Прощение богов

(Ачилезо)

опубликовано на neo-lit.com

Из разомкнутого провала рта течет струйка крови. В пустых черных глазницах – смерть. Так бывает, редко, но бывает. Умерло не тело, тело живет тело сопротивляется, дышит, жаждет. Умерла или умирает сама сущность, душа. Острые колючие комки с неба это снег. Вдоль тропинки низкие елки серебряные от снежной крупы. Тонкая цепочка следов впереди. До тебя здесь прошел лишь один. Он шел уверено, его ждали дома родители, жена, а может он шел в гости, где уже накрыли праздничный стол. Никакого значения это не имеет. Сейчас здесь ты, один. И впереди, после, когда следы счастливца закончатся, тебя встретит пустота. Жжение в груди быстро усиливается. Отпечатки рифленых подошв, твоих и первопроходца с радостью принимают мелкие красные сгустки. Они нужны для контраста. Пусть их сразу засыплет колючим суррогатом, не прекращающимся уже третьи сутки, но несколько минут до того алые точки будут светиться на белизне тропы, как рубиновый кулон на шее девственницы. Шаг, еще один. Короткая остановка чтоб покурить. Такая остановка сократит жизнь еще на час. И не сигарета заберет это время, а небольшая лужица, в которую сольются красные точки на снегу. Ты успеешь подумать: «Такая лужа за минуту? Тогда точно недолго осталось». Недокуренная сигарета улетает в сторону. Наверно чтоб продлить муку, не иначе, ты побредешь чуть быстрее. Тропа медленно забирает вправо. В просветы между елками видны огни. Там жизнь, чужая равнодушная жизнь. Жар дыхания успевает растопить крупинки, и они ложатся на ворот мелкими липкими каплями. Рука, прижатая к животу, застыла негнущимся протезом, у капитана Крюка, кажется, был такой же. То, что издали, кажется красно-коричневой рваной перчаткой на самом деле запекшаяся кровь. Короткими упругими толчками сердце проталкивает ее по телу, по артериям, по венам и неизменно при каждом толчке часть ее уходит сквозь сжатые пальцы. У тебя есть время только попрощаться. И попросить прощения. И ты просишь! Просишь прощения у всех богов которых знаешь: у Зевса и Афины, Аида и Дианы, у Одина и Фрейи, у всех, всех без исключения. «Боги, БОГИ,– кричишь ты,– Простите меня, я скоро встречусь с вами, те которых знаю и те безымянные, сама память о которых исчезла вместе с молившимися Вам. Все! Простите меня!» Крик твой мягко тонет в бесконечном шуршании падающих снежинок, в шарканье твоих же ног и вряд ли будет услышан. Ведь не думаешь ли ты что богам есть до тебя дело?