О творческой деятельности Кукуева
(Aлиса Cтаканская)
опубликовано на neo-lit.com
Писатель Кукуев
Не публикует
Своих ни стихов, ни прозы,
Считая себя угрозой
Искусству процентов на сто,
И пишет в стол,
А в нём же хранит фото
Гражданки N
И ждёт перемен.
Ходит как все на работу,
Нуждаясь в хлебе
И том, что на хлеб мажут.
И как-то, на распродаже,
Решил он купить мебель,
(Пора бы для смены пейзажа,
Что важно для данных натур.)
Сначала сменил гарнитур,
Шкаф книжный и шкаф платяной
И тот, что стоял за стеной,
Потом табуретки, диваны,
Тумбочку с зеркалом в ванной,
А дальше (была-не была)
Дело дошло до стола.
Старый (вдруг стало не жалко),
Был отнесён на свалку
Со внутренним содержанием
На встречу с мышами, бомжами, и,
Жутко собою горд,
Душевной назло пустоте,
Кукуев купил торт и
Пригласил гостей,
Отметил чтоб местный бомонд
Его небольшой ремонт.
Прошла с того дня уж неделя иль две,
Как стал вдруг известен Кукуев в Москве,
Точнее не сам он, а разом
Стихи его все и рассказы.
То, извините,
Какой-то политик
Эпиграфом к речи
Возьмёт пару строк
и с ликованием встречен.
То в школе случится открытый урок,
Где хором бормочут дети
О новом великом поэте.
Стихи разместили в газете
И в паре известных журналов.
Потом на одном из каналов
Вдруг объвили: "Завтра
Сам гениальный автор
В эфире с любимой супругой".
Кукуев ужасно напуган.
Кукуев ни капли не рад.
Кошмар! Произвол! Плагиат!
(Он не был ни разу женат.)
Возможно напутали что-то,
И в середине дня
Конечно ему позвонят
Домой или аж на работу.
Встал он в тот день спозаранку, но
Нету звонка из Останкино.
Быть может, они не помнят?
Настал долгожданный вечер,
Включает он телеприёмник...
А там,( Боже, где карвалол!)
Голосом человечьим
Вещает письменный стол,
Ящик открыв словно рот.
В зале ликует народ,
А в юбочке выше колен,
В обнимку с ним лично
Гражданка N.
Неужто всё так запущено?
Стол восхваляет ведущий и
Учёные всех академий
Дружно признали факт:
"Стол, безусловно, гений".
С ним заключают контракт,
Обещают проклятой мёбели
Букера, даже Нобеля.
А N. говорит: "Со столом
Я буду встречаться назло
Общественным всяким мнениям
И прочей людской морали.
За эти стихотворения
Влюбилась я, что бы не врали.
Вот раньше, скажу, сознательно
Встречалась с одним писателем,
Но это была лишь мечта.
Он мне своего не читал.
А здесь вот оно, искомое
И нечто в нём есть знакомое.
Писатель Кукуев,
На солнце бликуя.
Курил на балконе.
В лучах заката.
Ему ничего не осталось, кроме
Как номер набрать одного адвоката.
Плывут облака,
Говорит адвокат:
"Не следует, братец, валять дурака,
В нашей стране да и в целом везде
Можно в суды подавать на людей,
Но на столы? Уволь.
Ладно б на антресоль!
Это, шучу! Раз с тобой мы приятели,
Знакомы почти что близко,
Признаюсь, что стол этот слишком влиятелен.
Здесь не помогут иски.
Зато передал он записку,
Завтра зайди, у меня заберёшь.
Это была не ложь.
Слёзы от гнева буквально рекой.
Текст у записки примерно такой:
"Кукуев, прости за фурор и скандал,
Но повод для мести ты сам лично дал.
Я понимаю, шкафы из прихожей,
Но то, что меня тоже?
Не ждал я, конечно, подставы большой.
С твоим креативом я слился душой
И с фото твоей мадам.
Её я тебе не отдам,
Как, к слову, и авторских прав.
Что же, писатель, чмафф!"
И со строки новой
"С уважением, Стол Дубовый".
Всё пусто. Уныло. Люблю. Не люблю.
Выход один — непременно в петлю.
Только уж слишком лихо.
Есть и другой выход,
Нечего зря проклинать небеса.
Можно ведь новое дальше писать.
Подумал Кукуев: "Такие дела,
Надо творить много лучше стола!".
Задача почти нереальная,
Как так, себя самого,
Великого и гениального,
Вдруг переплюнуть. Ого!
Тут оказалось, что люди не врут,
Творчество тоже такой ещё труд,
Вроде проблема — сиди да пиши,
Раньше-то было легко, от души,
Тут же любой рассказ
Словно писал на заказ.
Уж пролетело нимало годков,
Ставший известным Кукуев,
Переведённый на сто языков,
Тысячу раз публикуем,
Автор романов и даже поэмы,
Был обладатель одной лишь проблемы:
У нашего горе-поэта
Мебели дома нету.
Он рассуждает, что лучше средь стен
Будет сидеть на полу.
И над женой своей, милою N.
Издеваться за чувства к столу.
А что до Стола Дубового?
Что его судьбы?
Вышло, что всеми забыт,
Не написавший нового.
В Останкино в кабинете,
Оставшийся тихо тлеть там,
Нужен всего лишь как
Хранилище важных бумаг.
Но это они зря,
Где-то к концу января
Возьмётся Дубовый за них!
Но это другой стих.
Copyright © Aлиса Cтаканская, 07.07.12