Бодипозитивный олень

(Упырь Лихой)

Олененок Павлик грустил в кроватке, положив под щеку копытце. Он смотрел на противоположную стену, где висела картина с двумя медведями, играющими в шахматы на берегу озера. Медведи радовались теплому летнему дню, пили пиво из тяжелых кружек и улыбались друг другу. Апрельское солнце белило старые обои. А на душе у Павлика скребли злые кошки.

«Хорошо быть сильным, уверенным в себе беззаботным медведем, — думал Павлик. — Это намного лучше, чем быть озабоченным, запуганным пробитым оленем». Павлик только что прочитал статью известной феминистки об анальном сексе. Смелая девушка писала без обиняков, что это больно и что никакой необходимости в нем нет, и даже геи практикуют его очень редко.

«Вот я уже взрослый — а что толку? — думал Павлик. — Моя душа остается черной дырой, которую ничто не может насытить. Я ношу в себе тьму, мой мозг устал от постоянных мыслей о мужчинах. Что ждет меня в будущем? Я выйду из моды, постарею, перестану быть привлекательным. С такой репутацией меня не примут ни в какую крупную компанию. Всеми презираемый трансгендер, который кодит на плюсах, перебивается фрилансом и боится расстроить маму… И программистов развелось как собак нерезаных… Вряд ли я буду много зарабатывать… Очень плохие перспективы…»

А медведи на картине смеялись над грустным оленем.

— Павлик, малыш, сегодня собрание Исторического клуба, — мама-олениха постучала в дверь.

— Мам, я не хочу видеть Семена, — ответил Павлик.

— Может, сходишь в сервис, поможешь папе? — не сдавалась мать.

Павлик не отвечал. «Так он, пожалуй, станет хикикомори», — думала олениха, стуча в дверь.

— Мам, все хорошо, я готовлюсь к экзаменам, — наврал Павлик.

— Павлик, ты ведь не отрежешь себе член и не кинешься под машину с моста из-за того, что я гомофобка? Я тут смотрела американское кино про геев и их матерей и…

— Мама, я не гей! — крикнул Павлик. — Мне совсем не понравилось! Потный пьяный мужик давит на тебя всей тушей и делает больно. Фу, мерзость! Как вы такое терпите?

— Не ври, чтобы успокоить меня, — заплакала Ольга Ивановна.

— Просто мужчина должен в жизни все попробовать. Я только поэтому согласился, — доказывал Павлик. — Ты же знаешь, я всегда всем с тобой делюсь, я ничего не стал бы скрывать.

Олененок отпер дверь и долго утешал мать. Он улыбался через силу. Он даже предложил помочь с обедом, но Ольга Ивановна увидела в этом новый гендерный подвох. Павлик ограничился чисткой картофеля и выбежал погулять.

На скрипучей детской карусели сидел бодипозитивный олененок Иван. Он скреб копытами гравий, пытаясь разогнаться.

— Го вместе в сек, — предложил Иван. — Можно за полтос накупить похожий шмот двух размеров и устроить фотосессию. Докажем всяким хейтерам и козлам, что жирный олень и тощий олень одинаково крутые.

— Нехилый социальный мессидж, — согласился Павлик. — Правда, у меня сейчас экзистенциальный кризис, но я справлюсь.

И оленята побежали на остановку. Маршрутка подъехала почти сразу. Оленята громко болтали, в шутку бодали друг друга и ели сухарики-гренки со сметанным соусом, которые Иван нашел в кармане.

— Бордель на выезде, — шипела старая кошка, которой не уступили место.

Услышав это, Павлик шлепнул Ивана копытом по пышному заду.

— Остановите, я выйду! — заорала кошка. — Не хочу ехать в одной маршрутке с пидорасами!

— Сидите, бабуля! Пусть они сами выйдут! — зарычали остальные пассажиры.

А медведь за рулем сделал вид, что ничего не слышал, и включил музыку погромче.

Оленята выскочили из маршрутки на «Московской» и приступили к шопингу. Они обегали много секонд-хэндов, и там была похожая одежда разных размеров, но только женская. Из всего мужского ассортимента нашлись только голубые американские плавки-шорты разных размеров со смешными акулами.

— Это типичная дискриминация мужчин, — писал олененок Иван в Твиттере. — Если ты мужчина, тебе в принципе труднее купить одежду, а если ты чрезмерно худой или полный, придется потратить много времени, чтобы найти свой размер, или выложить лишние деньги. Вся эта сраная модная индустрия рассчитана на женщин с 44-48 размером. А остальные должны страдать, и это несправедливо. Тех, кто не соответствует гребаным стандартам, общество чморит и заставляет худеть, прикрываясь пользой для здоровья. А на самом деле капиталистам в падлу шить штаны на широкую попу!

Гневные мысли Ивана не умещались в твиты, весь 9 «А» уже издевался над ним.

— Да ну и хуй с вами, куплю женскую! — твитнул Иван.

— Еееееее! — ответили оленята.

Павлик деловито выдернул из плотного ряда два красных платья с большим декольте и две коричневых туники. Он быстро подобрал два похожих топа и два пляжных платья из платков. На бесплатной раздаче лежала россыпь ультракоротких клетчатых юбочек-татушек. Павлик сгреб сразу десять, затем нашел для Ивана большую клетчатую сине-зеленую юбку и шепнул, чтобы тот спрятал ее под штаны, пока никто не видит, потому что она жутко дорогая. Иван подчинился, он рассчитывал уложиться в небольшой бюджет.

Счастливые оленята расплатились, запихали шмот в пакеты и побежали домой по шоссе.

— Бляди сраные! — заорал им какой-то козел, которого вынесло на обочину.

— Соси мой хуй! — крикнул Павлик, оттянув штаны. Носить нижнее белье он не любил.

Козел выскочил из машины и полез в багажник, видимо, за монтировкой. Павлик и Иван не стали его дожидаться. Они скакали по шоссе, обгоняя и подрезая тачки. Казалось, им сигналила вся Гатчина.

Наконец Иван остановился на обочине, обливаясь потом и дыша так тяжело, будто сейчас помрет. Павлик присел рядом на отбойник. Подъехала полицейская машина.

— Вы в своем уме, мелкие пидорасы? — отчитывал их медведь. — Зачем создаете опасную ситуацию на дороге?

— Так меня не пускают в автобус, потому что я мелкий пидорас! — хохотал Павлик.

— Документы! — зарычал медведь.

— Я небинарный олень, меня по телику показывали, — не унимался Павлик. У него была истерика.

— Понятно, бедный ребенок, — буркнул медведь. — Если тебя опозорили один раз, это еще не повод всю жизнь ходить по кругу. То есть бегать по шоссе. Ладно, забей.

— Нет уж, вы арестуйте меня, я такая блядина, что меня давно пора убить! — захлебывался Павлик. — Ебите меня все! Распинайте! Дерите под хвост!

Полицейская машина с визгом развернулась и уехала. Копытца Павлика тряслись.

— Ну чего ты? — обнял его Иван.

— Заебали! — Павлик пнул отбойник с такой силой, что проломил его.

— Кстати, почему тот козел назвал нас блядями? Вроде, я выгляжу как обычный парень, только бодипозитивный, — начал рассуждать Иван.

— Потому что кругом все козлы! — ответил Павлик. — Походя унизить кого-то для них нормально. Постараемся не быть такими, как они.

— Постараемся, — согласился Иван.

Они пришли к Ивану домой и начали примерять свои сокровища. Сестренка Ивана Марфуша принялась фотографировать, не дожидаясь, пока мальчики оденутся.

Павлик первым делом перемерял все десять юбочек.

— Какой ты сасный! — угорала Марфуша, валяясь на ковре и фотографируя олененка снизу.

Иван выдохнул, застегнул юбку и натянул топ. Павлик оделся так же. Они начали сниматься на фоне белой стены, кокетливо отставив ножки. Оленята снялись в школьной форме, платьях, туниках и шортиках с акулами.

Фото из твиттера Павлика сразу попали в вечерние новости. Вся страна обсуждала акцию бодипозитивного оленя. «Дырявый сосет у жиробаса, обоих в топку!» — печатали лоси из спальных районов. «Жирный однозначно выглядит хуже, не надо навязывать другим свой бодипозитив и перекладывать с больной головы на здоровую. Он еще молод, ему не поздно сесть на диету и встать на беговую дорожку, пока не сдох от инфаркта», — писали модные лисички. «Вдул бы им обоим по два раза», «тощенького засосу целиком», «жирненького вылизать и съесть», «рррр, какие булки», — мечтали волки-двачеры.

— Го с нами свергать Медведяру! — написал в Твиттере Павлик.

И какой-то юзер ответил:

— Ебитесь.

Copyright © Упырь Лихой, 15.04.21