СКОРЫЙ НОЧНОЙ

(Симон Че)

Бессильны сонеты –

Поэты бездарны.

Оборваны струны

на жалобной арфе.

И имя убого.

И кончилось время.

И только луна равнодушно глядится

В спокойные лица,

И лица безмолвны –

Глядят отрешенно в небо ночное,

В глаза полнолунью.

Эй, музыка, громче!

Стаканы полнее!

Предались забвенью, как лунные камни.

Предались забвенью, как дюны под снегом.

Оборваны нити.

Узлы развязались.

Лампады дотлели.

Иззубрены гвозди.

Погоны – как хохот, и лица истерты –

Пятак ли, полтинник,

Иль просто копейка.

Всё мимо. Всё в прошлом.

И снова, и снова

Одно лишь спасенье –

Ночные вагоны бессонной погоней.

И – пляшут деревья в сырых перелесках.

И – фары по-совьи,

Осоловело

На переездах

Запойным мерцаньем.

Уеду, уеду!

Так пойте, колеса!

Уеду, уеду!

Не рвите стоп-краны!

Уеду, уеду!

Мерцает пустая.

И подстаканник.

Прокуренный тамбур.

Качает.

Утешит?

Затяжка.

Скорее, колеса.

От рельс в поднебесье.

Скорее колеса –

Из полыньи в прорубь.

Каменный город.

Из полыньи в прорубь…

Казенные окна.

Чужие любови. Пустые стаканы.

С тобой не сыгрались –

Обрваны струны. Сонеты листвою.

Скорее, колеса!

Из полыни в прорубь.

В прокуренный тамбур

вплывают виденья…

Слушайте, рощи! -

Я ей пел сонеты!

Слушайте, сёла,

спящие порознь,

летящие мимо –

Слагал мадригалы!

И вы, переезды,

звенящие красным тревожно

сквозь сон ваш -

Во имя её рвались струны на арфах!

В банку окурок.

Да, я сбегаю.

Да, стерты монеты.

И лица истлели.

И воспоминание

плавится

пленкой

Как с губ ее красных,

Губ сладких и лживых,

Изломан презреньем осколочный хохот

Стеклянной

метелью,

Навзничь

опрокинув,

Несся в лицо мне.

Несся, сметая.

Что ж, не впервые.

И не в последний.

Пусть в качке вагонной

Сквозь поезда грохот

Услышат опять и опять перелески,

Чёрные сёла,

Поля и деревья,

Мосты и тоннели –

Мои мадригалы, мои триолеты

Сонеты и песни,

Не нужные Ей

И не взятые Ею.

А кто будет она –

Вовсе неважно.

И не интересно.

В банку окурок.

Скорее, колеса.

Copyright © Симон Че, 06.07.05