Prayers for Сигурни Уивер

(Упырь Лихой)


опубликовано на neo-lit.com


 

Когда я узнал о взрывах в московском метро, сильно боялся за Владика — как он там в своей Москве? Девочки из моей группы ругали чеченцев, но я им объяснил, что виновато правительство, которое вынуждает чеченцев бороться за независимость такими варварскими методами.

Отправил Владику эсэмэску — не отвечает. Еле досидел последнюю пару, примчался домой и написал: «С тобой все в порядке?» Уже и вечер наступил, и мама приехала, и брат с работы вернулся, а Владика все нет. Папа позвонил и спросил, как у меня дела, хотя обычно он нами не интересуется. А Владик не позвонил.

И у него был выключен телефон еще целую неделю. Я хотел сразу приехать к нему, но все плацкартные были уже разобраны, а на другие у меня нет денег. Пытался попросить у мамы, и очень зря. Она не только не дала, но и папе запретила. И сказала, чтобы я не ездил на метро.

 

Пятница, Дима увез маму на дачу. Телефон Владика включен впервые за неделю. Почему он не берет трубку? Сижу с ноутбуком, переживаю. Димочка с ноги открывает дверь:

— Ты мое клинское брал?

— Брал.

— Из горла пил?

Я ему объяснил, что я не такой дикий, как он. Из пластика глотают только подонки и фэповские мрази. А я наливаю в бокал.

Он прищурился:

— Точно не пил? Ладно, живи.

Димочка все время щурится, потому что испортил зрение за монитором. Он блоггер-тысячник, тусуется с Удавом и вообще известная личность, но и я не лыком шит, меня недавно сделали модератором в «Академии онанизма». Наверное, к тридцати годам я буду видеть так же плохо, как он.

Может, мне просто кажется, но он щурится как-то брезгливо, как будто ему противно, что я пил из его бутылки. Вчера чуть не убил за то, что я взял с сушилки его трусы. Мне они даром не нужны, я такое уродство даже за тысячу долларов носить не буду. Я их и снял-то потому, что они высохли, а мне надо было повесить свои.

— Короче, выметайся. — Дима кидает мне пятьсот рублей. Бумажка плавно опускается на пол, я не обращаю на нее никакого внимания. — Ну?

Я занят своими делами, модерирую форум. Очередной старый урод прикинулся четырнадцатилетним мальчиком и пишет, как сосал у брата. Сделал ему предупреждение. Столько педофилов развелось, это ужас какой-то. Сидит старая лысая гнида и ждет, что молодые парни будут позориться и рассказывать, как сами делали что-то такое.

Говорю небрежным тоном:

— Я не согласен.

— Что, мало? — злится Дима.

— Мало, — отвечаю я. — Пятьсот рублей и фильм. Ты его посмотришь и выскажешь свое мнение.

Дима не глядя берет у меня диск.

 

Сижу в своей комнате. Скучаю. Хотел посмотреть немецкий фильм про педофила, но субтитры не пошли. Ненавижу педофилов. За стенкой стучат клавиши — брат ищет бабу. Тридцать лет мужику, мог бы давно жениться. Сколько можно торчать в родительской квартире? Я с ним почти каждый день провожу воспитательную работу: стыдно быть таким бугаем и жить с мамой. Он взрослый, самостоятельный мужчина, начальник целой армии таджиков, он полгорода может закатать в асфальт. То ли дело я — милый, беспомощный мальчик, висящий на шее у родителей. Трепетный и беззащитный олененок, застрявший в гомофобном капкане мамы и старшего брата. Я никогда не заработаю даже на собачью будку. С его стороны было бы благородно взять ипотечный кредит и избавить меня от страданий.

Димочка — супермен, у него есть джип и спортивный пистолет, и рыболовные снасти в гараже, и охотничье ружье — сувенирное, с высокохудожественной гравировкой. А квартиры нет. Или дома в области. Что ему стоит гонять своих таджиков на барщину? Что ему стоит снять номер и привести свою блядь туда?

Хотя о чем я. Таких голожопых парней с джипами полно. Джип — это все, что у них есть, да и тот куплен в кредит.

Полдвенадцатого, телка все-таки приехала. Димочка врет своим приятелям, что может «развести на паибацца любую бабу». Это считается у них верхом крутизны. На самом деле он, конечно, никого не «разводит», а платит штуки две. Ванну потом придется дезинфицировать, а полотенца кипятить. Надеюсь, она не возьмет мое полотенце? Слышно, как по коридору кто-то шлепает босыми ногами:

— В желтую полоску не бери! — кричит Димочка.

— Почему? — пищит баба.

— Оно зашкварено!

Я быстро-быстро одеваюсь и линяю из квартиры. Сейчас не очень холодно, зимой я обычно беру по штуке за вредность. В клубах мне нечего делать, потому что я не переношу табачного дыма. Чтобы просидеть всю ночь в кафе, пятисот рублей не хватит. К друзьям я не пойду. У меня почти нет знакомых мальчиков, а если я попрошусь на ночь к девочке, могут не так понять.

 

Еле успел на последний поезд в метро, доехал до центра и для начала взял чашку американо в кофехаузе. За соседним столиком сидела группа наших, то ли из Канады, то ли из Австралии, на полу — рюкзаки. Наверное, не смогли найти гостиницу подешевле, а Граффити Хостел весь занят. Гостиницы — это вообще большая проблема, поэтому Владик ко мне не ездит, а я катаюсь к нему. Билеты, кстати, покупаю на Димины деньги, раз он меня выставляет из дома. Я бы мог просто тихо сидеть у себя в комнате, так нет, ему нужно личное пространство, в котором нет брата-ахтунга. Когда за стенкой брат-ахтунг, у него плохо стоит. Будь мой Димочка одним из наших, я был бы совершенно счастлив, и мы бы вместе водили к себе парней, и вдвоем орали от восторга, засаживая в их горячие дырки. Я считаю, это несправедливо, что у него стоит на баб.

Поэтому сегодня, когда Димочка прогонит свою блядь, он вставит мой диск в свой плеер. Вставит и увидит классный фильм про тайского наемного убийцу, который осознал себя геем и занимается любовью на крыше со своей жертвой! Эти два сиамчика мяукали как пара раненых тигрят, у меня на них стоял весь фильм, а потом один из них застрелился. Если вы когда-нибудь любили, вы меня поймете. Только незнание и непонимание Любви порождает ксенофобию и ненависть. Этот фильм я рекомендую посмотреть каждому гомофобу, чтобы он осознал великую сущность Любви, которая не взирает на пол, социальные различия и цвет кожи. Я хотел бы смотреть этот фильм, обнявшись с любимым человеком.

Недавно я прочитал, что гомосексуализм заложен в человеке генетически. В папе точно заложен, он же ушел от нас с мамой и живет один. Я думаю, у Димочки тоже есть такой голубой ген, просто этот ген еще спит. Не зря же психологи говорят, что все гомофобы — латентные геи.

Короче, Димочка увидит этот фильм и многое поймет.

 

Допил кофе, отсидел задницу. За соседний столик влезла троица разжиревших быдланов, им еще пришлось отодвигать диван, чтобы втиснуть свои пивные животы. Я толерантен к жирным уебкам, поэтому не обратил внимания даже когда они подвинули меня вместе с диваном. И вот, значит, они сели, открыли свои ноутбуки и начали: а этот пидар, а тот говномес, а я ему — гыгыгыгыгы! Я от их вонючего дискурса чуть не сблевал обратно в чашку.

Потом начали обсуждать этих австралийцев, и снова: пидар, говномес, жопотрах.

Смотрю краем глаза — они на каком-то форуме, печатают сообщения. Будь я сильным, уверенным в себе медведем — я надавал бы им по ебалам. Но поскольку я трепетный олененок, я просто сидел и слушал, дрожа от отвращения.

Потом они заметили меня и начали гадать, пидар я или нет. Я встал и очень внятно сказал, что все гомофобы — латентные гомосексуалы. Они не расслышали и попросили повторить, но я надел куртку, расправил плечи и направился к выходу.

У дверей сидел охранник, так что я ушел достойно.

 

Потом еще пару часов мотался туда-сюда по Невскому. Рядом с ЦС привязался нерусский бомбила на дырявой «девятке», он тащился за мной, опустив стекло, и спрашивал, куда ехать.

Сначала я вежливо ответил, что мне никуда не надо, но он не понял. Тогда я послал его в жопу. Бомбила крикнул: «Подставляй!» Тут я не выдержал и сказал, что он тупая обезьяна, и если он еще будет до меня доебываться, я позвоню в милицию, и миграционные службы его выпиздят из России в три пинка. Эта гнида тоже орала мне что-то, но потом отстала.

Еще часа три просидел в «картошке», пока туда не влез какой-то бомж и девушка-картошка не начала его выгонять. Я ей сказал, что они нарушают его гражданские права, а бомж услышал и обнаглел. Стал требовать, чтобы я ему купил пожрать, как будто у меня куча денег. Мол, если ты кого-то спас, то должен о нем заботиться всю жизнь. Он был такой грязный и вонючий, что я послал его на хуй и ушел.

Днем на улице было плюс семь, но сейчас похолодало и пошел дождь. Деньги я почти все потратил, осталось рублей девяносто. С горя пошел в сабвей, выбрал там седого дяденьку-туриста из наших и вежливо попросил купить мне поесть. Он согласился и еще предложил обменяться электронными адресами. Я достал мобильник, чтобы записать, и тут подвалил другой дедушка, который его однополый партнер. Они начали цапаться друг с другом — наверное, из-за меня, но я так быстро по-английски не понимаю. И так мне ничего и не купили. Я зашел в самый дальний угол сабвея, рядом с туалетом, и присел на диван, а потом меня разбудила девка со шваброй. На часах было шесть утра.

 

Я понадеялся, что Димочка уже выгнал свою блядь. Он их обычно выставляет, как только кончит, потому что они «слишком тупые».

Спокойно сажусь на метро, приезжаю, в квартире тихо. Ну и решил поставить чайник. А она на кухне сидит и курит. В одних трусах.

У меня аж похолодело в животе (руки-ноги и так были ледяные). Что за черт? Почему она до сих пор здесь?

Она откладывает сигарету и кивает:

— Полина.

Я говорю:

— А одеваться не надо?

Она отвечает:

— Зачем? Ты же педик. Кстати, фильм говно, Дима смотреть не стал.

— Говно?! — Я прямо рассвирепел! Будет еще всякая гомофобная сучка обсирать наши фильмы!

Она пускает дым мне в лицо и говорит:

— Конечно, говно. Точнее, жиденькое узкоглазое говнецо. Жалкий закос под Кар-вая. Две гламурные пидовки лижутся под дождем. В общем, у пидорасов плохой вкус, что и требовалось доказать.

Я раскашлялся и не смог ничего ответить. Пошел прямиком в спальню Димочки и сказал, чтобы эта тварь убиралась.

Дима долго лягал меня и отворачивался к стенке, потом подбросил одеяло к потолку и двинул меня локтем в челюсть. Ему всегда трудно вставать по утрам, и я его за это не виню.

Он окончательно проснулся и зачем-то начал шарить в карманах джинсов.

Протягивает штуку:

— На, еще погуляй.

В дверях появляется эта самая Полина. Я думал, она хочет одеться, — нет, потеряла очки. Это она ждала, когда Димочка проснется, чтобы он их нашел. Но Димочка их нарочно спрятал, чтобы она не уходила, потому что у него планы на вечер.

Я стою с тысячной бумажкой в руке и молчу. Что тут еще добавить?

— Он туго соображает, — говорит Дима. — Нейроны в мозгу моего брата стимулируются только через аксоны в анусе.

Полина ржет. Димочка выглядит таким остроумным, когда унижает брата-гея.

— Хорошо, — отвечаю я. — Возьми еще один фильм. И выскажи свое мнение, очень тебя прошу.

Полина смотрит на меня как на говно. Хотя говно — это она, и сиськи у нее свисают как свиные языки.

— Валяй, — разрешает Дима. — Но я и так могу высказать свое мнение. Пора тебя лишить интернета и форматнуть все твои диски. Может, хоть тогда человеком станешь.

 

В общем, это была мерзкая, унизительная сцена, после которой брат упал в моих глазах гораздо ниже плинтуса. Я выпросил у него еще штуку и зашел на сайт, где продаются билеты. А там один плацкартный на сегодняшний вечер! И даже не боковушка, и даже нижняя полка!

Я быстренько собрал рюкзак, оплатил билет через терминал и поехал прямо на Московский вокзал. Пусть мой брат упивается еблей с этой сучкой.

Потом я целую вечность сидел в зале ожидания, пил кофе из автомата и думал о фильме, который дал Диме.

Это очень полезный фильм, называется «Prayers for Bobby». Его показывает матери каждый американский гей, прежде чем совершить каминг-аут. Я думаю, вы его уже смотрели не один раз, потому что фильм реально классный. Но если кто не смотрел, я расскажу.

Главную роль там играет Сигурни Уивер, моя любимая актриса. А ее голубого сына играет Райан Келли. Сигурни сидит в очках перед швейной машинкой, а в это время Райан Келли бросается с моста. Что же к этому привело? Сигурни была очень религиозной и гомофобной теткой, и долгое время не знала, что Райан, то есть Бобби, любит мальчиков. А потом религиозные бредни мешали ей принять гомосексуальность этого Бобби. Она его и по врачам таскала, и заставляла слушать всяких тупых священников, и расклеила по всему дому цитаты из Библии. Бобби не выдержал такого давления и ушел из дома, а потом у него началась депрессия. Он очень любил маму и сильно огорчался, что она его не может понять. Поэтому он прыгнул с моста. Сигурни, конечно, долго горевала, а потом изменила свои взгляды и пошла на гей-парад, чтобы другие мамы не ломали судьбы своим сыновьям.

Кстати, у Райана Келли там был старший брат, который во всем его поддерживал, не то что мой Димочка. Правда, брат все растрепал маме, но ведь он хотел как лучше. Брат же не знал, что Сигурни такая упертая коза.

Этот фильм — о великой тайне Любви, которую мама Бобби поняла слишком поздно. Бобби погиб потому, что предрассудки затмили разум его матери, и только искупительная жертва помогла ей понять: Господь не стал исправлять Бобби, потому что в нем нечего было исправлять. Господь с самого начала создал его таким, на радость родным и близким. Я пять раз смотрел сцену, где Сигурни читает речь в церкви. Она не побоялась сказать правду всем этим гнусным христианам с плесневелыми мозгами.

Сигурни просто потрясающе сыграла эту роль, передала зрителям свои размышления и переживания.

Я считаю, этот фильм надо показывать в школах, чтобы дети не вырастали гомофобными мудаками. Наверное, не каждый поймет, но все же…

 

Поезд стоял почти пустой, только к трем плацкартным вагонам тянулись большущие очереди. Внутри был пиздец — карманный Таджикистан. Я толерантен к нацменам, но там весь вагон провонял дружбой народов, несвежей едой и носками. Я понимаю, что гастарбайтерам негде их стирать, и не осуждаю их, но от этого духа я чуть в обморок не упал. Забился на свою полку и сделал вид, что меня там нет. У меня была одна мысль: поскорее приехать, а до того по возможности не дышать.

Открыл ноут и попробовал еще раз связаться с Владиком. Скайп у него был включен и ася светилась зеленым, но Владик не стал отвечать. А вдруг его ограбили или пришла милиция и конфисковала компьютер? Тогда понятно, почему не работал телефон. Но ничего, скоро я приеду, обниму его крепко-крепко, и все будет хорошо.

Залез на форум, там опять эта старая гнида. Настрочила целый рассказ:

 

«Лет пять назад родители оставляли нас с братом одних на весь день. Мне было 11, а ему 15. У каждого были свои обязанности по хозяйству, а если я ленился, брату естествено влетало. Брат готовил еду, а мыть полы и вынасить мусор всем было лень. И вот однажды когда я плохо помыл пол, брат сильно разозлился. Сначало отхайдакал меня мокрой тряпкой, а потом начал возить мордой по этому грязному полу и пинать по спине коленями. Я ему сказал типа Димка, что ты делаеш? А он достал свою письку и начал меня хлопать ей по губам. Было очень не приятно, потому-что она воняла мочёй, а он всеравно заставлял ее сасать и облизовать. И у меня от этого заболела челюсть писец как именя чуть не выташнило. Я сказал: Димка хватит, я этот пол хоть языком вылежу. А он говорит хорошо, давай вылизовай. А пока я ленолеум лизал он порвал мои трусы и начал мне свой хуй зоталкевать туда и это было вообще писец как больно когда он вынемал и вставлял. Как-будто среш наждачкой если вы меня понимаете. Вообщем, когда папа и мама вернулись домой в квартире все сияло. А потом я уже сам попросил Димку мне вставить, но об этом я разскажу в другой раз».

 

Ну какой гопник начнет свою телегу со слов «лет пять назад»? Я эту ебаную тварь снова забанил, хотя это бесполезно, потому что у нее айпишник динамический, она и завтра зарегится и придет свою хуйню писать. Еще, сука, узнал, как моего брата зовут — в прошлый раз в его фантазиях брата звали Олег.

А может, это сам Дима решил надо мной постебаться и поржать со своей Полиной. Это же так приятно — издеваться над кем-то за деньги.

Что самое обидное, другие юзеры начали ему подгавкивать. Мол, подумаешь, брат натянул брата, некоторым эта тема даже нравится. Наверное, модер сам пережил детскую травму, иначе зачем ему так истерить? Раздал этим подпевалам кляпы на две недели.

Потом вытащил модем, устроился поудобнее, надел наушники и начал смотреть фильм «Shelter». Таджики галдели на своем фарси и проигрывали мелодии на мобилках, ноутбук покачивался на моем животе, а пожилая тетка напротив гипнотизировала меня взглядом, как будто хотела убить. Наверное, ее бесил хорошо одетый мальчик с компьютером. А может, ее раздражали таджики, но на них она смотреть боялась, поэтому уставилась на меня. Она все пыталась завязать разговор, я ответил «да», «нет» и «не знаю». Почему-то некоторые считают, что ты должен с ними общаться, раз едешь рядом. Не должен и не хочу.

 

 

Небо за окном было противным и серым, и капли дождя ползли по желтоватому стеклу. Из прохода тянуло холодом. Я так мечтал вырваться отсюда, а теперь стало как-то боязно и не хотелось покидать теплый вагон. Я вышел последним и поплелся в метро. Даже местные бомбилы ко мне не лезли — не знаю, почему.

Мама, наверное, сильно разозлится, когда узнает, что я был в Москве и ездил на метро. Димочка все ей растреплет, как тогда, когда я ему признался, что я гей. Тогда она лютовала не меньше, чем Сигурни Уивер. Мама так орала, будто я уже подхватил ВИЧ или отдавался мужчинам за деньги.

Потом она села на диван в гостиной и разрыдалась. Я кинулся ее обнимать, она оттолкнула меня и сказала: «Я тебе больше не мать». Я ответил: «Ну и что?» У меня есть парень в Москве, и мы с ним любим друг друга не меньше, чем натуралы, а может, еще и больше. Он замечательный, умный, понимающий. У него два высших. Даже у Димочки только одно, а у Владика — два, он говорит на пяти европейских языках. И его совсем не напрягает, что он гей, а напротив, он этим гордится. Мама заорала, что это нездоровые отношения, которые не заменят нормальной семьи, и она не допустит, чтобы какой-то извращенец загубил мою жизнь. Поэтому она уже целый год губит мне жизнь сама. Осенью я переведусь в МГУ и перееду к Владику насовсем, и не буду горевать, как этот глупый Бобби.

На станции ВДНХ пьяные арки поплыли у меня перед глазами, а пол расплескался красными волнами. Я же ничего не ел в поезде, а вчера только пил кофе. Но я решил, что позавтракаю у Владика, и не стал ничего покупать. Мне ведь осталось совсем чуть-чуть, а там я и поем, и высплюсь, и отстреляюсь на простыни.

Собрался с силами и добежал до его дома. В окнах его квартиры горел свет — я боялся, что он еще спит и не услышит звонка. Нет, не спит. Дверь подъезда открыла тетка с полным пакетом продуктов, и я сглотнул противную слюну.

Владик не открывал. Я видел, как мелькнуло желтое пятнышко света в глазке. Впервые мне стало по-настоящему страшно, потому что я все понял. Деваться было уже некуда, я давил на кнопку, пока не побелели пальцы, и стучал по ней кулаком. На площадку вылетела неопрятная девка и потребовала не шуметь, потому что у нее маленький ребенок.

Владик так и не открыл. Я снял рюкзак, уселся на подоконник и ждал часа три.

Из его квартиры вышел парень. Мое сердце забилось быстро-быстро. Я сделал несколько шагов в его сторону. Ноги меня не держали, я сполз на пол и привалился к стене.

Владик заметил меня и сказал, чтобы я прекратил этот спектакль. Я сидел там несколько часов и плакал. Мимо проходили его соседи, мельком смотрели на меня и отводили взгляды. Мне не хотелось ни есть, ни пить, ни в туалет: я как будто лишился всех витальных потребностей. Я даже не думал, а только чувствовал, как немеют губы и влага течет по лицу.

В середине дня он открыл дверь и сказал:

— Ааа, ты еще там?

Потом вернулся этот его парень с пакетом из «пятерочки» в руках. Владик завел меня в прихожую и спросил, какого хрена я здесь делаю. И пообещал вызвать психиатрическую скорую, если я и дальше тут буду торчать. А его новый только щерил отбеленные зубы, как будто это очень смешно.

 

Я молчал и думал, как это стыдно и плохо, что у меня лицо заплакано.

Потом пересилил себя и спросил:

— За что?

Владик ответил, что я ему надоел. Я глуп, навязчив и живу в другом городе. И сам виноват, что приехал без спросу.

Его новый пожалел меня и предложил секс втроем. Владик был не сильно против, а я не стал изображать принцессу. Я на самом деле был жутко рад, что мне позволили войти. Потом я залез в холодильник и съел все вкусное, что там было. Моя боль была не только душевной, но и физической, желудок резало так, будто я глотал шпагу, а не член.

Так моя навязчивость превратилась в бесцеремонность. Владик намекнул, что если я буду так объедаться, меня перестанут брать и третьим. Возражать я не стал — на улице холодало.

— А на какое время у тебя билет? — спросил Владик.

Я хотел сказать, что и сюда еле достал, и денег на обратную дорогу собирался взять у него. И что думал о нем постоянно, и боялся за него, и так переживал, что он не отвечает.

В его глазах читалось нетерпение. Я все понял и наврал, что купил билет на завтра, на десять вечера.

— Учти, меня не будет весь день, — сказал Владик. — Посидишь в каком-нибудь кафе или в зале ожидания. Можешь в кино сходить. Правда, там одна хуйня, как всегда.

Перед сном я поставил ноут на зарядку и залез на форум. Забаненная гнида проклюнулась снова и оставила мне личное сообщение. Я с наслаждением забанил ее обратно, а у остальных вынул кляпы, пусть общаются. Люди не должны страдать оттого, что у модератора плохое настроение. Модератор должен быть строгим, но справедливым.

 

Владик спросил раздраженным тоном:

— Ты что, и здесь не можешь без интернета?

Этот, который был с ним, уже уехал домой. Как я понял, он не был его мужем, а просто приезжал потрахаться. Владик сообщил, что ему мешает свет, принял таблетку от давления и заснул. Я сидел рядом с ним на постели, печатал и смотрел, какой он красивый. Не понимаю, что на него нашло, раньше же все было нормально. Наверное, я его достал своим повышенным вниманием или он решил, что я ему не доверяю.

Владик очень красивый, как бывший любовник Мадонны, который модель. Только нос у него не такой длинный и волосы намного светлее. Я гладил его, пока он спал. Он вздрагивал во сне и перебирал пальцами. Потом я пристроился сверху и попытался его поцеловать. Он так мне врезал, что в глазах вспыхнул фейерверк.

Сижу, подставив ладошку, чтобы кровь не капала на простыню. Слезы текут, переносица опухла. Но я сам виноват, нечего было его будить.

Владик так страшно меня материл, что я оглох на несколько минут. Наверное, ему было стыдно, и за это он на меня злился еще больше. Я чувствовал себя ничтожным и глупым, и вид у меня был как у попрошайки — собственно, я такой и есть, только беру чуть больше, чем они.

Владик успокоился и заметил, что у меня с лицом.

Спросил:

— Хочешь встретиться через неделю?

Я кивнул. Когда я волнуюсь, у меня голос дрожит, поэтому я не стал ничего говорить.

— Вот и здорово, — сказал Владик. — Только, я тебя прошу, никогда больше так не делай.

Я умылся холодной водой, стараясь не глядеть в зеркало. Потом он снова заснул, а я открыл фильм одного талантливого парня по имени Каспер Андреас, называется «Между любовью и прощанием». Там один музыкант влюбился в актера, а его сестра-транссексуал им все время гадила, почти как мой Димочка, и окончательно их поссорила. Я недавно советовал Владику его посмотреть для расширения кругозора, он отказался и назвал это «бредом дешевых пидовок».

Наверное, он просто не любит, когда я проявляю инициативу. Не будь я таким идиотом, я бы дождался, когда он сам позовет, и все у нас было бы шоколадно.

Еще я написал Владику письмо, в котором обещал не надоедать ему и спрашивал, станет ли он меня любить как раньше, если я обо всем забуду. Утром он его прочитал и ответил, что не может нормально относиться к человеку, у которого нет элементарного самоуважения. Когда я себя веду так, ему хочется меня уничтожить.

Как показать самоуважение, я не знал, и решил уйти поскорее, чтобы и дальше его не злить. Уже одетый, я спросил:

— Мы все еще вместе?

Он ответил:

— Конечно.

И улыбнулся мне как обычно. Он был такой милый, что я зацеловал его всего, и он сказал:

— Беги скорей, а то у меня встанет.

Он всегда так говорит, когда мы прощаемся, и я очень рад, что у нас теперь все в порядке.

Теперь я люблю его даже больше, чем раньше, и на многое готов, чтобы сохранить нашу любовь. Когда любишь по-настоящему, можно на многое закрыть глаза.

 

Я сижу в кофехауcе и медитирую на памятник Пушкина. За окном идет дождь и топчутся мокрые омоновцы. Мест в плацкарте нет, телефон разрядился еще во вторник. Друзья меня вписать не могут: один уехал на выходные, другой живет с родителями, у третьего грипп, у четвертого болит то ли нога, то ли жопа. Я и сам не хотел напрашиваться. Написал на форум: так, мол, и так, я сейчас на главной плешке страны, хотите со мной встретиться — маякуйте. Но эти виртуалы скорее удавятся, чем захотят реального парня.

В кафе я захожу только если совсем замерзну или когда идет дождь, как сейчас. Ноги гудят от усталости, ботинки почему-то начали жать — завязал шнурки послабее. Сегодня ночью пытался поспать на рекламной скамейке, но было очень жестко и ветер задувал сзади под куртку, и еще я подумал, что на них спят бомжи — нафиг, нафиг.

Наверное, надо было сказать Владику правду и попросить денег, но я не хотел все портить. Еще я молюсь, чтобы Димочка зашел в интернет. Я понимаю, с моей стороны это наглость, но мне надо, чтобы Дима купил электронный билет. Я отправил ему эсэмэску через сайт МТС, но Дима не отвечает. И я скорее брошусь с моста, чем напишу маме.

Деньги кончаются. Кажется, футбольные фанаты добирались до Москвы и обратно на электричках, но я не знаю, куда эти электрички ходят. Можно еще попробовать автостопом, но у меня нет дорожного атласа, а воровать я не умею.

Заряда батарей осталось на полчаса, я тайком поглядываю, нет ли в плинтусах свободных розеток. Если ноут вырубится, я вообще не знаю, что делать. Парень за стойкой явно из наших, смотрит на меня как на говно. Я здесь уже несколько часов, и это третья кружка американо, которую я пью. Он меня ненавидит.

В кафе заходит очередной посетитель — тоже из наших, я таких чую за версту. Высокий, на вид лет тридцать и явно псих. Я таких сразу определяю по взгляду, он будто хочет пригвоздить тебя, такой острый и неподвижный. Так вот, этот посетитель пригвоздил меня. Там было много парней, но он сразу понял, кто ему нужен.

Шагает к моему столику и говорит:

— Это ты?

Сейчас у меня вырубится ноут. Если моему брату или любимому будет интересно, передайте им, что я ушел с незнакомым человеком, у которого не все дома. Я не буду кидаться с моста, как Бобби-придурок. Это ненадежно и некрасиво, я не хочу, чтобы после меня остались шматки кровавого говна. Возможно, этот парень меня убьет, и я больше не буду вмешиваться в их личную жизнь. А если не захочет, я сам попрошу его избавить мир от моей бесполезной персоны.

 

 

Сергей сначала вел себя как нормальный. Особенно если учесть, сколько раз я его банил. Добрый такой, привез к себе домой, пустил в душ и напоил кофе. Я на этот кофе уже смотреть не могу, как парень из «Место встречи изменить нельзя», который жил с Владимиром Высоцким. Я, наверное, простудился, пока ждал в парадной у Владика. Сергей меня укутал в очень мягкий и пушистый плед — правда, не очень чистый, на него в одном месте пролили что-то белое. Еще я заметил, что у Сережи джинсы забрызганы грязью и вообще он не особенно опрятный, даже на мониторе пыль.

Я честно признался, что приехал без денег. Могу прибраться в его хатке, перестирать все вещи и приготовить еду.

Он спросил:

— И всё?

Пришлось объяснить, что у меня есть муж в Москве и вообще я не сторонник промискуитета.

Сережа за это время успел раздеться. Шмотки, конечно, покидал на пол. Наверное, у него съемная квартира: свой дом в таком состоянии не держат.

Встал передо мной голый — ни душ не принял, ничего. Я подумал, что предаю моего Владика, и еще подумал, что у этого Сергея топорное сельское рыло, ни намека на благородство.

Он сказал:

— Ты такой милый, можно я лягу рядом?

Я ответил, что я совсем не милый, а глупый и навязчивый, и живу в другом городе.

Его штырь больно тыкался мне в бедро, но Сережа меня не домогался. Только надрачивал под пледом и задавал дурацкие вопросы: «А ты видел хуй своего брата, когда был маленький? У твоего брата большой? Вы мастурбировали вместе?»

У нас с Димой слишком большая разница в возрасте, чтобы смотреть друг другу на члены, так я и ответил.

Сергей поскучнел:

— Ты хочешь денег на обратный билет?

Я извинился, что отвечаю неправильно. Просто я не в курсе таких вещей, мне раньше попадались только нормальные парни.

Он совсем не обиделся и признался, что в детстве мечтал иметь брата-ровесника, чтобы делать с ним все-все. Однажды он дрочил с двоюродным братом, и этот брат стал его первой любовью, хотя потом они таким никогда не занимались. И все его детство и юность в его эротических фантазиях фигурировал этот воображаемый брат, а потом его и вовсе заклинило. В его мечтах я уже много раз давал Диме в самых разных позах, и ему хочется узнать побольше о Диме, какой он — добрый или не очень, полный или худой, кем работает, что ему нравится в сексе.

Пока он нес эту хуйню, меня аж перестало знобить. Убийца и насильник и то не казался бы мне таким мерзким. Я, конечно, ценю, что этот Сергей так много про меня думал, привез к себе домой и тэ дэ. Но мне жутко хотелось смыться от него подальше.

Он вытер сперму о мое плечо и сюсюкает:

— Будешь моим братиком?

Я чуть не блеванул!

Снова наврал, что у меня поезд в десять, это прозвучало очень глупо.

Сережа спросил:

— Сколько тебе надо?

Достал кредитку и купил билет — не на какой-то вшивый поезд, а на нормальный самолет. Мне до сих пор стыдно. Не люблю чувствовать себя обязанным. У Димочки брать не стыдно, а этот парень какой-то жалкий. Не знаю, может, он и много зарабатывает, но по виду не скажешь. У него даже еды нормальной нет, только корм для кошек в холодильнике. Хотя откуда мне знать, может, он на диете. Кстати, в самолете я поел впервые за день. Дали круассан с тонюсенькими ломтиками ветчины и сыра.

Какая-то девчонка во время посадки выла: «Мама, мне больно, мама, мне больно!» Наверное, у нее тоже заложило уши. Она из меня всю душу вымотала этими своими воплями, хотелось встать и дать ей в лоб. Если тебе больно, это еще не повод жаловаться маме.

Самолет снова набрал высоту и начал снижаться, голову ломило так, будто в каждом сосуде, в каждой пазухе набухало инородное вещество. Я прикрыл уши ладонями и тихонько стонал, потом я перестал слышать девочку, а воздух вокруг начал краснеть, и в ушах как будто лопались кровавые пузыри. Я дышал ртом и молился, чтобы шасси поскорее коснулись земли. Потом я понял, что глупо донимать Господа такой фигней, и попросил, чтобы окружающие стали чуточку терпимее к таким как я. Тогда я был очень близко к Богу. Мне кажется, он услышал мои молитвы.

 

У эскалатора в аэропорту стояли Дима и мама. Я сразу догадался, какая гнида им позвонила.

Мама сказала, что три раза посмотрела мой фильм и все-все поняла, и гордится, что у нее такой особенный сын. И она готова сделать все, лишь бы я не уходил из дома и не думал о суициде. А Дима сказал: «Не позорься перед своими, лучше проси у меня».

Он даже хотел вернуть Сергею долг, но я попросил не связываться с этим извращенцем. Я считаю, этот псих еще мало дал. У меня есть его адрес и рабочий телефон, и я ему устрою настоящий пиздец, если он посмеет звонить моему брату. А пока я его просто забанил, и буду банить эту тварь каждое утро, пока он не вылечит свои больные мозги.

Я считаю, такие чмошники позорят гей-сообщество. Это каким надо быть ебанутым, чтобы мечтать отыметь брата! Я когда домой приехал, сразу залез под душ и весь намазался скрабом, чтоб духу этой мрази не осталось на моем теле. И вытерся полотенцем, которое Дима спас от Полины. Кстати, она отказалась с ним встречаться, и это очень круто. Полина сказала, что Дима — кидалт.

Еще Дима получил по мозгам от мамы, на него было просто жалко смотреть. Она-то думала, я каждые выходные сижу с ним дома и смотрю футбол.

 

Снова пятница, вечер, я щурю глаза от солнца. Пахнет соснами, свежей землей и навозом. Мама сидит в беседке с моим ноутбуком и смотрит на Сигурни Уивер. На мне дурацкий старый свитер, драные кроссовки и Димины треники. Дима копает рядом и время от времени тыкает меня черенком лопаты. Мама считает, что совместный труд должен укрепить нашу братскую любовь и прогнать гомофобные предрассудки.

Представляю, как огорчится Владик: он ждет, а я не могу купить билет. Почему эти натуралы такие идиоты, почему, почему, почему???


Copyright © Упырь Лихой, 18.04.11