ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ СМЕРТИ ДЕТСТВА
(Ботулизм)
опубликовано на neo-lit.com
Я распластался на чёрном песке залитого человеческим мясом пляжа... На
спине лопалась с хрустом кожа. Я оглядывался по сторонам: справа за
приятным дымом пряталась толстющая тётка в порыжевшей панаме, её муж-
карлик, скрючив уродливое тельце, почёсывал пятернёй круглую пятку и
читал газету; слева лежал кто-то мёртвый - худющий, угловатый дяденька
выпускал из разбитого рта радужные грязные пузыри, грудь провалилась и
не двигалась - дядька медленно синел... Сзади играли в карты, страстно
потрясая складками жира на бесформенных ручищах...
А впереди - холодное, неприветливое море... Я посмотрел ещё раз налево
- дядька оставался мёртвым, пена на губах уже немного подсохла. Мне
стало неловко - я решил уйти: сплюнул в песок, подцепил пальцами пра-
вой руки свои резиновые шлёпки, такие же синие, как дядькино лицо, и
поплёлся направо, мимо задымленной тётки и её крохотного мужа.
Краем глаза я заметил, как что-то сверкает в море, прямо над моим пле-
чом. Повернул голову - на воде куском живого огня плыл длинный лоскут
стекла... Я осёкся, сморгнул, ноги мои наткнулись на что-то тёплое,
колени подогнулись, и я упал - как оказалось на довольно приятную жен-
щину; руки мои упёрлись в мягкие сиськи - я попытался встать, но ступ-
ня моя поехала по песку, и, неуклюже вывернувшись, я грохнулся на да-
мочку спиной...
- Мальчик! - вскрикнула потерпевшая, - какой ты неловкий!
- Извините, - начал мямлить я, пытаясь подняться, - я случайно...
- Случайно! - тётка, похоже не очень злилась, но ей, по всей видимос-
ти, было скучно, и она решила продолжать так удачно начавшуюся игру, -
- случайно-то оно случайно, а купальник мне порвал, гадёныш! - и она,
плохо сдерживая улыбку, крепко схватила меня за мой дохлый бицепс, - И
никуда ты не денешься, сорванец! Пошли со мной...
- Меня ма-а-ама-а ждёт, - захныкал я дежурное враньё - никто меня не
ждал: мать два года назад уехала от нас на север, папа просматривал
где-нибудь в кустах свои невероятные шизофренические сны, а бабка пле-
вать на меня хотела - я днями жил только сам для себя...
- Ничего, подождёт, - и тётенька потащила меня, упирающегося, за собой
и, всё время оглядываясь и уже не пытаясь задавить приятную, кстати,
улыбку, без умолку трещала что-то такое глуповатое и подмигивала... Я
уже и не пытался вырываться и шёл спокойно, даже не вслушиваясь в ли-
шённую смысла болтовню. Ладони мои всё ещё горели от прикосновения к
мягчайшему и столь желанному женскому телу... Дрочить на фотки из пор-
ножурналов я к тому времени уже научился...
Через минут десять мы очутились в темноватом флигеле - видимо, тётень-
ка снимала одну из комнатушек в невысокой пристройке у кого-то из мес-
тных: закопченные, бывшие когда-то сто лет назад белыми, стены, зава-
ленное лежащим на подоконнике хламом окошко, лампочка на чёрном прово-
де, торчащем из потрескавшегося потолка, под лампочкой - раскладушка,
застеленная зелёным шерстяным одеялом. Дамочка заперла дверь на ключ и
положила его на подоконник. Посмотрела на меня. Я топтался на месте и
глазел в пол.
- Глаза - на меня! - строго и даже, как мне показалось, с некоторой
ядовитостью скомандовала она. Я дёрнулся, вытянулся по швам и чуть не
проткнул взглядом круглый женский лоб. Она расхохоталась и немного не-
уклюже стянула с себя купальник... Я едва не подавился воздухом - нас-
только близко живое женское тело я ещё никогда не видел.
- Звать меня Ольгой, - она откинула одеяло, из-под которого забелела
сшитая из двух кусков простыня, - но ты меня не знаешь, не видел, и не
увидишь больше никогда - договорились? - Я закивал. Щёки мои налились
кровью - мой разбухший леденец выпирал под тканью плавок нелепым углом
и, как я и боялся (о, сладкий какой страх!), притянул взгляд Ольги.
- Скидавай свою трусню! - приказала Ольга и улеглась на заворчавшую
тут же под весом голого тела раскладушку. Мне ничего не оставалось де-
лать - и я подчинился. - Иди сюда, кошак сопливый, - я подошёл, стара-
ясь не смотреть на расплывшиеся, почти чёрные соски, а также на волосы
под мягким животом, но ещё больше - на то, что под волосами. Мой то-
ненький фаллос торчал свежим белым сучком, розовея приплюснутой шляп-
кой головки. - Ого, как ОН торчит! У тебя девочка была? - Ольга обня-
няла, привстав, меня за плечи и ухватилась за мой мальчишеский писюн
как за рычаг... Я вспотел, покрылся гусиной кожей и почувствовал, как
меня нежно укладывают рядом...
- Плохие слова знаешь? Только честно, - влажно прошептала Ольга в моё
горящее ухо. Я бессильно покрутил головой, прислушиваясь к своим ощу-
щениям - мой пенис кивал потемневшей головкой под аккуратной женской
рукой. - Врёшь ведь... Ну, скажи что-нибудь плохое! - и нежная ладонь
стала крепко сжатым кулаком: я аж весь изогнулся. - Ну!!! Не молчи!!!
- Блядь! - сдавленно прохрипел я.
- Ещё!!! - кулак сжимался всё крепче...
- Пизда!!! - заорал я.
- Ещё!!! Я сказала - ещё!!! - слёзы побежали тёплыми змейками из-под
моих зажмуренных век.
- Хуй!!!
- Уже лучше! Ещё!!! - хватка, однако не ослабевала.
- Ебаться!!! - завопил я и сорвал голос.
- Ну... как скажешь - ебаться так ебаться, - уже совершенно спокойно
сказала Ольга и уложила меня на себя, стараясь запихать мой горящий от
боли член в своё напрочь мокрое и очень горячее чрево - и ей это уда-
лось: я ужом проскользнул в ольгино нутро и инстинктивно задрыгался в
немного неровном ритме - я никак не мог справиться с разрывающимися на
куски лёгкими. Глаза я не открывал.
- Лапонька... малыш... лапонька... давай, зайчик... ну... ну... - сто-
нала Ольга, обняв тяжёлыми ногами мой худосочный зад. Я бился как рыба
в ведре, уткнувшись зарёванным лицом в сладкие сиськи.
- Уммм... уммм... уммм... уммм...
- Ооо... Ооо... Ооо...
- Ну!.. Ну!!! Ну же!!! НУ ЖЕ!!!!! А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-
А-А-А-А-А-А-А!!!!
Мне показалось, что я стремительно сдуваюсь - из меня пёрло как ещё ни
разу в жизни... Когда всё, что было во мне, кончилось, я вдруг заснул,
чувствуя всем тазом мокрое, тёплое, податливое и живое...
- Да, девочки у тебя точно не было, - от этих слов я проснулся: Ольга,
в лёгком зелёном сарафане и сандалиях, копалась в сумочке. Я лежал на
раскладушке один, укрытый одеялом. - Ну, что? Выспался?.. Тогда говори
тёте спасибо и беги к мамке...
Я вылетел из флигеля пулей.
Вечером, уже дома, на меня навалилось что-то чёрное: я блевал желчью и
звал маму - хуй мой опух и покрылся коркой, но через месяц всё прошло.
С женщинами я больше дел не имел никогда.
Copyright © Ботулизм, 29.12.04