Буратино и Стукач

(Упырь Лихой)

опубликовано на neo-lit.com

Цветное кино листопада набирало обороты. Петю штормило и штырило, ржавые качели скрипели так громко, что закладывало уши. Деревянная Белоснежка глупо улыбалась Пете, а семь гномов раскорячились по периметру песочницы, как будто стояли на часах. Дети месили лопатками песок, похожий на говно. Реальность никуда не исчезла, она стала только грязнее и гаже.

Вася-ебанько не рассчитал дозу, словил нереальный трип и, хуже того, рассказал о таблетках родителям. Трудно было не рассказать, когда они на второй день нашли его в больнице. Говорили, туда его привез сосед сверху. Сосед, кстати, повел себя как реальный мужик, другой бы на его месте сразу настучал кому надо.

А Вася — ебанько и стукач. Мог бы наврать, что нашел таблетки один. Теперь и Петины родители были в курсе. Красно-белый контейнер они так и не нашли, но попортили сыну немало нервов, даже больше, чем тарен. Обыскали всю квартиру и не пускали гулять недели две. Только потом, когда маме надоело пасти Петю, он откопал контейнер, зарытый под скамейкой на детской площадке. Тарен лежал нетронутый среди мокрых окурков и шелухи от семок.

Смеркалось. Последние сопляки вылезли из песочницы и поковыляли за мамашами хлебать вечернее пюре. Гундосая дура лет семи вякала под ухом:

— Мааальчик, дай покататься. Ну дааааай.

— Я те щас пизды дам, — пообещал Петя.

Гундосая оглянулась в поисках авторитетного взрослого, но их поблизости не было. Подхватила свой рюкзак и слилась в темноту.

Фонари на площадке не горели: Петя утром добил последний. Ничто не должно было мешать хорошему трипу.

Он люто, бешено, нечеловечески завидовал ебаньку. Ебанько видел реальные глюки, а у Пети только сохло во рту и ноги становились как каменные. В рюкзаке под качелями лежала специально припасенная бутыль «маунтин дью», но Пете было лень спускаться и доставать ее.

Мокрый песок под качелями перемешался с листьями и кленовыми «носиками». Петя ковырял его пяткой и прислушивался к собственному телу. Прихода не было, таблетка уже давно растаяла под языком. Качели поскрипывали, руки стыли на металле. Петя засунул кисти рук в рукава, как в муфту, но это не помогало, куртка была слишком тонкой для такой погоды.

— Слезай, говно, дай девке покататься. — Кто-то огрел его сзади по шее.

Петя расцепил руки и соскочил с качелей. Было очень темно, мальчик никак не мог разглядеть обидчика.

— Вы охуели? Нет тут никакой девки! — Петя попытался пнуть незнакомого мужчину под коленку, но не смог. Его ноги словно одеревенели, а сам он врос в землю, как Белоснежка с ее гномами-дегенератами.

— Да мне похуй, что девки нет! — Мужчина снова ударил его по шее.

Петя хотел что-то ответить, но его губы словно примерзли к зубам.

— Хули ты мямлишь? — Мужчина схватил Петины руки и обжег их холодным металлом.

— Вы меня сломаете, — сообразил Петя.

— Таких как ты надо пиздить, бить, ломать, сука ебаная! — Мужчина шарахнул мальчика спиной о качели, наручники громко звякнули в темноте. — Что ты жрал? Я спрашиваю, что ты там жрал?

— Ничего, — ответил Петя. Из носу потекло, и он слизнул соленую каплю с верхней губы. — Не трогайте меня, вы не имеете права.

— У нарколыг нету прав. — Мужчина взял его за ворот и приложил затылком о металлический столб. — Что жрал? Отвечай, деревяшка!

В мозгу вспыхнуло и взорвалось, слезы текли по лицу и щекотали подбородок.

Поганый голос бормотал под ухом:

Наркоман похож на жабу,

Наркомец похож на крысу,

У него кишечник слабый

И обычно череп лысый.

Наркокур всегда потеет,

Темно-красный, будто клоп,

У него фурункул зреет,

Шишка вылезла на лоб.

— Отвалите от меня, я не наркоман, — Петя извивался, пытаясь высвободиться. Куртка вместе со свитером задралась, ветер жалил голую спину.

— Наркоманки — поганки! Наркомючки — вонючки! Наркощавки — прыщавки! Наркомотки — уродки! — твердил голос.

Наркопер не держит газы,

Наркоман разносчик СПИДа,

У нормальных едет разум

От его кривого вида.

Наркоман пускает слюни,

У него в коростах кожа.

Плюйте!

Наркомырле прямо в рожу!

Плевок попал в левый глаз, Петя отбежал на несколько шагов, ударился ногой о песочницу и рухнул под юбку Белоснежки.

— Сейчас, сейчас, — мужчина завозился в темноте, звякнула пряжка ремня. — Наркомания — это не болезнь, а распущенность! Ты у меня живо придешь в себя.

— Не подходите ко мне! — Петя перекатился на бок.

— Ты мне потом еще «спасибо» скажешь, — кряхтел мужчина, стягивая с мальчика тренировочные штаны. — Вонючий нарколыга, трусы с жопой слиплись, ебаная мразь!

Петя шмыгнул носом и выхаркнул сопли с песчинками.

— Тебя твои никчемные родаки пороли? Сука, отвечай!

— Конечно, нет!

— А надо пороть! Надо, сука, надо!

Удары ремня были почти не заметны, как будто неизвестный стегал дерево. Петино тело так онемело на ледяном ветру, что они скорее согревали, чем причиняли боль.

— Хули ты разлегся как полено? — Ребро хрустнуло под ударом ботинка. — Тебе чё, мало?

Петя хотел как-то выразить свое презрение к боли и к мудакам вообще, но язык не слушался его, во рту словно перекатывался посторонний предмет.

— Ну чо, усвоил урок? — Неизвестный снова звякал пряжкой, вдевая ремень в петли. — Больше не будешь жрать всякую дрянь?

— Это не ваше дело, — тихо ответил Петя. — Вы быдло и ебаный псих.

— Чоооо? — Изо рта неизвестного вылетело облачко пара. Праведный гнев распирал его, казалось, мужик вот-вот вскипит и вырубится как дешевый электрочайник. — Ты, ссука! — Мужчина снова выдохнул пар и заткнулся.

Петя елозил по земле и выгибался рыбкой, пытаясь подцепить штаны с трусами.

— Жри! — Шершавые соленые пальцы пихали в Петин рот еще несколько таблеток. — Жри, сука ебаная, раз не понимаешь!

Петя выплюнул таблетки, мужчина нашарил их и запихал обратно вместе с горстью песка.

— Ебаный наркоман! — Мужчина плюнул на лежащее перед ним тело.

* * *

— Я не наркоман, — сказал Петя. — Я хочу стать писателем, как Берроуз. У меня никогда не было настоящего трипа, а я не могу писать о том, чего не видел.

— Не ври мне, мальчик, — ответил мужчина. — У деревянных мальчишек, когда они врут, отрастает длинный нос, как у Пиноккио.

Петя почувствовал, как шершавые пальцы зажимают его нос. Было так холодно, что нос и правда стал как деревянный, а тело сделалось твердым и плоским, как доска.

— А ты кто? — спросил Петя. Ему уже не было холодно, температура его тела стала примерно как у Белоснежки. — Ты не похож на мужика, который приходил к Ебаньку. Тот культурный был.

— Я Стукач, — ответил мужчина. — Знаешь, чем занимается Стукач? Он вколачивает моральные нормы в деревянных мальчишек.

— Каким образом? — поинтересовался Петя.

— А таким. — Стукач вжикнул «молнией». — Каждый буратино просит молотка.

Это было, в общем, не больно, потому что Петя уже стал деревянным мальчиком. Мужчина стучал, ввинчивал, загонял что-то в его деревянное тело.

— Осторожно, я могу треснуть, — предупредил Петя. — Как мне потом жить с расколотым сознанием?

— С каким еще сознанием? — удивился мужчина. — У деревяшек нету сознания. Оно только у нормальных людей.

Стукач вытерся одноразовым носовым платком, застегнулся и ушел.

— Но я же думаю, — возразил Петя. — И я в сознании.

Он быстро пришел в себя и даже сам добрался до дому, только походка у него была какая-то деревянная. Наверное, просто замерз.