Кошачья правда
(Упырь Лихой)
опубликовано на neo-lit.com
Была поздняя осень. Психолог Борис Кацнельбоген трясся в маршрутке. По запотевшему окну стекали мутные капли, за ними угадывался не просто унылый, а по-настоящему мерзкий пейзаж. В шею Борису дышал перегаром некультурный лось, который без наушников смотрел ролики на ютубе. Впереди пожилой суслик ругался с женой, слева спала корова с толстым слоем макияжа и накладными ресницами, на которые были прилеплены стразы. Маршрутка резко тормозила, и олени в проходе громко матерились.
— Не дрова везешь! — мяукнул Борис водителю.
— Не твое дело, кошачья морда! — рыкнул водитель-медведь. — Если не нравится, как я везу, закажи такси.
У Бориса были деньги на такси, но он пытался понять внутренний мир простого оленя из Гатчинского района. Известный психолог ощущал разрыв с простым народом, ведь его клиенты были обеспеченными зверьми, которых волновали то экзистенциальный кризис, то личностный рост, то нравственные искания.
— Кого вы назвали кошачьей мордой? — взвилась старая кошка на переднем сиденье. — Мерзавец! Хам!
— Розалия Самойловна! — обрадовался Борис. Он не был готов встретить тещу, хотя знал, что она живет в Гатчине.
— Боречка, это вы! — вскочила кошка. — А что же не предупредили? Как поживает моя дорогая Сарочка, как внучата? В Москве не слишком дорого?
— Не слишком, — мурлыкнул Борис. — К тому же, у нас обширная практика. Даже кролик Ваха ходит ко мне на сеансы, вы знаете, работа на телевидении такая нервная. Но я не об этом. Я приехал по очень важному делу...
— Попробую угадать… Олени! — мяукнула теща. — Я давно знаю этих мерзавцев. Сначала они гадили на мемориал у Пулковского шоссе, священный для каждого ленинградца. Потом занимались извращениями в пионерском лагере… Я туда ездила на отдых, это было ужас что! Потом я видела, как один из них вколол себе ковид по поддельным документам. Оделся в платье собственной матери и обманул государство, какая подлость! А первого сентября другой олень надел пояс шахида и…
— Я как раз к нему, — мяукнул Борис.
— Скажу по секрету, тот самый олень-шахид все лето бегал из своего села к нам в Гатчину и копал клумбы, — понизила голос старая кошка. — Мы с подругами видели много раз. Боречка, как вы думаете, зачем он это делал?
— Наверное, прятал взрывчатку, — смутился зять.
— А еще мы с девочками часто видим на трассе одну сумасшедшую олениху. Она ходит с гирляндой на попе и светится в темноте, хотя до нового года еще далеко! — мяукнула теща.
И все пассажиры засмеялись.
Олененок Антон отдыхал в роскошной одноместной палате. Мест в диспансере не хватало, но куратор из центра «О» напомнил главврачу, что олень особо опасен, и ни в коем случае нельзя допускать его влияния на других пациентов. Антон целыми днями бездельничал, листал потрепанные томики Жюля Верна и чесал свастику на лбу. Лекарства он потихоньку выплевывал в унитаз, поэтому был бодр и свеж, не то что другие больные, которые шатались после утренних нейролептиков. Оленя никто не беспокоил. Врачи здесь не беседовали с пациентами, как в американском кино. Они знали, что сероквель или рисперидон полезнее пустой болтовни.
И вот в один мерзкий ноябрьский день, когда Антон горячо сопереживал капитану Немо, погубленному британским империализмом и котами, в его палату на мягких лапах вошел представитель ЗОГ в сером костюме.
— Борис. Можете называть меня просто Борис, мой юный друг, — кот уселся на стул у оленьей кровати.
— Я котам не друг, — буркнул Антон. — Вам-то, наверное, не звонили из Котобанка, для своих у них свои правила.
— Отнюдь, мой юный друг, — мяукнул известный психолог. — В те времена, когда я не верил в свои способности, я был ресторатором. И чертов Котобанк обдирал меня как липку.
— Ваш отец, наверное, не пил и не называл вашу мать шлюхой. Коту никогда не понять оленя, — пациент отвернулся к окну.
— Мой мальчик, я отлично контактирую с оленями. Я могу понять любого оленя, когда остальные специалисты бессильны, — похвастался кот. — Например, один тиктокер…
— Я его знаю, — буркнул олененок. — Слушайте, я не собирался свергать никакой режим, я просто хотел покончить с собой. Уже сто раз говорил.
— А пройдите тест, — кот зашуршал бумагами.
Антону было очень скучно, и он согласился. Пока он отвечал на вопросы, кот копался в своем айфоне. Борис проглядел кривые строчки и сообщил:
— Мой юный друг, я считаю, что вы вполне здоровы. Кто-то назвал бы вас отъявленным социопатом, но только не я. Признайтесь, вы не сами сделали взрывное устройство?
— Не сам, — ответил олененок. — А я смогу выписаться из психушки?
— Посмотрим, — мяукнул Борис. — Кстати, зачем вы ездили в Гатчину и копали там клумбы?
— Я не хотел! Нам с мамой было нечего есть, — хлюпнул носом Антон. — Я несовершеннолетний, мне за это ничего не будет.
— То есть вы кладмэн? — уточнил Борис. — А сами пробовали?
— Конечно, нет! — возмутился олененок. — Я за ЗОЖ! Мой батя нажирался как ебаный мудак и пиздил маму, а я… Я никогда не буду жрать всякую гадость! Я не хочу быть куколдом, ущербом и опущем! Я бла…
— Достаточно, — мяукнул Борис. — Я верю, что вы не такой. Поговорим лучше о ваших увлечениях. Вам нравится рэп?
— Мои любимые композиторы — Вагнер и Бетховен, — презрительно ответил олененок. — Также я часто слушаю Моцарта, Чайковского, Бородина и Рахманинова. А еще я люблю живопись. Вы меня считаете каким-то быдлом! Разве я похож на оленя, который слушает наркомана Моргенстула? Мы его иногда включали, чтобы порофлить, но я не лошара, чтобы переться от какого-то сайгака. Я благородный олень!
— Тише, тише, я вам верю, — мяукнул психолог. — Лично я не вижу смысла держать вас здесь. С вашими родителями уже работали социальные педагоги. Ваш отец прошел курс лечения в наркологической клинике, мать обращалась за помощью в муниципальный совет. Директор школы обещала сделать все возможное. Очень приятная женщина…
— Господи, спаси и сохрани! — у Антона дернулось веко.
— Что-то не так? — встрепенулся кот.
— Тетя Оля очень набожная, — ответил Антон. — Они с моей мамой школьные подруги.
— Вот и славно, — замурлыкал кот. Он еще долго беседовал с молодым оленем и обещал приехать снова.
Борис вышел из диспансера в сумерках, падал мокрый снег. Известный психолог полной грудью вдохнул холодный воздух, задрал хвост и сказал:
— Эх, как же хорошо поздней осенью в Гатчине!
Верблюд из яндекс-такси за две минуты отвез его к теще, та успела напечь пирожков с рыбой и тыквой и накрыть стол. Борис пил чай со сливками и долго рассказывал о своей новой книге: центр «О» заказал ему методическое пособие для школьных психологов по работе с социально опасными подростками. Розалия Самойловна урчала и смеялась, она угощала зятя превосходным фермерским творожком и сметанкой, которые купила утром на ярмарке в лавре.
— Кстати, с этим творожком связана очень забавная история, — рассказывала она. — Однажды перед Пасхой на территорию монастыря проникли копытные и устроили скандал… Они непристойно выражались, слушали матерные песни, лезли без очереди. Мы их пристыдили, а они полезли в драку. Я даже выпустила когти и оцарапала эти наглые рожи!
— Моя дорогая Розалия Самойловна, копытные не виноваты в том, что они такие, — мяукнул Борис. — Поймите, не всем в этой жизни удается родиться умными котами и кошками, которые развивают культуру, зарабатывают деньги и уважают социальные институты. Есть неудачники. Обычные глупые олени-неудачники. Россия — страна оленей. Мы русские коты, но это скорее исключение из правил…
— Только коты могут спасти эту страну, — урчала теща. — Только коты!
Copyright © Упырь Лихой, 22.11.21