Пока не знаю как назвать

(Ice Niels)

1.

Авраам никогда и не думал о том, что какой – то огрызок химического карандаша может принести ему столько радости. На мгновение им овладело ощущение триумфа: оно циркулировало по организму вместе с кровью, заставляя забыть и о работе, и о усталости, и о голоде, но так же быстро улетучилось после того, как Златко Божич ударил его по лицу.

- Ты что, скотина, мух глотаешь! – свирепо заорал он, рассекая воздух грязными ручищами. – Я не собираюсь из – за тебя подыхать. Сам понимаешь, пока работаешь – живешь! Смотри какая куча у тебя тут накопилась. Не успеем до обеда, с ними в печь пойдем!

Авраам посмотрел на груду истощенных человеческих тел и подумал:

« Прав Златко, а после обеда еще и поезд придет.»

2.

…und berucksichtigt, Arbeit macht Frei! (… и помните, работа делает свободным!) – закончил Эдгар выученную за месяцы речь.

Люди зашевелились, поднимая с земли свои пожитки. Что – то в этой суете всегда пугало Эдгара, казалось еще немного и кто - нибудь догадается о происходящем в лагере, однако, вот уже который поезд все шло как обычно и он спокойно уходил в пивную.

3.

Среди затхлости, вони и чужих кошмаров, среди скрипов, клопов и болезненных стонов, он достал карандаш дрожащими руками, жадно глотая воздух от нетерпения. Чуть посидев, Авраам вытащил грязный листок бумаги, который стелил в ботинок, чтобы не натирать ноги, а затем, намочив грифель слюной, стал аккуратно выводить буквы. Из букв получались слова, а из них фразы...

4.

Эдгар ютился в углу, предпочитая отстраненно наблюдать за царившем в пивной разгулом. К нему не раз подходили подвыпившие друзья с одним и тем же вопросом

- Wonach hast du Sehnsucht? ( Чего загрустил?)

Как правило, и ответ был всегда один.

- Ich uberlege.(Я размышляю.)

Многие считали его немного странным, но, конечно, никто не говорил этого в глаза. А все потому, что Эдгар часто уходил в себя, после чего выдавал на публику вытянутый из собственных глубин афоризм. Сегодня он придумал

Wenn man dir befehlt, geht Schuldgefuhl weg. Das ist ahnlich, als ob du siehst, wie die Nacht unter der Fruhsonne taut.

(Когда отдают приказы, чувство вины исчезает. Это похоже на то, как тает ночь, расплавляемая солнцем.)

Эдгар встал и произнес придуманное, но никто его не услышал. На сцене запела выдрессированная полуголая полячка:

Oh, mein lieber Augustin, Augustin, Augustin...( О, любимый Августин, Августин, Августин..)

5.

Теперь реальность не интересовала Авраама. Он сжигал трупы с улыбкой, находясь далеко от печей, караульных, колючей проволоки, от всего, что составляло его будни. Перед взором стояли картины пляжей Океании, гор Тибета, или джунглей Латинской Америки. Каждый образ находил отражение на том самом клочке бумаги, который он носил в ботинке. Авраам опустил голову и увидел, что загружает в печь тело Златко Божича.

« … с ними в печь пойдем!» - вспомнилось ему.

6.

Еврей испуганно смотрел на Эдгара, вцепившись в карандаш. Он медленно полз назад, пытаясь найти спиной опору.

- Was ist das? Was ist das, fragte ich dich! ( Что это? Что это, я тебя спрашиваю!) –кричал Эдгар, показывая на исписанный листик бумаги.

Но еврей видимо ничего не понимал, или делал вид, что не знает языка, в итоге терпение Эдгара лопнуло. Он достал пистолет и выстрелил в голову возмутителю спокойствия. В его недрах родилась только одна фраза:

Das war nicht gut, was geschehen ist. (Нехорошо как – то получилось.)

Но она показалась ему неудачной. Он сплюнул кусочек мяса, застрявший в зубах и, уходя, запел:

O, mein lieber Augustin, Augustin, Augustin…

Copyright © Ice Niels, 27.02.05