Размышления и поползновения

(Чужов Андрей Викторович)

опубликовано на neo-lit.com

- Здравствуйте, Арахна Илинишна, - сказал я, увернувшись, когда на плечи мне опустилась мощная сучка паука. Крестовая паучиха встрепенулась и занервничала, падая на пол, когда я с достоинством оправился и принялся продолжать свои внутренние рассуждения.

Ведь мир велик. Ведь в нём каждому дождю, каждому тонкому поползновению найдётся место. И прав был умирающий Дикобраз, когда сказал, что равнозначность вещей есть суть. Чёрное стремиться к белому, другое к противоположному, и вместе они рождают новую вселенную, вселенную вдохновлённого огня, преисполненного смысла. Мировое глобальное око довлеет над всем, и нет существа, и нет в мире ни одного скрытого воплощения, способного скрыться. И я тоже, я – громоздкий и едкий – хожу тут проулками, грущу. И в чём ведь эта вся моя грусть выражается? В мгновенном взгляде и воскрешении? Во взлёте и воззрении всего? Или это просто таковое моё состояние, и с этим ничего не можно поделать?

Я взвизгнул и подпрыгнул, когда табун мельчайших белых паучков промчался под моими ногами, стараясь утащить в хамунаптру, или в абуна-и. Я знал всех этих мерзавцев-прохвостов, способных одним только своим появлением обнаружить в человеке неподдельный ужас за прошлое и предстоящее. Темень кучи паучков приостановилась, чтобы развернуться и попытаться заметить меня своим коллективным глазом. Ужинать они, пожалуй, ещё не хотели, хотя, после обеда прошло уже достаточно времени. Но пока шестипалые кумедно копошились в яме миллионов себе подобных, я уверенно практиковал своё шествие, продолжая.

А любовь, и присутствовавшая в ней музыка? Разве ведь это не прекрасно и необъяснимо? Иной раз, полюбив, пытаешься с нажимом осознать, делишься на части, ничто так и не приходит. Тогда ты обращаешься к музыке, ты преднамеренно ставишь так называемые точки соприкосновения, прислушиваешься. И музыка начинает творить для тебя новые тоннели, новые варианты восприятия того, что ты так самозабвенно пытался понять. Теперь, когда у тебя есть точки опоры, ты можешь возвращаться на несуществующие места, вспоминать небывалое, создавать из воздуха новейшие эстетические шарады, коим счёт потерян. И теперь ты несчастен, но подкован своей тонкой линией.

Мне пришлось шарахнуться в сторону, так как мимо меня на всём ходу проскакало четверо злых китайских всадника верхом на гигантских сказочных пауках. Пауки зажали тиски и клещи в своих пастях, и зубами грозили растерзать меня, щёлкая плоскогубцами. Когда я уже был в очередном прыжке, один из всадников предпринял атаку, сопровождаемую лязганьем железных челюстей. Но, слава аллаху, я и сам был обучен нинзютсу, так что я с намерением несколько раз оттолкнулся от воздуха и исчез в пропадающей дымке. Всадникам пришлось загрустить и медленно двигаться в сторону рассвета, не солоно хлебавши. А я продолжал.

Но как ведь, на чём ведь всё это построено? Долгое время мне казалось, что на огне желаний. Но вскоре мне пришлось отторгнуть эту версию, приняв за ересь. Всё обстоит не так, и мне это было прекрасно известно. Прибывая долгое время в состояниях отсутствия желательности и внутреннего вдохновения, я узрел. Позже мне пришлось вычеркнуть из списка ещё несколько пространных теорий, связанных со всеобщим построением. Где правда прячется? Я спрашивал всех, но никто так и не смог ответить мне на такой простой вопрос. Желания, руководящие нами, вводят нас в великие блуждания, лишая и наделяя смыслом иллюзию. Скрытые подсознательные страсти обуревают нас и с силой бросают на прутья жизни. И так из раза в раз, мы убеждаемся в чём-либо, теряем свои убеждения, вдохновляемся надеждой и снова-таки лишаемся всего. И никто так и не может дать ответ.

Насторожившись, я вгляделся в поползни окутавшего мир тумана. Из гущи, неся на плече кувшин, вышла высокая девушка, одетая в крестьянские одежды. Завидев меня, она чуть улыбнулась. Я разбежался и со всего размаху совершил семь блестяще выполненных, связанных между собой боевых комбо. Они одиноко протрещали, создавая эхо в этой глуши. Упав наземь, девушка свернулась несколько раз конвульсивно и приобнажила свою суть. Из кровоточащего чела её крестообразно торчали два ядовитых паучьих клыка, к свёрнутым рукам присоединились ещё четыре чуть волосатых лапы. Они высунулись из-под покрывала в момент падения.

Плюнув на подлую обманку, валяющуюся трутнем у меня в ногах, я зашагал дальше. При этом мои размышления достигли немыслимых размеров. Они перетекали из одной области в другую и имели определённую смысловую нагрузку. В этом было нечто подобное. Так, шагая и размышляя, я достиг пустыни.

А когда появились муравьи, то жить стало и совсем невыносимо.