужденную форму.
Закончив, она выпустила его изо рта и поднялась.
-Ты воспринимаешь всех как насильников и жертв, а жалость это единственный выход чтобы тебя жалели.
-Я просто чувствую черную дыру, которая из тебя исходит.
-Ты засасываешь все чувства как черная дыра.
-Как огромная бочка. Но еще не все потеряно. Я отучу тебя хотеть чтобы тебя жалели. Ты еще молодая ты можешь исправитьсмя.
-Потому что есть еще игра.
-Игра в тех же насильнников и жертв. И эта игра единственное что помогает от них избавиться.
-Я сейчас играю с тобой в насильника.
-А ты нет, ты не можешь играть со мной в жертву. Ты все воспринимаешь серьезно. Но настанет время, мы будем с тобой так увлеченно играть в насильника и жертву.
-А потом может быть можно будет поиграть и в жалость.
-Но это будет уже игра. Ты не умеешьиграть, вот в чем твоя беда Но ничего, я тебя научу.
-Близость - это инвертированный антагонизм. Ты сейчас чувствуешь антагонизм ко мне, но настанет время и ты почувствуешь как мы с тобой близки.
-Ты сама удивишься, когда ты это почувствуешь, как мы близки друг к другу.
-Любая близость появляется как инвертированный антагонизм. Равнодушия так и останется равнодушием.
-Чем сильнее антагонизм, тем глубже близость.
-Соси еще, - сказал я ей, и она повторила то что делала недавно.
Я повалил ее на диван и лег сверху. Тиская ее за бока, за жопу и за сиськи, я продолжал ее учить, крича ей в самое ухо, и мое зловонное дыхание, отражаясь от ее щеки, наверняка попадало ей в ноздри.
-Ты же всех ненавидишь. Ты обиженная. Обиженных надо мучать, пока не вымучаешь из них всю обиду и они не станут позитивно смотреть на мир.
-Ты же не можешь любить. Ты признаешь только власть.
-Кто тебя обидел, я не знаю, скорее всего родители в дтстве, а ты теперь ненавидишь за это весь мир.
-Ты ведь тоже грубо со мной обращаешься, - пищала она.
-Потому что ты гадина. Если бы ты была хорошей девочкой, я бы гладил тебя по голове и покупал бы тебе конфеты. А ты гадина, гадина, гадина...
-Я даже чувствую какая ты склизкая и противная.
-Какая же ты гадина, как мне противно... - я терся всем телом о ее нежную кожу, сжимая в руках ее выпуклости и притягивая их к себе.
-Гадина! Гадина! Гадина! - повторял я.
Я ритмично притягивал ее к себе.
Я просунул руку, и, порщупав ее бугорок, раздвинул ей влагалище.
Я делал привычные движения, знакомые еще с той поры, как я занимался онанизмом в начальной школе, и мой член входил в ее мокрую щелку, приятно ощущая влажное тепло.
-Неужели тебе совсем меня не жалко... - пищала она.
-Жалко. Еще как жалко, - с хрипом орал я. - Если бы мне не было тебя жалко, я бы не испытывал никакого удовольствия. Все наслаждение садиста в конфликте со своей жалостью.
Я бил ее кулаком по почкам и под ребра, одновременно проталкивая свой член и ощущая как она трепыхается.
-Сколько лет твоей сестре? - спросил я.
Copyright © Нео Опричник, 31.01.07