Красная панамка

(Упырь Лихой)

опубликовано на neo-lit.com

Историческая сказка

Отдыхала как-то гиена Полина с мужем-гиеной и сыном-гиеной на берегу Черного моря. Ела роллы в баре на пляже, ругалась с уличными торговцами, прыгала по острым камням, которые как будто специально накидали в воду. Короче, проводила время не хуже, чем в Ницце. Вдруг пишет гиене росомаха Елена, кураторка феминистских проектов:

«Полина, выручай! Галя уехала в отпуск, некому писать для «Медузы» статью о тяжелой женской доле в современной литературе. Тебе же все равно нечем заняться».

Обиделась Полина, увидев, как Елена обесценивает ее роль матери семейства, но решила с росомахой не ссориться. Полезный знакомый — он и в Африке полезный знакомый. Прислала ей Елена роман — «Мемуары блокадной курицы». Подавилась Полина роллом с говядиной, похлопал ее муж-гиена по спине и сказал, что не стоит читать всякую херню.

Разозлилась гиена.

— Ты, — говорит, — принижаешь женщин-литераторов, только посмей сказать, что это так называемая женская проза!

Вспомнил муж-гиена, что у Полины зубы больше, и начал нервно хохотать:

— Я не говорил, что это женская проза, я сказал, что это какая-то херня. В блокадном Ленинграде не было никаких кур. Ее бы сразу съели.

— Это литературная условность, — строго сказала Полина и начала читать.

Привольно жила в Ленинграде курица Клеопатра: ходила на фильмы с Орловой, сдавала нормы ГТО, служила библиотекаркой и вела дневник. Правда, ее жизнь омрачали псы из НКВД, которые по ночам забирали соседей, и в своем дневнике курица Клеопатра писала гневные стихи о сталинском режиме. Тут началася война. Курица Клеопатра пряталась в бомбоубежище и спасала крышу своей библиотеки от зажигательных бомб. Полина не поняла, как можно это делать в одно и то же время, но решила, что это литературная условность. А вот и блокада пришла: хорошо, что курица Клеопатра успела доверху набить холодильник различными продуктами, тут тебе и масло, и сыр, и овощи, и бекон в вакуумной упаковке, и молоко длительного хранения, купленное в Елисеевском магазине. Время шло, Клеопатра потихоньку ела запасы и топила печку березовыми дровами, за которыми ездила на старом шевролете в самую лютую в метель, чтобы ее не заметили в лесу проклятые фрицы. И однажды во время такой поездки за дровами ее выследил Ёж Ерофей, молодой сотрудник НКВД. Ерофей грозился арестовать Клеопатру, как немецкую шпионку, и конфисковал все продукты из ее холодильника. Горько плакала курица Клеопатра и пила от голода воду из-под крана. На счастье, ее позвала умирающая от дистрофии соседка Муся и попросила приглядеть за племянницей, кошечкой Клотильдой. У кошечки Клотильды был редкий дар ловить мышей, воробьев, голубей, крыс и зайцев. Холодильник Клеопатры снова был полон. Уронила Полина голову на стол и заснула.

В это время муж-гиена решил, что Полина так, пожалуй, испортит себе глаза. Он сбегал в магазин и купил «Мемуары блокадной курицы» за 459 рублей. Просыпается Полина, видит: вокруг собрались посетители кафе, кто предлагает попить водички, кто сует таблетку. А японский хин даже хотел вызвать «Скорую». Уж очень боялся, что роллы несвежие. А вот и муж с томиком «Блокадной курицы».

Взяла себя в лапы Полина, бахнула стакан портвейна, открыла книгу, читает дальше. Арестовал Ёж Ерофей кошечку Клотильду и скормил сталинским псам в застенках НКВД. Три дня плакала курица Клеопатра¸ а на четвертый встретила в цирке китайского удава. Вместе они сшили воздушный шар из брезента, наполнили его гелием и полетели в Америку. Пытался им помешать Ёж Ерофей, проколол своими иглами воздушный шар, так что до Америки курица с удавом не долетели и приземлились в Египте. А там блокадная курица познакомилась с Арнульфом — сыном Гитлера. Пыталась их разлучить Ева Браун, да все напрасно. Отравилась, как злая мачеха в сказке про Белоснежку. И стала блокадная курица с сыном Гитлера в немецких Альпах жить да поживать и добра наживать. А в это время Сталин заваливал немцев трупами русских солдат. Хорошо, что англичане и американцы вовремя высадились в Нормандии, остановили русских и помешали кровавому тирану захватить весь мир!

Вот и солнце село, наплавались муж-гиена с сыном-гиеной, вернулись в отель. Решила Полина тоже искупаться, а книгу оставила на столике. Тут как раз Псина-туапсина приехала за своими роллами с говядиной. Устал пекинес, много заказов, долго ждать. Взяла Псина-туапсина книгу блокадной курицы, листает и безалкогольное пиво пьет.

А Полина все плавает и думу думает. Неохота ей признавать, что женская проза говно. Так она, пожалуй, поссорится с Еленой и другими авторками. Прибежала в отель и написала, что несмотря на отдельные недочеты и речевые ошибки книга блокадной курицы в целом важная, заставляет задуматься и освещает доблестную борьбу русских женщин со сталинизмом в период Великой Отечественной. Припомнила Полина блокадный холодильник, блокадный кран, блокадное электричество, блокадного удава, блокадный гелий и сына фюрера, но добавила, что это величайший образец постмодернистского нарратива, достойный хвостовых перьев Пелевина и Сорокина. Пожелала авторке дальнейших творческих успехов и послала рецензию в «Медузу». Ночь не спала, боялась хейтеров.

Вышла рецензия в «Медузе», молчат читатели, не знают, как реагировать. Первым ответил независимый критик, ежик Шалавин: «Тупая гиена читала это лживое куриное говно своим клитором. Жалею, что потратил деньги и время на вонючую бабскую антисоветскую писанину, которая даже в миллион раз хуже, чем у Фоменко и Резуна. Ведь всем известно, что баба не может быть нормальным историком, да и критиком тоже». Обозлились феминистки, начали доказывать мужлу, что это правдивая и искренняя проза. Любая нормальная курица эпохи сталинизма с радостью вышла бы замуж за аккуратного и работящего немецкого петуха. Не жить же ей с каким-нибудь русским боровом или ежом, который умеет только пить самогон и изображать альфа-самца. Много споров вызвал блокадный холодильник. Но авторитетная хомячка с исторического факультета доказала, что экологически чистые холодильники выпускались в Петербурге еще с 1901 года и не нуждались в электричестве. Не выдержал Шалавин исторической правды, удалил свой блог и ушел в запой, а феминистки еще долго бранили колючего критикана.

Выбилась курица в лидеры продаж. И даже крольчиха Татьяна, известный влогер и гинеколог, назвала книгу блокадной курицы дебютом года.

Сидит Полина в суши-баре, пьет виски с колой и гордится своим критическим талантом. Видит: псина-туапсина за соседним столиком дочитывает ту самую книгу.

— Ну и как вам современная русская проза? — спрашивает Полина.

— Очень даже заебись, — отвечает псина-туапсина. — Автор хоть и мужик, а верно подметил про тяжелую женскую долю. И сын фюрера четкий пацан, не то что мой Владик.

— Автор не мужик, — захохотала Полина.

— Зря вы так, — ответила псина. — По-моему, довольно симпатичный мальчик.

Порылась туапсина в своем ридикюле, достала смартфон, нашла видео. Видит Полина: сидит на двухъярусной кровати пьяный волк в семейных трусах и держит в лапах книжку.

— Мы, короче, написали про курицу по синей дыне, — говорит волк. — Когда объявили карантин, мы с пацанами в общаге сочиняли всякие рофлы на тему Второй мировой, а потом я это записывал и вешал в контакте. Моя страничка стала мегапопулярной, и крупное московское издательство заключило со мной договор. И на гонорар мы купили много пива. Вот. А если хотите серьезной исторической прозы, читайте мой роман «Отто из Люфтваффе». С вами был Василий Бирюков, студент факультета истории и социальных наук РГПУ имени Герцена. Зиг хайль!

Заплатила Полина по счету, купила в ближайшей палатке красную панамку и носила ее до конца отпуска. И даже интервью она давала в красной панамке.