Гудрон

(Андрей Сокольников)

Ночью после дождя стоящая возле киоска молодая парочка будет перешептываться и приглушенно смеяться, глядя, как он ковыляет по мокрому тротуару. Антон будет шататься, засунув руки в карманы расстегнутого пиджака и разведя их в стороны для равновесия. Он подойдет к киоску, случайно толкнет замешкавшегося покупателя. Будет извиняться и рассыпать извлеченную из кармана мелочь вместе с измятыми купюрами. Затем все-таки сможет протянуть в окошко горсть денег:

— Пачку «Парламента», — промямлит Антон.

— «Парламент» если и будет, то только завтра с утра, — скажет продавщица, но деньги возьмет.

— Тогда чего-нибудь.

Получив пачку «Золотой Явы», он вскроет ее, долго избавляясь от прилипающей к сухим рукам полиэтиленовой обертки и закурит тут же перед киоском, ломая и роняя сигареты. Потом пойдет дворами, все так же шатаясь, пока выпитая пятнадцать минут назад чекушка водки окончательно не доконает его и не заставит сесть, а затем уснуть на первой же встретившейся лавке.

«Почему? Нахрена, на-хре-на? Вот и Антон-гудрон. Как? Шут с ним. Будем стоять. Нормально, выдержим. Где, на фиг? Огонь ведь, шило какое. Катастрофа. Ну и пусть, сам ведь... И так! И так тоже! Ну да... — подумается ему печально, — Ить-на... Присядем... И что теперь я буду? Гиена, сирена, мурена. Копейки... Антон... Гудрон... Антон...»

Утром его разбудит собачий лай, Антон проснется еще пьяным, но уже способным продолжить движение. Он помочится у подъезда и снова пойдет дворами, пока не выйдет к широкому шоссе, еще полупустому в это гиблое время. Не глядя по сторонам и не оборачиваясь на матерщину водителей, Антон перейдет дорогу. По обочине он двинется к мосту, потом поднимется, держась за поручень, до его середины по бетонным пешеходным плитам с отломанными углами, через которые будет проглядывать неспокойный водный поток. Антон перегнется через поручень, с трудом закинет на него ногу и, не мешкая, спрыгнет вниз. В воду он войдет вертикально, ногами вниз. Дно в месте его погружения будет глубоким и не заваленным искореженной проржавевшей арматурой старого железнодорожного моста.

Антон заметно протрезвеет от холодной воды и, повинуясь взбунтовавшемуся инстинкту, рванется к поверхности, но руками запутается в пиджаке, а намокшие брюки и тяжелые ботинки будут мешать движениям ног. Он в панике попытается снять с себя одежду и запутается еще больше. Воздух станет против его воли покидать легкие. Антон начнет вдыхать обжигающую воду и вскоре умрет, так и не всплыв на поверхность. Его разбухший труп неделей позже найдут прибитым к берегу на повороте реки далеко внизу по течению. Документов при нем не будет и тело, уладив формальности, закопают в заколоченном ящике на окраине кладбища. В бугор на засыпанной яме глубоко вобьют палку с фанерной табличкой, где черной краской куце выведут через трафарет непонятный номер.

* * *

Антон стоит перед зеркалом и пытается выбрать галстук. На кровати рядом с зеркалом валяются уже три: два совершенно невозможных — в крупный горошек и в кривую клетку, один — однотонный синий, он не подходит к костюму. Антон срывает еще один галстук и кидает его на кровать. Входит Вика и говорит:

— Куда это ты?

— Юбилейный банкет. Одиннадцать лет банку.

— Юбилейный? — непонимающе уточняет Вика.

— Юбилейный, — уверенно подтверждает Антон и начинает суетливо озираться. — Ты не видишь мою трубу? Он все время как сквозь землю проваливается... Черт, уже пора!

— Вот она, — Вика берет с тумбочки сотовый и протягивает ему. — Иди без галстука.

— Нельзя без него, — Антон берет из шкафа и повязывает первый попавшийся галстук, даже не взглянув в зеркало, и быстро надевает пиджак. Второпях целует жену в щеку:

— Буду поздно.

— Антон!..

— Что «Антон»? Вика, мы с тобой уже договаривались! Наш НХК — самый крупный клиент банка. Приглашали лично директора, но он в Москве. Все, я побежал!

Он поспешно выходит из подъезда заводит машину и уезжает. Вика долго стоит перед окном и смотрит на две цветущие яблони во дворе.

* * *

Где-то в соседней комнате надрывалось радио: «...жидкости для механической обработки металлов, гудрон для производства нефтебитумов, гудроны кислые, гудроны масляные...»

— Хотите подержать?

— Конечно! — приняв мальчика из рук пожилой акушерки, мать умиленно смотрела на сморщенное лицо бесслезно ревущего малыша.

— Имя-то заранее приготовили?

— Да! Антошка! Антон.

— Антон-гудрон, — сама себе прошептала акушерка.

— Что? — насторожилась мать.

— Отдохнули бы вы, — акушерка сосредоточенно собирала какие-то тряпки. — Ничего.

Иркутск, 2002.

Copyright © Андрей Сокольников, 2002-03-25