К вопросу о грязи

(Упырь Лихой)


опубликовано на neo-lit.com


Это не очередной рассказ. Новый рассказ лежит в ворде, вылизывается, додумывается. Сегодня утром я решил, что вообще не сяду вечером за компьютер, сделал всем на прощанье лапой и поехал в Кронштадт, как и хотел. Потом до Горской – и на электричке в Сестрорецк.

День был хорош на удивление – солнце, аромат полевых цветов, мазут, дым из подожженной кем-то урны. Я посмотрел с платформы вверх, на виадук, где неслись на огромной скорости машины, и внезапно подумал, что эта конструкция из металла и бетона рано или поздно может обрушиться. Успеют ли те, кто стоит внизу, заметить, что виадук падает, убежать вовремя с этого места, с огромной бесплатной декорации для пидорских видеоклипов? (А там что-то снимают часто.)

С этими сладкими деструктивными мечтами, обломками бетона, пылью от падения башен-близнецов ВТЦ я доехал до Сестрорецка.

Преследовал я две совершенно низменные цели: поплавать и поебаться. Поплавать мне удалось. Был уже вечер, где-то полвосьмого. Я выпил скромную бутылку пива и три раза возмутил зеленовато-коричневые воды какой-то тихой речки, пока моя лучшая и, несомненно, более добрая половина храпела на берегу, отдыхая от своей археологической практики и прикрыв милую мордочку грязной бейсболкой. Кружась в воде и подгребая ногами, я смотрел на другой берег реки, на деревья, на тихую свинцовую поверхность воды, на спокойное небо, на заходящее солнце. Помахал из воды своей спящей радости. Со злобным удовольствием отметил, что два коттеджа «новых русских» на том берегу подобрались к самой воде. Снести придется, голубчики. Нарушили санитарную норму.

Повисел на каком-то буйке, вылез, переоделся. Носки надевать не стал почему-то. Наверное, из-за песка, налипшего на мокрые ступни.

И мы пошли выполнять вторую часть культурной программы. Собственно, нам нужно было только тихое укромное место, где есть на чем лежать. Мы вышли на шоссе.

Тут я слышу сзади крик и визг тормозов, в десяти сантиметрах от меня пролетает серая машина, за ней – нелепый пучок травы. С капота сваливается, перекувырнувшись в воздухе, какой-то старик.

Я рефлекторно ору:

— Стой, уебок, человека сбил! Стой, ёб твою мать!

Серый «Audi» проезжает на той же скорости еще метров тридцать, вот притормозил далеко, на мосту через речку. Я думаю: «Уйдет, сволочь».

Старик слегка поддатый, в грязном свитере и серых замызганных штанах; кровь течет с ободранных локтей, кровь на виске. Левая нога сломана, раздроблена ниже колена, и нижняя часть вместе со стопой лежит под углом. Он говорит, что потерял ногу, я заставляю его пошевелить пальцами – нервы целы. Он в полном сознании, повторяет это снова, просит перетянуть сосуды выше места перелома. Немного поколебавшись между шнуром от мобильника и носками, я выбираю последние, связываю их и перетягиваю сосуды. Объясняю, что ногу не отрезало полностью.

Ему нельзя двигаться, и приходится оставить его там же, где его сбили. Я не знаю, что еще у него повреждено. Наверняка еще сотрясение мозга.

Вокруг него уже образовалась скользкая лужа алой артериальной крови. Кровь течет не из раздробленной ноги, а из сосудов на руках, я соображаю это уже потом. Мы вызываем по моему мобильнику «скорую», и это мудачье еще сомневается, нужно ли ехать. Старик по-прежнему сидит на проезжей части, и мы боимся, что следующий уебок просто добъет его на такой же скорости. Он переходил дорогу по «зебре» и нес траву. Эти, которые его сбили, так просто не отмажутся. Они, видимо, понимают это, и к нам так же стремительно приближается зад серой тачки. Тормозит в полутора метрах от потерпевшего. Из машины вылезают два кавказца и пытаются увезти сбитого старика с места аварии – «в больницу». Нет уж, родные мои, вам еще долго не придется садиться за руль.

Я говорю: «Хер вам», и записываю номер машины. Очень кстати подъезжает одинокий мент, мы даем показания и ждем «скорую».

Вокруг уже собралась к этому времени толпа детей; какая-то модно одетая баба в белых штанах подошла к старику и пискляво утешает: «Вам в больничке сделают укол обезбаливающего, а потом вставят такой штифтик в ногу». При этом баба сама лезет на проезжую часть, и мы отгоняем ее – не хватало еще второй жертвы. Она пытается вызвать «скорую» по телефону «01» и на кого-то злится. Всем интересно. Из деда льет кровь, мент даже не подходит к нему – записывает наши адреса-телефоны. Дети любуются на всё это, открыв рты. Веснушки и редкие передние зубы, в глазах дикое любопытство.

Горцы растерянно бродят рядом – они тоже попали. Мы точно помним, что они вывернули машину. Не хотели его давить, ясен хрен. А вылетели бы на тротуар – и пиздец нам, очевидцам. Два года назад под Гатчиной маршрутку занесло на тротуар, на остановку – и девять людей насмерть.

Старик тихо говорит, что устал, и переворачивается на бок. Кладет голову на кровавый асфальт. Теряет сознание.

Карета «Скорой помощи» лихо проносится мимо, и ее нет еще минут десять. Потом возвращается по встречной полосе, из нее выскакивает бригада. Блондинка в голубом халате орет: «Все свободны!»

Свободны, ясен хрен. Дети расходятся неохотно — такое не каждый день увидишь.

Интересно, ему не ампутируют голеностоп? Не то чтобы интересно. Мне просто хочется, чтобы с ним всё было в порядке. Я же ему обещал, что всё будет в порядке, раз нервы целы. Кости – фигня, главное, чтобы поменьше осколков. Я думаю о его мышцах – что от них осталось?

Отошли подальше от шоссе и перекрестились несколько раз. Вроде, я никогда не отличался особой религиозностью. И это не первый такой случай, который я видел.

Машину я теперь водить точно не буду. Я как-нибудь на заднем сидении покатаюсь.

Нам обоим сразу расхотелось заниматься сексом. Позади нас какая-то мамаша тащит за волосы дочь. Я в диком гневе ору ей, чтобы не смела бить ребенка. Еще немного – и вломил бы от избытка чувств этой тетке.

А о чем я, собственно? Невозможно смотреть на такие сцены без эмоций, хладнокровно, отстраненено описывать их, чтобы доставить кому-то удовольствие, в первую очередь — себе. Чтобы красиво писать о таких вещах, нужно либо не видеть их в реальности, либо быть журналистом, для которого это – работа, либо быть полным уебком.

Многие из нас забыли, что такое реальная кровь, реальная боль. И многие пишут об этом. Пишут смачно, так, чтобы помочь читателю кончить. Приплетая эротические мотивы. Вспоминая кадры из американских фильмов, щедро политые бутафорской кровью.

Нам нравится читать об этом, смотреть на это со стороны. Все мы наблюдатели хуевы, которые собрались поглазеть на условно разрушенный организм другого человека, покопаться мысленно в его внутренностях, в его изъеденных мозгах.

Сегодня я случайно вернулся в реальность, совершенно случайно. Мне не понравилось; надеюсь, и вам тоже.


Copyright © Упырь Лихой, 2004-07-23