Антигоголь или печальнейшая повесть о кончине Самсон Михайловича

(Гавно Бороздин)

опубликовано на neo-lit.com

Ах, кабы вы знали, что за человек был этот Самсон Михайлович… Чтобы знали – сие печальнейшее повествование.

О молодости его известно достаточно немного. Изворотливый ум сего достославного господина безусловно свидетельствовал, что в молодости он был достаточно уравновешен, но несмотря ни на что позволял себе немного полиберальничать, о чём свидетельствовала его безукоризненная лысина. При первой возможности, не терпящий никакой недосказанности С. М., вступал с окружающими в богословский диспут, творцом которого и являлся, с подчерпнутым из газет, несколько потрёпанным, но в его устах приобретавшим иной смысл тезисом: «Я изучал и истмат, и диамат. Но почитайте «Кодекс строителя коммунизма» и сравните его с Библией. Это одно и то же». После этих слов С.М. многозначительно подтягивал губы к основаниям и в дальнейшей беседе участия не принимал, считая происходящее только продолжением его сентенции. Человек был с норовом. Однажды некто решил усмехнуться над глубокомыслием С.М., после чего несчастный был подвергнут немедленной обструкции со стороны героя нашего рассказа следующим высказыванием: «Я коньяк не буду. Он воняет».

В еде С. М. был достаточно неприхотлив, но избирателен. В его целлофановом мешке всегда лежали два яйца и сосиска, что безусловно подчёркивало мужественность Самсона и недвусмысленность положения соучастников трапезы.

Громкая музыка всегда раздражала составлявшего отчёт С.М.. Он подолгу смотрел в мерцающий экран, не предпринимая каких-либо действий для изменения отображаемого, но глубокая мысль, повисшая на кончике мясистого носа, постоянно вздрагивала от малейшей вибрации воздуха. Так он сломал телефон.

Но несмотря на внешние невзгоды С.М. умудрялся два раза в месяц демонстрировать жене своей, Клавдии Никитишне, Премудрого Пискаря, от которого она, не будет лишним сказать, была в восторге.

В последние годы жизни С.М. стал крайне раздражителен. На все внешние возбудители С.М. стал реагировать сакраментальной фразой: «Это какая-то суходрочка!» На все попытки образумить старика он таинственно ревел: «Я хронометраж поставлю!»

Последней каплей в пережитом стал отъём стула от жопы С.М. грубым и нахрапистым образом. Потеряв под собой все основы существования, до глубины ушей оскорблённый С.М. только и выдавил кому-то незримому: «Раз стул забрали – так и я уйду…»

На поминки Самсон Михайлович (в этот торжественный момент моего повествования не имею права сокращать) собрал скромное угощение, перечень которого не удержусь привести: 1) водка «Самсон», 0,5л; 2) колбаса варёная – 400 г.; 3) огурцы солёные развесные – 300 г.; 4) хлеб чёрный «Бородинский» - 0,5 кг.

Так и исчез Самсон Михайлович… Всё бы было плохо. Да только, кажется, вижу его среди вас. И вижу всё чаще.

После себя Самсон Михайлович оставил этому миру маленький лоскут бумаги, предположительно магазинный чек, следующего содержания: 1) … 42 руб. 00 .коп., 2) … 31 руб. 21 коп., 3)… 13 руб. 88 коп., 4)… 8 руб. 50 коп.