Геронто...

(Камелия)

«Как ты могла? Ты омерзительна!.. Нет, ты больна. Тебя надо лечить, только, наверное, уже поздно. Раньше надо было мне думать, еще когда ты того старика подцепила. Он же был почти в три раза старше! Какая пошлость! Убирайся, не хочу тебя видеть. У тебя больше нет дома», - мама в таком бешенстве, что покраснела и пошла уже белыми пятнами. Я смотрела на нее и думала о том, что так не должно быть...

«Пожалуйста, пойми меня...» - она не слушает, вышла из комнаты. Через минуту вернулась со спортивной сумкой, швырнула ее к моим ногам и процедила только одно слово: «Вон». Я подняла сумку и, вытирая глаза и нос, пошла собирать вещи. Это на самом деле неправда, что родители все поймут и простят. Ничего подобного. Никогда не поймут, потому что ты думаешь и чувствуешь не так, как они. И за это тебе никогда не будет прощения. Я знаю, что бесполезно говорить, убеждать, плакать, ползать на коленях. Да и для чего? Бессмысленно. Что-то не так в моей голове или в психике. Может, это оттого, что отца не стало слишком рано, а Валера у мамы появился слишком поздно. Не знаю. Ничего не знаю. Не хочу знать.

На удивление быстро собрала сумку. Думаю, Женя будет доволен, он давно этого ждал, а я все медлила, оттягивала момент. Вот и дождалась. Но это ничего, все пройдет, все будет хорошо, Женя меня не оставит... Только он один у меня теперь и есть.

-Малышка, наконец-то! Ты рассказала? – как я и думала, Женя обрадовался, подхватил мои сумки одной рукой, другой потащил меня в зал.

-Ну да.

-А чего такая хмурая? Плакала? - Я отвечаю «Угу», единственное, что осталось в голове. Он смотрит серьезно, но молчит. А я пока способна только на одно это «угу». – Выгнали? – Киваю. Обнимает меня и ласково гладит голову, волосы, крепко прижимает к себе. Чувствую, как спина становится теплой под его ладонями. Я люблю его ладони – мягкие, теплые, там, на тыльной стороне, еще даже нет пятен, только выпуклые вены, и их я тоже люблю. С ним хорошо, он мудрый, он знает, как меня успокоить. – Все будет хорошо, помиритесь. Ты же единственная дочь, им некуда деться.

-Угу, - я молчу. Хочется плакать, но слез нет. Только желание любить его, пока у нас есть время, и страх, который заполняет меня и вот-вот выльется наружу паникой и истерикой. Этот страх был всегда, уже с тех пор, как я поняла, что нашла Женю. Уже тогда этот страх поселился во мне, он беспрестанно пульсировал где-то на задворках сознания и заставлял меня каждые ночь или день набрасываться на него, как после месяца воздержания. Женя мог уйти. Я понимала, это неизбежно, но как я могла оттянуть этот миг? – Женя...

-М?

-Женя... только ты не оставляй меня, ладно? Не уходи. Никогда.

-Конечно, не уйду, малышка... Я останусь с тобой, - страх потихоньку отпускает. Он не оставит меня, он так говорит. Он сам так говорит. Надо успокоиться, но не могу. Я не переживу этого еще раз. Как мне быть, если он вдруг уйдет? Как ушел Стас. Мне тогда казалось, что вместе с ним умерла и я, потому что, оказывается, прошел год. Он тянулся, как целая вечность, как бесконечность, как бессмысленный бег по кругу. Стас мог бы прожить еще десять, двадцать лет. Я тогда была далека от осознания того, что смерть на самом деле близко. Она скрывается в подворотнях, мимо которых ты проходишь каждую минуту, в темных подъездах старых домов, в вечерних сумерках и чернильных тенях, и в любой миг может схватить тебя за руку. Стаса у меня отнял рак. Он ушел. Его не стало.

А Женя... Он вернул меня в нормальную жизнь, в которой, казалось, нет призраков прошлого и смерти. Он был живой, настоящий, заботливый. И он был со мной.

Так прошло два года. Мы расписались. Я закончила учебу, нашла работу и погрязла в бытовых мелочах, которым была только рада. Родители так и не поняли меня, но мне, по большому счету, было все равно, ведь у меня был Женя.

Недавно я нашла в нижнем ящике его стола валокордин. Хотела спросить, но испугалась ответа: мне казалось, что иногда лучше не знать. Хотела забыться, но так и не получилось, потому что все это было правдой, я могла убедиться в ней в любой момент, надо было только выдвинуть ящик стола. Поэтому я обходила стол стороной.

Я не думала о том, что смерть может поджидать под кроватью, как взбесившаяся кошка, которая неожиданно набрасывается на твои ноги, когда ты просто проходишь мимо.

Женька сегодня был настоящим мачо, впрочем, я-то уже давно поняла, что возраст не имеет значения, только химическая реакция. И чувства. Я потянулась, погладила живот и мяукнула от удовольствия, Женя поцеловал меня в висок. Он всегда молчал после секса, и меня это радовало – какие, к черту, слова?

Я любила его, любила его морщинки, его поблекшие мудростью глаза, почти поседевшие волосы и мягкое тело. Я хотела только его.

-Сейчас приду, - Женя промычал в ответ, а я поднялась и отправилась в душ.

Вода с веселым шипением лилась на дно ванны, я счастливо подставляла струям свое лицо, жмурилась и фыркала, пытаясь не пустить воду в свой нос. На душе было спокойно и безмятежно, в теле – приятная истома.

Я вышла из ванны. По дому разлилась вязкая тишина, она почему-то испугала меня, и я, словно прячась, пробралась в спальню. Кажется, Женька уже заснул. Я забралась на кровать и решила пожаловаться ему:

-У тебя слишком большая квартира...

Хотела разбудить его и положила свою ладонь на его руку. Она была чуть теплой. Как будто остывала. Нет, не «как будто», она и правда остывала. Не знаю, как я сообразила схватить телефон и вызвать «скорую». Теперь оставалось только ждать их. Скорее, скорее. Ну, пожалуйста. Почему же так долго? Я знала, что нельзя его трогать, но все равно схватила за футболку.

-Не уходи, пожалуйста. Ты же обещал. Женечка, Женя... Ну, не уходи. Как же я без тебя? Вернись, Женечка... Я умоляю тебя... Они сейчас приедут, сейчас, вот сейчас, они уже едут... Женечка... Миленький... Только не уходи... – Я сидела над ним, причитая, все еще пытаясь разбудить его, размазывая по щекам горячую соль, и все ждала, что он вот-вот проснется. Ведь он обещал не оставлять меня...

-Это инфаркт, девушка. Неудивительно для старых людей, - этот мужчина в белом халате просто выполняет свою работу. Ну да, неудивительно для старых. А для любимых?.. У него нет ответа на этот вопрос.

Потянулась еще одна бесконечность, еще одна вечность и еще один раунд бессмысленного бега по кругу, когда каждая тень казалась смертью, в каждом шорохе шуршал его голос, а жизнь состояла только из воспоминаний. Я осталась одна.

Как-то ко мне незваным гостем пришел главный менеджер. Сказал, что попроведать, потому что я стала нехорошо выглядеть. Я знала, чем это может закончиться. Все так и вышло – он попытался залезть мне под юбку своими мерзкими руками. На той кровати, где раньше спал Женя. Мне пришлось больно укусить его за ухо.

-Сука, ты что делаешь? – он дернулся, сделав тем самым себе еще больнее.

-Пошел вон, - одернув юбку, я откинулась на спину и смотрела в потолок, потому что не могла его видеть. Он вытер ладонь о брюки и сказал со злостью:

-Сука фригидная. Об этом узнают все, можешь не сомневаться, - вышел из спальни, а через минуту я услышала, как хлопнула входная дверь. Он мог говорить что угодно, я-то знала, какая я. Просто он был молод, а в моей голове – что-то не так.

Потянулись месяцы. Я в очередной раз пришла на кладбище. Лилии и коньяк – все как он любил. Села на скамеечку и сказала, теперь уже спокойно:

-Ну вот, я пришла. Привет, Женечка...

Я рассказывала ему о себе, о том, что у меня происходит, точнее, что ничего не происходит с тех пор, как он ушел. Я всерьез верила, что он меня слышит, и, как сотни раз до этого, ждала ответа. Но меня окружали только тишина и шелест рябин и берез. Я поднялась, попрощалась с Женей и, закрыв дверцу, направилась по аллее к выходу.

Неподалеку у надгробия стоял какой-то мужчина, он собирался выходить. Увидев меня, вышел навстречу, улыбаясь губами и теплыми глазами. Я украдкой посмотрела на надгробие – наверное, жена, уже пятый год, хотя выглядит он совсем молодо для своих лет. И чем-то неуловимо напоминал Женю.

-Лето наступило, вы не находите?

-Да, - отвечаю я и останавливаюсь. Да, действительно лето. А я совсем сбилась со счета и потерялась в днях. Лето... Пришли тепло и солнце, пришла жизнь. Зима осталась там, позади, вместе с тенями и шорохами. Это Кирилл. Он что-то рассказывает, и я киваю в такт, думая о нем. А Кирилл берет мою вдруг вспотевшую ладошку.

Copyright © Камелия, 17.05.05