Лена.

(Андрей Воробьёв)

Вступление от автора.

Сначала я думал, что этот текст должен быть про маленькую девочку. Про то как она ходит в туалет, снимает с себя трусики "иль де боте" и садится на горшок, а также про её дядю, похотливого старого извращенца.

Почему? Потому что детское порно - архипопулярная тема.

Потом, просмотрев рейтинги бестселлеров, я предположил, что рассказ должен быть про мужчину, нет, про опера, про честного опера, который бьёт нехороших дядек и всегда выживает. Я даже придумал название "опер в опере". Почему не написал? Наверное, потому что это самый лёгкий путь.

Но потом, переболев ментами, я понял, что мой текст должен быть про маленьких девочек. Да, именно про них.

ЛЕНА.

Я шёл по заснеженным московским улочкам. Меланхолично перебирая ногами, я посматривал по сторонам и искал взглядами "необходимого" прохожего. Я знал, что это должна быть какая-нибудь маленькая красавица, четырнадцати лет, плохо или ужасно одетая, ищущая помощи.

Каждый день мои искания продолжались до двенадцати ночи. Домой я добирался к двум, а на поиски выходил к семи.

Я стал нервным, злым, я не высыпался. Из-за этого кожа под глазами напоминала огромную сливину, слегка нездоровую, скорее всего, выеденную изнутри как яйцо.

В моей сумке-кейсе, перекинутой через левое плечо, были два фотоаппарата, несколько тысяч мелкими и десять тысяч большими купюрами, деревянная трубка и пара чёрных очков.

Для меня самым дорогим из набора была трубка. Её мне вручили, как золотому медалисту. Сколько трубке? Десять или двадцать?

Затем, по приоритетности, шли очки. Я любил прятаться за оптикой.

- Золотые оправы, чёрно-бензиновые тона и ммм лазурно-изумрудные дужки... - Тихо произнёс я. На меня покосилась какая-то барышня в лиловом. Старовата.

Я сделал самую безобидную физиономию, на которую только был способен, как бы говоря: "Я простой городской сумасшедший. Мало ли таких?"

Я уже хотел было свернуть поиски, как вдруг, увидел её.

Маленькая, серенькая, забитая овечка, с милым личиком, грязным тулупишком и миниатюрной сумочкой, заплатанной чьими-то семейниками.

По её лицу вперемешку со слёзами текла тушь. На её губах играла какая-то запредельная улыбка. В её глазах отразилась какая-то едва уловимая искорка.

Она шла мне на встречу, замечательная, добрая... кисонька.

Когда девочка была в нескольких метрах от меня, я обронил штуку рублей. Я видел, что она видит, а сам делал вид, что не заметил. Теперь от неё ничего не зависило. Если она заберёт деньги, я вызову "милицию", едущую за мной по пятам. Милиционером, конечно же, выступит Павлик. Если она подойдёт ко мне, я все равно вызову Павлика. А если она не возьмёт, спросите вы, если она не такая? Нет, товарищи, отвечу я, она такая.

Она подошла ко мне.

- Извините, вы обронили.

- А?

Я резко обернулся. Её голубые глаза, её заплаканное личико, её вздымающиеся от послеистеричных всхлипов девичьи груди, всё заводило меня. Я вздохнул глубже и уловил тот аромат, что бывает только у детей. У чистых, у совершенных созданий, ещё не развращённых природой.

- Вы обронили. - Она протянула мне зелёную бумажку. В её глазах я не увидел ни страха, ни интереса. Она просто отнеслась ко мне так, как отнеслась бы к любому из прохожих.

Многое можно понять потому, как человек относится к тем людям, к которым ему относиться совсем не обязательно.

Она - совершенство.

- Вы здоровы?

- Откуда это у тебя? - Я начал искать деньги в карманах так артистично, что, наверное, Станиславский умер бы от зависти.

- Я... нашла. Вы обронили. - Никакого возмущения, просто холод.

Вдруг, я понял, что шаблонами здесь не справиться. Девушка попалась слишком необычная.

- Как тебя зовут?

- Меня? А... зачем это? -Лёгкий шок. Скорее всего, она общалась со многими незнакомыми людьми и ни один не захотел продолжать разговор после ядовитого "спасибо".

- Что, похож на педофила? - Я не раз переходил в яростное наступление против маленьких девочек. Но такой вопрос задавал впервые.

- Лена. - Коротко отрезала она. Значит условия игры приняты.

- Максим. Тебя накормить, Лена?

- Вы шутите?

- Я похож на клоуна? - Обычно, я не бываю столь груб. Судите сами, какая нормальная девушка согласится на то, чтобы её "накормили"? Но я увидел её голодные глаза, частые сглатывания и непрерывные взгляды на витрину с пирожными.

Я почувствовал, что немного переборщил. Её зрачки сузились. С одной стороны, она была голодна, наверняка, её выгнали из дома. К тому же, ей хотелось сбросить груз своих проблем на кого-нибудь.

С другой - я. В одиннадцать часов вечера подходит мужчина в чёрных очках и приглашает в кафе. Её, четырнадцатилетнюю девушку.

Её колебания были недолгими.

- Если можно.

Сначала охранник недобро на меня посматривал. Я даже думал свернуть всю операцию, как вдруг...

- Пап, на куртку.

Я учтиво усадил её за столик, и взялся за меню. Пока я расматривал картинки со сдобными булочками, шоколадными тортами и трюфелями, она смотрела в окно.

Её надутые губки, грустный взгляд и слепленные ресницы заводили меня. Может операцию нужно свернуть?

Мой телефон зазвонил.

- Привет, - как я и думал, это был Павел. Его голос был возбуждён, чувствовалось, что он понял.

Я увидел, как он припарковал нашу "субару" с милицейской мигалкой у входа в кофе.

- Привет, Маша. - Сказал я в аппарат.

Почему-то мне показалось, что девочке будет спокойней, если я поговорю со своей сестрой.

- Что-нибудь будете заказывать? - Официантка деловито вперилась в пустую страницу блокнота. Я кивнул Лене, чтобы она сделала заказ.

- Где ты её откопал?

- В городе из золота. Как мать?

- Она сочная, я так и хочу её...

- Главное, не разбрасывай слюни на банкете. Чао.

Я дал отбой.

Мудила, пронеслось у меня в голове, не в состоянии потерпеть. Если он ворвётся сюда, что будет. Что?

"Папа номер два."

- Ты откуда? - Я начал с самого обычного вопроса.

- Уже неоткуда.

- Выгнали?

- Ага.

- Ходишь в школу?

- Нет.

- Как это?

- Ну, Сеня, мой отчим, он... он не оплачивал два месяца и меня...

- Выперли?

- В общем да. - Я всё ещё не мог поверить, что она так легко говорит об этом.

- А куда смотрела твоя мать?

- Она умерла.

- Извини.

- Ничего. За три месяца кто угодно свыкнется.

Принесли клубничные суфле. Сильнее суфле я ненавижу только клубнику.

- Я не знала, что ты любишь и поэтому заказала. Вот.

- Я обожаю клубничное суфле, - сказал я.

- Как я догадалась? - Она улыбнулась и начала поглащать кондитерское чудо.

Наверное, именно так родился миф о женской интуиции.

- Вкусно, - сказала она докончив свою порцию. Я смотрел в окно. Павлик шутил. Левой рукой он делал круговые движения вокруг рта, а языком шевелил щёку.

- Ты меня обманул? - Она пальцем указала на нетронутое пирожное.

Я улыбнулся.

- нет, просто я не голоден. А ты - да.

- Так можно...

- Кушай, - я передвинул тарелку на её половину стола.

- Суфле просто заеденье. Попробуешь?

Её надутые губки. На них клубничное суфле. Я рукой вытер ЕЁ ротик. Затем облизал палец.

- Ничего так. Что это? - Я указал пальцем в противоположную сторону и, пока она отворачивалась, сплюнул под стол.

- Куда ты теперь? - Спросил я девочку, после того, как последняя ложка отправилась в её ротик.

- Не знаю, думала в...

- У меня сегодня сестра ночует. Она славная, вы подружитесь.

- Маша? - Без упоминания Маши она бы не поверила.

- Да.

- Ладно, но я...

- Это не обременительно. - Я легонько стукнул её носик указательным пальцем и, выпроводив её из-за стола, отправился к выходу.

- Пап, одень меня, - пошутила она в раздевалке. Она повернулась ко мне спиной и начала подходить, тихонечко, будто машина, водитель которой боится стукнуться о стенку гаража. Я почувствовал как её попка коснулась моего пениса.

Пришлось отозвать Павлика, потому что он мог всё испортить. Павлик всегда всё портил. Он всегда говорил: "Я буду помогать. Я помогу. Я - твой лучший помощник" в итоге, никто из наших девочек не выжил.

Я поймал такси.

Сорок минут тряски на задних сиденьях и мы оказались у входа в дом.

Девочку укачало. Я был уверен, что она ничего не различала, кроме бордюр, асфальта и дверей. Это был самый подходящий момент.

Я позвонил в дверь. Если бы я воспользовался помощью Павлика, он уже должен был быть внутри. Но я боялся всё испортить его бездарным вмешательством. Именно поэтому я сам решил сделать всю чёрную работу.

- Да, блядь? - Бухой голос раздался словно из консервной банки.

- Семён Георгеевич? Ваш заказ.

- Шлюшку привёз? - Девочка по прежнему была в полной прострации. Надо будет взять водителя в долю, пронеслось у меня в голове.

Свиное рыло отчима-педофила вылезло из дверного проёма. Его лоб поцеловал лоб моего "Пустынного орла"

- Ваш заказ, мистер Нерсин.

- Чё это за на хуй? - Боров попытался увернуться.

Я выстрелил. Тело Семёна Георгеевича упало.

Я достал телефон, открыл меню выбора. Тыкнул в "Анатолия Сергеевича" и приставил сотовый к уху.

- Анатолий Сергеевич? Заказ выполнил. Четырнадцать лет, родных нет, мила, обходительна, сходство по всем пунктам. Накрутка? Нет, накручивать не буду. Первый выполненный заказ как никак.

Я приковал девчонку к двери и вышел из подъезда.

Когда мы с Павликом тронулись, подъехал лимузин Анатолия Сергеевича. Затем, я услышал выстрел. И детский крик. Она кричала: "Макс!"

Copyright © Андрей Воробьёв, 16.03.07