Чай

(Печеньице Злое)


опубликовано на neo-lit.com


Григорий Михайлович проснулся от счастья. Он проснулся, но лежал, не открывая глаз. Разум пытался осознать новое ощущение. Обычно Григорий Михайлович просыпался от дребезжания старенького будильника, в полусонном состоянии ползал по квартире и усами шевелил. Если быть точным – счастье не было новым ощущением, а старым забытым. Хотя то старое забытое счастье состояло из смеха, ветра в ушах, лазанья по деревьям, дружного смотрения на огромную жабу, клубничного варенья и прочих шалостей. То счастье принадлежало не Григорию Михайловичу, а Грине.Ласково нежный свет пробивался под веки розовыми лучами. Григорию Михайловичу, а впрочем, давайте для краткости будем называть его Гришей, уютно лежалось под теплым пуховым одеялом. Гриша не открывая глаз, пытался понять происходящее - «Может, я умер и в раю, или жена мне сделала наркотический укол, пока я спал»? Из-за поисков причины счастья, само счастье перестало быть беззаботным и безбрежным. Гриша открыл глаза, с удивлением оглядел комнату, которая ничуть не отличалась от той, в которой он уснул. Скорей всего это была та же самая спальня. Гриша ожидал проснуться где угодно, но только не дома – счастье не вписывалось в эту комнату. Гриша потянулся, в теле возникло ощущение неимоверной силы. Ему показалось, что он может спокойно играть в мяч пудовой гирей. Гриша сел на кровати, посмотрел на посапывающую жену, чмокнул её, встал и сделал пару упражнений. От счастья остались маленькие пузырьки, которые весело кружились по всему телу, придавая ему лёгкости. Гриша умылся, оделся, перекусил хлебом с колбасой и запил это водой. Надо было идти на работу.Анатолий Никифорович проснулся от тоски. Положение его тела было безнадёжно статично. Не потому что Анатолий Никифорович был парализован, а потому что он был закован в кандалы и прикреплён крепко к стене. Анатолий Никифорович пытался не думать, не открывать усталых глаз. Анатолий Никифорович хотел умереть. Это желание не было противоестественным в его ситуации, но было противоестественным для его семнадцати лет.Скрипнула дверь, в камеру вошел Гриша. Анатолий Никифорович устало посмотрел на королевского палача. Седеющий человечек, невысокого роста, с небольшим брюшком и вечно отсутствующим взглядом почему-то улыбался. Анатолий Никифорович подозревал, что Гриша припас новые методы пытки, а Гриша вдруг расстегнул его кандалы и налил ему чая. Вкусного чая с жасмином и мелиссой, сладкого, крепкого. Анатолий Никифорович заплакал и рассказал правду. О том, как пил водку с салом. О том, как мухлевал при игре в домино. И даже от том как продал щенка дворовой собаки. Гриша не слушал Анатолия Никифоровича. Гриша пил чай и думал о счастье. В дверь со стуком вошел королевский гонец: «Признать Анатолия Никифоровича раскаявшимся». Гриша пришел домой, обнял жену. Жена отбивалась, ворчала на его грязный кожаный передник палача, сетовала, что только недавно выстирала свои одежды. Гриша стоял и думал о счастье и о вкусном чае, который он пил с Анатолием Никифоровичем. Слёзы текли из его глаз.

Copyright © Печеньице Злое, 18.03.07