Литература

— Достаточно соблюдать простое правило: кошки живут в доме, а коты в сарае, — сказала тетя Мод. — Я думаю, ты с этим справишься. И не забудь расчесывать Принцессу три раза в день. Пуходерки и когтерезы лежат на третьей снизу полке в ванной, рядом с шампунем от блох. Девочкам давать паштет утром, днем и вечером, мальчикам сыпать сухой корм два раза в день. А главное, в мисках для воды всегда должна быть вода!

Племянник кивнул. Он уже раз пятьдесят обещал заботиться о паршивых кошаках и давно догадался, что тетка его не слушает.

— Надеюсь, ты все понял, — заключила тетка.

Тетя Мод поставила переноску с котятами на заднее сиденье своего «мини» и крикнула:

— До свиданья, парни!

Коты появились внезапно, как из параллельного мира. Они окружили тетку, не давая пройти. Один, кучерявый, даже обнял передними лапами ее ноги в розовых брюках.

— До встречи, Каллум, дорогой! — тетка отцепила котов и села в машину.

Зверюги прыгали на капот и на крышу, кучерявый кошак разлегся на дорожке перед воротами, как хиппи на акции протеста.

— Брысь! — крикнул племянник.

Коты обращали на него не больше внимания, чем на дерево или садовый стул.

Кал снял кепку и хлестнул под зад ближайшего кота. Это был здоровенный полосатый кошак с жирным загривком и раскосыми монгольскими глазами.

Кошак фыркнул на клетку «барберри» так, будто знал, что это китайская подделка. Кал надел кепку и закурил.

— Мальчики, я ненадолго, — объяснила котам тетка. — Каллум хороший мальчик, хоть и ведет себя немного странно.

Коты неохотно слезли с машины.

Когда кургузый автомобильчик повернул за угол, Кал почувствовал себя неуютно. Он запер ворота и направился к дому. Коты следили за каждым его шагом. Черно-белый кошак уселся у самой двери, другой, абсолютно черный, трусил за Калом по пятам. Рыжий в белых носочках кот забрался на козырек над дверью и свесил лапу с растопыренными когтями. Мохнатый дымчатый кошак занял позицию на подоконнике. Наверное, он был помесью перса с британцем — кот всем своим видом выражал презрение.

Полосатый устроился на толстой ветке яблони, кучерявый залез в кадку с мальвами. Четыре белых кота расселись вдоль дорожки на одинаковом расстоянии друг от друга.

Они щурились на лампасы спортивных штанов как охотники перед выстрелом.

— Брысь, идиоты! — крикнул хозяйкин племянник и нырнул под козырек. Кепка осталась в лапах у рыжего. Ключ не попадал в замочную скважину, сигарета выпала изо рта, спина взмокла под нейлоновой курткой.

— Гнусные ублюдки, — бормотал Кал. Когда он все-таки отпер дверь, коты попытались прорваться внутрь. Он отпинал особо наглых, подобрал кепку и захлопнул дверь. Снизу в щель просунулась лапа с растопыренными когтями, пошарила по полу и втянулась обратно. У Кала в штанине застряли три старых когтя, царапины сильно кровоточили.

Обстановка в доме у тетки была не слишком шикарной, но вполне добротной и дорогой: тетя отсудила у дяди значительную сумму денег, и сверх того он выплачивал алименты. Поговаривали, что причиной развода стало ее чрезмерное увлечение домашними любимцами. «У нее проблемы с головой, — предупредил отец. — Главное — не обижать ее мохнатых ублюдков».

В холле воняло кошачьей мочой: все окна были закрыты от «мальчиков», а кондиционер не мог выветрить запах. Кал откинул створки окон. Коты скрежетали когтями по стеклу и пытались просунуть морду в щель, кучерявый сдвинул лапой ограничитель. Кал закрыл окно, показал сильно умному коту неприличный жест и включил телевизор. Вонь становилась невыносимой.

Теткины кошки слонялись по дому с глупыми мордами. Их было четыре: красная персидская, дымчатая кучерявая, шоколадная британка и розовое недоразумение в жилетке. Бесшерстная оказалась полной дегенераткой: не смогла найти миску с едой.

Кал смазал царапины теткиным зубным эликсиром и вынул пиво из морозильника. Оно уже достаточно охладилось. Кал накидал лед в ведро и поставил его на журнальный столик в холле, чтобы не бегать до кухни и обратно. Сунул туда пять бутылок и откупорил шестую. Пиво пахло так, будто в него нассали. Каллум сделал несколько глотков и понюхал горлышко. Зажал горлышко в кулак и снова понюхал. Минут за пять до начала он понял, откуда сочилась вонь: диван был описан кошками. Коты за стеклом гнусно орали и гремели когтями. Кал пересчитал деньги и отправился искать бар.

Местные были не в восторге, когда он полез переключать канал. Их бесила клетчатая кепка, а еще больше — вульгарная золотая цепь с крестом.

Кал уселся между молодым человеком в широких красных подтяжках и дедом с кружкой портера. Молодой человек залпом допил мохито и пересел подальше.

Старик с кружкой портера сказал:

— Эй, нед, ты не у себя дома.

Кал насупил выбритые полосками брови:

— Все в порядке, мужик. Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь. Я вообще не хотел сюда ехать. Мне, между прочим, тоже западло нянчить дюжину кошек.

— Значит, вы родственник миссис де Перси? — понимающе спросил бармен. — Похоже, в первый раз навещаете эту леди?

Кал кивнул и уставился на экран.

— От некоторых воняет табачным дымом, — громко сказал дед. — Если некоторым все равно, как от них пахнет, это еще не значит, что другие должны нюхать.

Кал не стал отвечать, чтобы не связываться с ненормальным. Для Тоттенхэма было делом чести надрать жопу сраному Арсеналу, а дед мешал слушать комментатора.

— Ваша тетушка — прекрасный человек, — продолжал бармен. — Правда, не все у нас одобряют ее маленькое хобби, но лично я отношусь к ней с большим уважением.

Кал вернулся в теткин дом заполночь. Под ноги кинулось что-то мягкое, он едва не прищемил дверью эту тварь. Конечно, он не собирался кормить «мальчиков», для мохнатых подонков это было бы слишком роскошно.

Кошки жевали на кухне засохший паштет. Кал наложил им по чуть-чуть, чтобы не кривлялись. Кошачий паштет выглядел даже вкуснее человечьего. Кал посолил его, перемешал и намазал толстым слоем на хлеб.

За кухонным окном выли и рычали. Абразивная штукатурка цеплялась за ткань спортивной куртки, стены били по плечам, а ступеньки стучали по пальцам.

Каллум влез наверх, в комнату для гостей. Там пахло сыростью, мышиным пометом и отдушкой для белья. Он подпер дверь столиком, чтобы не пролезли кошки, приоткрыл окно и залез в холодную постель.

Он вырубился, как только голова коснулась подушки. Тетя Мод пыталась засунуть в мини десять крокодилов, они недовольно клацали зубами и выпадали с другой стороны. Тогда тетка приперла противоположную дверь поленом и снова принялась пихать крокодилов. «Давайте я их порублю на кусочки, сложу в коробку и привяжу на крышу», — предложил Кал.

Пиво в желудке превратилось в кислоту, оно выжгло грудь, футболку, куртку и наволочку, растворило пружины кровати и закапало в холл.

— Эй, нед, — услышал он сквозь сон. — Вставай, сука! Ты ебаная сука, нед! Что ты обещал тете? Вставай и покорми нас! Покорми котов! Покорми котов, сука!

— Поймайте крысу, — промычал Каллум. — Поймайте ебаную крысу и заткните ее в свои ебаные морды, разрази вас Господь!

Он вскочил, распахнул окно и блеванул на мохнатых ублюдков.

Под утро кто-то скребся и шуршал в углу. Когда Каллум встал, чтобы отлить, что-то маленькое и мерзкое прошмыгнуло через комнату. Тетка не травила мышей, потому что боялась отравить кошек.

День прошел как обычно. Каллум пил в том же баре, то и дело звоня корешам, а местные воротили нос.

Ближе к вечеру в бар заглянул молодой человек в красных подтяжках. Он сменил костюм, но подтяжки, видимо, были ему очень дороги. Молодой человек скривил загорелое лицо, когда Каллум позвонил очередному корешу.

— Что, зубы болят? — спросил Кал.

Молодой человек залпом допил мохито и сказал:

— Закройте свой гнусный рот. Сколько можно тявкать на этом варварском наречии? Здесь дамы!

— А я-то думал, ты мужик, — ответил Кал.

Обладатель красных подтяжек слез со своего табурета и выставил его перед собой наподобие щита.

— Полегче, Энтони! — подал голос бармен.

Каллум смерил взглядом разгневанного Энтони и отвернулся.

Энтони всем своим видом выражал готовность к битве, однако, не трогался с места.

— Вы мерзкий типчик, — сказал Энтони. — Нет ничего противнее пьяного хулигана, орущего во всю глотку. Пытаетесь заявить о себе? Нечем заняться?

Энтони еще долго грозил табуретом и беседовал со спиной этого мужлана, но внятного ответа не получил.

Когда Каллум уронил голову на стойку и заснул, Энтони ткнул его наманикюренным пальцем и сказал: «Выйдем?»

Кал очнулся и вышел покурить. Кулачок Энтони попал ему по желудку. Было больно. Кал почувствовал рвотные позывы, неловко дернул локтем и столкнул пижона с крыльца.

— Фи! — сказал Энтони, достал салфеточку и промакнул лацкан пиджака. Это была специальная очень мягкая салфеточка для вытирания головки члена. Энтони аккуратно скомкал салфеточку и выкинул в плевательницу. Салфеточка не отклонилась от курса, как это бывает с прочими бумажками, но приземлилась точно в середине дна плевательницы. Любой трезвый человек понял бы, что у пижона твердая рука и орлиный глаз.

Когда Каллум вернулся домой, кошаки налетели всей шайкой. Он потерял равновесие и ухватился за цветущую яблоню. На кухне он открыл жестянку с паштетом и уронил содержимое на пол.

В комнате для гостей теперь пахло по-человечески — пивом и табачным дымом. Кал выпил еще банку перед сном и вырубился, даже не сняв штанов.

— Эй, нед! Покорми нас, ублюдок! — завыли знакомые голоса. — Или у тебя слишком низкий интеллект, чтобы кормить таких высокоразвитых существ, как мы?

— Ебал я ваш интеллект, самому на жратву не хватает, — ответил Кал, шевеля во сне губами. — Если такие умные, кормите себя сами.

Утром Каллум насыпал в тарелку сухого «роял каннина», добавил сахара и залил это горячим молоком. В одном из шкафчиков он нашел какао и добавил в месиво пару ложек. Потом зажал нос и приступил к еде. Кошки сидели рядом на столе и ждали своей очереди.

— Мистер де Перси? — окликнула его в баре старушка с электронной сигаретой.

— Я не мистер де Перси. Я мистер Эш, — ответил Кал.

— Хорошо, мистер Эш. Простите за назойливость, но сегодня утром я обнаружила в холодильнике вашего табби. Он сидел на полке и лизал йогурт.

— А два белых украли охлажденного цыпленка. Я видел, как они волокли его по тротуару, — добавил мужчина с нелепыми усиками в стиле восьмидесятых.

— А рыжий сегодня днем лакал пиво из поддона, — сообщил бармен. — Дело пахнет штрафом. Советую следить за своими животными, мистер Эш.

— Это не мои звери, — ответил Кал. — Они теткины. Тетя приедет и все проблемы сразу порешает.

— Наверное, вы плохо кормите своих питомцев, — предположила старушка.

— У них там запасов до черта, как у парней в Антарктиде, — объяснил Кал. — Меня бы кто так кормил.

— То есть, вы завидуете домашним любимцам, потому что сами не получаете от родственников такого внимания и заботы? — спросил мужчина с усиками. — Хотите поговорить о своих проблемах?

— У меня нету проблем, — ответил Кал. — Хавчик меня не интересует.

— Вы бесчувственный человек, мистер Эш, — воскликнула старая леди.

— А знаете, мистер Эш, я вас уже где-то видел. — Усатый подмигнул. — Позвольте представиться и мне. Стивен, мое имя Стивен.

Кал заерзал на высоком табурете и залпом допил свое пиво.

— Я таких видел целый квартал, — противно хихикнул Энтони. — Инспектировал социальное жилье, они там все на одно лицо.

— Нарываешься? — спросил Каллум.

— Энтони, прошу вас, не начинайте… — усатый положил широкую ладонь на руку пижона.

Каллум заявил, что ебал таких сосунков, и покинул бар.

Он вернулся в гневе, и яблони от страха роняли лепестки. Коты шарахнулись в сторону сарая и тихо зашипели.

Кал отломал от яблони ветку и замахал ею как самурайским мечом. Врезал ногой по двери сарая, полетели щепки.

То, что было внутри, смутило Кала.

Под потолком висела люстра. Вдоль стен тянулись радиаторы отопления. Они были включены, хотя нормальные люди экономили на электричестве даже зимой. Там же были расставлены мягкие кушетки с шерстяными пледами и пухлыми подушками. На противоположной от входа стене висел включенный телевизор. Похоже, тетка окончательно сошла с ума.

На столике в середине сарая лежали остатки курицы, несколько обгрызенных сосисок и довольно большой кусок сыра.

— Пожрали? — спросил Кал. — Ну, тогда спокойной ночи.

Он доел сыр и отправился за пивом в минимаркет через два квартала от теткиного дома. Там его уже все знали.

Конопатая кассирша сказала:

— Мы видели ваших котов, мистер де Перси. Они залезли в колбасную витрину и…

— Это ужасно, — возмутился Кал. — Не коты, а какие-то хулиганы. Я бы сам их придушил с большим удовольствием.

— Кто возместит ущерб? — перебила кассирша.

— Ээ, а кто докажет, что кошаки туда залезли? — спросил Кал. — У вас есть видео с кошаками? Откуда я знаю, залезли они или нет?

— У нас имеется такое видео. Я позову менеджера.

Конопатая слезла со стула и отправилась в другой конец магазина, оставив открытую кассу. У Кала мелькнула мысль взять пару бумажек оттуда и вручить обратно этой суке, но он помнил о своем условном сроке.

— Эй, подождите, я не обязан платить за порченный товар, — вспомнил Каллум. — Мало ли кто залез в витрину.

— Разумеется, вы не обязаны, сэр, — ответила девушка-менеджер. — Но товар покинул пределы магазина. Вы не осуществляли должный надзор за своими питомцами. Можно даже сказать, выкинули бедных котиков на улицу. Мы вынуждены обратиться в соответствующие службы.

— Еще раз извините, — ощерилась кассирша, принимая деньги. — Нам очень жаль, что так вышло.

На оплату продуктов ушел весь остаток теткиных денег.

— Ебаные коты, вам пиздец! — крикнул Кал, подходя к сараю. Он принес гвозди, молоток и деревянную рейку. Через минуту кошачья дыра была забита, осталось только согнать в камеру хвостатых ублюдков.

Обмотав руки брезентом, Кал поймал восьмерых, кучерявый и полосатый гуляли где-то.

Он запер кошек в ванной и распахнул окна на всем нижнем этаже. Поскольку Кал был почти трезв, он помыл полы, подмел дорожки в саду и даже нашел коврочист, чтобы вывести кошкину вонь с дивана. В доме запахло свежей травой и хлоркой. Сосед одобрительно помахал племяннику миссис де Перси. Было понятно, что хозяйство в надежных руках.

Перед сном Кал отлил в кухонную раковину, чтобы не отпирать кошек. Полосатого и кучерявого найти не удалось, но Кал не думал, что они успеют сильно напакостить за ночь.

— Эй, нед! — когти заскребли по карнизу. — Ты сука, нед! Какого черта ты запер пацанов?

Кал с трудом разлепил покрытые гноем ресницы. За окном маячил силуэт с длинными ослиными ушами.

— Эй, нед, отпусти пацанов, — гнусавил кучерявый.

— Они идиоты, — промычал Каллум. — Какого хуя они полезли в продуктовый магазин? Какого хуя тащили цыпленка средь бела дня?

— Пацаны хотели жрать! — мявкнул полосатый.

— Я тоже! — Кал окончательно проснулся. — Все хотят жрать. Но нам теперь жрать нечего. Чтобы заиметь жратву, нужны бабки. И еще я бы нассал в рот этой пизде из минимаркета.

— А я бы нассал в рот тебе, — прогундел кучерявый. — Ты не делаешь то, что сказала наша мама. И учишь нас противоправным действиям. Я и дальше буду воровать колбасу, а ты отсосешь.

— Она тебе не мама! — Кал спустил ноги на пол и оперся локтями о колени. — Разве мама не пустила бы тебя в дом?

— Мама построила нам свой дом! — возразил полосатый. — Мамуля нас уважает. Мамуля заботится о своих котиках.

— А что толку? — Кал пошарил на полу, пытаясь найти последнюю банку. — Разве мамочка дает вам поебаться со своими сучками? У этих кошек течет с пизды, а ты обтираешь яйцами деревья.

— Мамочка заботится о нас, — неуверенно повторил полосатый.

— А я бы выеб сестру, — сказал кучерявый.

— Ну так какие проблемы? — обрадовался Кал. — Гони деньги и еби сестру.

На следующий день Кал нашел в холле несколько мокрых купюр. Он разгладил их и сунул в бумажник.

Кучерявый сидел на чищеном диване и ждал. Кал отпер ванную, зажал нос и поймал кучерявую самку.

— Постарайся в нее не кончать, — предупредил он. — Если кончишь, тетка меня потом убьет.

Он даже подержал кошку за передние лапы, пока кучерявый слюнявил ее загривок и дергал хвостом.

Когда в воздухе завоняло, Кал закинул кошку обратно в ванную. Полосатый тоже сунулся в дом и получил кепкой по морде. Он попятился и обнюхал мускусную лужицу на полу. Кучерявый глядел королем.

Пленным котам Кал покидал объедков в приоткрытую дверь. Мыться пришлось рядом с кошками. Когда он чистил зубы, кошки терлись боками о мокрые ноги.

В баре все уже привыкли к племяннику миссис де Перси и не удивились, когда он переключил канал. Любитель портера прищурил слезящийся голубой глаз, когда Кал доставал деньги.

Усатый Стивен похлопал старика по плечу и попросил не волноваться.

— Давно на пособии? — взвился дед. — Успели получить с утра пораньше? Как объясните тот факт, что вчера в магазине выгребали последнее, а сегодня кое у кого пропали деньги?

— Ну, это… — Каллум стрельнул глазами в сторону выхода. — Кое-кто, наверно, сам не помнит, где у него деньги лежат.

— Кое-кто прекрасно помнит! — Дед затряс руками от злости. — Кое-кто хранил наличку в обувной коробке под кроватью!

— Я не в курсе, где живет ваш кое-кто, — сказал Кал уже более нахальным тоном. — И кое-кто не в курсе, что тетя Мод оставила мне на хозяйство кое-что, и, между прочим, кое-кто сроду ни на каком пособии не сидел и ебал эти ебаные социальные службы. Кое-кто сам отлично может заработать на выпивку.

— Это точно, — поддакнул Стивен.

— Мистер Херли! — дед все сильнее трясся и брызгал слюной. — Мистер Херли, мне противно смотреть, как служитель закона выгораживает правонарушителя!

— Я уверен, поведение этого молодого человека безупречно, — усатый Стивен кашлянул и сделал большой глоток. — Мы не можем голословно обвинять юношу, который весь вечер проводит в общественном месте, а не шляется Бог знает где. Могу поспорить, он даже не знает, где ваш дом.

— Не знаю, — кивнул Каллум.

— Господь вам судья! — Дед шваркнул кружкой об стойку и покинул бар.

Каллум так нажрался на бабки кучерявого, что не стоял на ногах. Под конец он уже не совсем понимал, что с ним происходит. Вроде, он кричал, что полиция — это круто, и он любит полицию, а Стивен со старомодными усами хлопал его по плечу и орал в ответ, что та сцена под мостом была просто зашибись.

Какая сцена под мостом? — злился бармен. — Мы закрываемся!

— Мистер Эш — ебаный актер! — еще громче орал Стивен. — Тебе н-не понять! Мистер Эш не б-будет в-воровать, п-потому что он материально н-независим!

Бармен выставил их за порог.

Усатый вцепился в руку Кала и потащил его куда-то. Возможно, в сторону полицейского участка. По пути усатый декламировал стихотворение про любовь, которая цветет в его саду как красная роза. Каллум учил что-то такое в школе и помогал ему. Они несколько раз чуть не падали в сточные канавы, и усатый сильнее сжимал его руку. Когда они дошли до теткиного дома, Стивен снова напомнил про фильм.

— Мистер Херли! — орал Каллум, загребая кроссовками гравий и яблоневые лепестки. — Мистер Херли, вы меня принимаете за кого-то другого! Ну, типа, я не могу быть актером, потому что рожей не вышел!

— Мистер Эш! У вас очень выразительное лицо! — вопил Стивен.

— Мистер Херли! Тссс! — Каллум зажал рот Стивена ладонью. — Нас могут услышать. Эти ебаные твари могут быть где угодно. Они говорят со мной только по ночам. Не хотелось бы терять авторитет у пацанов.

— Пацаны, я понимаю. Для молодого человека как вы очень важен статус в социальной группе. Что ж, мне очень жаль, мистер Эш. — Стивен похлопал Кала по плечу и едва не свалился в кусты. — Грубые парни и все такое. Вы не в силах преодолеть стереотипы и держите свою боль в себе. Боитесь стать изгоем. Придет время, мистер Эш, когда вы сможете открыто говорить о собственных проблемах. Общество привыкнет к таким как вы и полностью избавится от предрассудков в этой сфере.

— Ебал я ваше общество,— Кал наморщил лоб, пытаясь разглядеть котов.

— Я тоже когда-то ебал это ебаное общество. Я понимаю, это ваша форма протеста, — Стивен запустил руку под спортивную куртку. — Вы имеете на это полное право. Но со временем… Со временем, мой дорогой Каллум, вы найдете в себе силы примириться и с ебаным обществом, и со своими ебаными…

— Вы не ебаться правы! — сообразил Кал. — Со временем я, может, и примирюсь с ебаным обществом. Ну, типа, если я буду совсем в жопе. А сейчас мне надо спать.

— Вы, верно, решили, что я навязываюсь, мистер Эш, — не отлипал Стивен. — Я хочу, чтоб вы поняли: я уважаю ваше право на личное пространство и уважаю вас как личность вообще. Вы очень необычный человек, мистер Эш, и я рад, что мы встретились.

Мистер Эш сам не понял, как очутился на мокром диване. Воняло кошачьей спермой, фиалками и хлоркой. Полосатый сидел на валике и принюхивался к его голове, а усатый Стивен, удивительно похожий на кота, устроился в ногах. Мистер Эш сделал единственное, что мог в данной ситуации: блеванул на журнальный столик.

Стивен пробормотал какие-то извинения, вытер ботинок о ковер и убрался вон. Каллум из последних сил дотащился до двери и запер ее на все замки.

— Эй, нед, — промычал полосатый. — Зацени!

Кот выплюнул на дубовые половицы блестящую цепочку.

— Спиздил у этой коровы в минимаркете, — пояснил он. — Глупая пизда не хотела кормить кота.

— Сам ты глупая пизда, — Кал отпихнул цепочку пяткой. — Кому я ее толкну? Она даже не золотая.

— Я принес цацку. Дай поебаться? — Полосатый потерся мокрым клыком о его руку.

Утром Каллум налил в тазик воды с шампунем и посадил туда персидскую кошку, чтобы отбить вонь из-под хвоста. Отковырял рейку с кошачьей дыры и уселся на пластиковый стул под яблоней. Коты собрались в кружок, гипнотизировали друг друга взглядами и рычали. Было ясно, что не все одобряют новый порядок, но где-то через полчаса коты пришли к соглашению. Они пролезли между реек забора и потрусили в разные стороны.

— Что вы себе позволяете! — возмутилась барменша.

Мистер Эш сидел на стойке и тыкал кнопки телевизора. В зале кроме него никого не было, даже деда-астматика и бабки с электронной сигаретой.

— Мы еще не открылись, — Барменша подергала его за рукав. — Думаю, вы не обратили внимания на табличку.

Весь день он проторчал в баре. Усатый Стивен заглянул туда на несколько минут, но постеснялся подойти.

В поселке в четыре часа пополудни случилось нечто странное. Миссис Датта, домохозяйка 46 лет, готовила обед и услышала, как что-то упало наверху в спальне. Шкатулка для драгоценностей валялась на полу, мамины браслеты и серьги были разбросаны по всей комнате. Миссис Датта не надевала их даже по праздникам, считая это дурным тоном, но не решалась продать. Что-то зашуршало в шкафу, миссис Датта взвизгнула и выскочила из тапок. Старинное атласное сари вылилось на пол. За ним полетели блузки, шелковые комбинации, трусы и чулки.

Миссис Датта сбежала вниз, схватила телефон и керамический нож из телемагазина, который никогда не тупится. Набрав номер полиции, она не смогла вымолвить ни слова. Можно себе представить, как была напугана бедная женщина! Какой-то предмет упал из окна спальни в траву перед домом, потом все стихло. Она вышла на крыльцо и закричала:

— Помогите!

Вскоре перед ее домом собрались соседки с ножами, скалками и граблями. Вместе они обошли весь дом и осмотрели шкаф, но ничего подозрительного не нашли. Пропала только одна серьга для носа, наверное, провалилась в щель между половицами. Миссис Датта не стала ее искать, поскольку еще не оправилась от стресса.

— Это полтергейст! — кричала она соседкам. — Я не хочу входить в этот дом! Я поеду в город и буду ночевать в гостинице!

Вскоре вернулся с работы ее супруг и заявил, что ему плевать на полтергейст. Вместе с мистером Херли он осмотрел спальню и продемонстрировал соседкам белый кошачий волос:

— Обратите внимание, мы никогда не держали кошек! Вы свидетели!

— Я бы на вашем месте не торопился с выводами, — осадил его мистер Херли. — Думаю, визит в дом миссис де Перси поможет многое прояснить.

— Так я и думал! — пробормотал мистер Херли, когда увидел свет в ее окнах. — Мальчик, конечно, не стал бы бездумно транжирить электричество. У нас нет ордера на обыск, но в доме, несомненно, кто-то есть. И это не мистер Эш, поскольку мы с вами знаем его привычки.

Соседи закивали головами.

— Свет у него горит с самого утра, — возразил сосед миссис де Перси. — Этой свинье лень выключать, деньги-то не его.

— В любом случае там не мистер Эш, — Стивен потер усы и почесал порез от бритвы на подбородке. — И вы можете сами в этом убедиться, а я покараулю здесь. Советую миссис Датта явиться в участок и сделать заявление о незаконном проникновении в дом.

— Мы переезжаем! — всхлипнула миссис Датта. — Если в доме поселился дух…

— Сита, дорогая! — супруг отвел ее в сторону.

— А вам, леди, я бы советовал разойтись по домам и проверить, все ли в порядке, — посоветовал мистер Херли. — Злоумышленник мог воспользоваться всеобщей паникой и…

— Что за говно? — спросил мистер Эш. Он был слишком пьян, чтобы злиться.

Его тащили по улице двое дальнобойщиков, а сзади трусил дед-астматик.

— Кошачий волос! Кошачий волос! — приговаривал дед, размахивая руками. — У него все штаны в этой шерсти! Я нашел на своей кровати кошачью шерсть! Я покажу этому идиоту, как нужно собирать улики!

— Отпустите этого мужчину, — велел мистер Херли. — Даже если шерсть целой дюжины кошек прилипла к вашей кровати, мистер Эш все равно был в баре, и мы имеем кучу свидетелей.

— Мы произвели гражданский арест, мистер Херли! — с вызовом произнес дед. — Я плачу налоги и требую, чтобы полиция меня поддержала.

— Мне очень жаль, сэр, — ответил инспектор. — Могу предположить, что вы сами перепрятали свои сбережения и не помните, где они. Если бы вы пользовались банковской картой…

— Я еще не выжил из ума! — крикнул астматик, тряся руками. — Я не понимаю вас, мистер Херли! Вы должны оградить общество от таких как он!

— Позвольте вам объяснить, — мистер Херли пригладил усики. — Сегрегация и стигматизация приводят к социальной дезадаптации индивида. Иными словами, ориентируясь на внешний вид и манеру поведения мистера Эша, вы навешиваете на него позорный ярлык, и мистер Эш вынужден подстраиваться под ваши стереотипы. Замечу, во многом сильно устаревшие!

— Но мистер Херли… — начал смуглый дальнобойщик в тренировочном костюме.

— Ни слова, Иван! — отрезал инспектор.

— Мистер Эш тоже не пользуется банковской картой! — продолжал Иван. Он глядел на инспектора упрямо и глуповато, как трехлетний ребенок, которого незаслуженно наказали. — И два дня назад он просил отпустить ему в долг. Вам это не кажется странным?

Инспектор сокрушенно покачал головой:

— У вас короткая память, Иван. Когда вы приехали сюда лет десять назад, вас считали… кем его считали, господа?

— Русским бандитом, — ответил старик. — Но это было очень давно, и мы все знаем Ивана как честного…

— Не переводите стрелки! — выкрикнул русский.

Соседи закивали головами, хотя не поняли, что хотел сказать Иван.

— Парнишка на пособии, — напомнил молодой человек в красных подтяжках. — Откуда столько денег на выпивку?

— Мистер Блюменталь! — Лицо инспектора Харли побагровело. — Надеюсь, мне не придется попрекать вас тем, что вы сами целый год сидели без работы!

— Я работал! — возмутился мистер Блюменталь. — На нефтяной вышке! В Северном море!

— Это вы сказали социальным службам, — понимающе кивнул Стивен. — А мистер Датта? Мы помним, как он снимал квартиру на троих, а вместо этого там жила вся их деревня… Жена уходила в парк, гулять с детьми, а на полу спали какие-то странные люди, даже не родственники. Но мы закрывали на это глаза. Мы были толерантны!

— У меня давно свой дом, — начал оправдываться мистер Датта, но его уже никто не слушал.

— И все же, откуда столько деньжат у парнишки на социальном пособии? — не унимался Блюменталь.

— А откуда такой загар у парня, работающего в Северном море? — парировал мистер Херли. — Может, нужно было прямо сказать, что вы работали не в Северном море, а в Венесуэле, и не на нефтяной вышке, а…

— Молчите, мистер Херли! Ради всего святого! — Блюменталь вцепился в свои красные подтяжки, как утопающий — в канат спасательного круга.

— У мальчика проблемы, — вмешалась старушка с электронной сигаретой. — Два дня назад…

— Проблема не в этом молодом человеке! — прервал ее мистер Херли. — Проблема в вас. Вы ненавидите чужаков и готовы обвинить их во всех смертных грехах. Вы ксенофобы, господа!

Смеркалось. Длинная процессия местных жителей обходила улицы поселка, заглядывая в каждый дом. Примерно в четверти домов была найдена подозрительная шерсть. Они снова подошли к ограде коттеджа миссис де Перси. В гостиной горел свет. Чей-то силуэт виднелся за стеклянной дверью.

— Сейчас! — Мистер Херли поднял к небу указательный палец. — Сейчас настанет момент истины.

Процессия притихла, понимая важность момента.

— Откройте, полиция! — сказал мистер Херли в мембрану домофона.

Ворота медленно распахнулись.

Жители поселка разделились: одни встали под окнами, другие у кухонной двери и главного входа.

Двери были не заперты. Посреди холла стояла миссис де Перси с горстью бижутерии в руках. Казалось, она не понимает, что происходит.

В воздухе плавал тяжелый сладковатый запах духов «Нина Риччи».

Рядом с диваном валялась переноска, непроданный кучерявый котенок рвал спортивную газету на журнальном столике.

Мистер Херли принюхался:

— Я всегда отличу британские духи от французских. Этот ужасный спирт!

Губы миссис де Перси тряслись, голубые слезы катились по щекам. Женщина машинально размазала тушь, и половина лица стала голубой, как будто тетка вернулась с матча «Челси».

Миссис де Перси медленно, как зомби, подошла к мистеру Херли и разжала пальцы. Бижутерия разлетелась по полу. Там были и бриллианты, и полудрагоценные камни, и пластиковая дрянь, которую продавали по два фунта.

— Никто вас не винит! — Мистер Херли обнял ее за плечи. — Поверьте, клептомания излечима!

— Это не мое. Я не знаю, откуда это взялось, — всхлипнула миссис де Перси.

— Разумеется, вы не знаете, Мауди, дорогая! — Мистер Херли усадил ее на диван. — Ведь вы ничего не помните.

— Я не сумасшедшая! — воскликнула миссис де Перси.

— Она не сумасшедшая! — вмешался племянник. — Спросите у котов, они подтвердят.

— Каллум, детка, коты не умеют разговаривать, — отмахнулась тетка.

— Они знают больше слов, чем я! Чертовски умные зверюги.

Каллум взял кучерявого котенка и потряс, как будто надеясь выбить из него признание.

Котенок зажмурился и пустил струйку на ковер.

Соседи переглянулись.

— Белая горячка, — громко прошептал Энтони.

Стивен замахал руками, делая страшные глаза. Публика поняла, что пора расходиться. Миссис Датта помогла миссис де Перси добраться до спальни и отыскала в аптечке успокоительное. Старый астматик требовал свои деньги, пока ему не объяснили всю бестактность такого поведения. Жители поселка подбирали свои вещи и покидали холл, стараясь не шуметь. Миссис Датта шепотом объявила, что Мауди спит, и закрыла за собой входную дверь.

В доме стало непривычно тихо, даже кошки и коты куда-то исчезли. Ведь кошки, как известно, не любят чужих.

Стивен принялся тормошить мистера Эша, все это время отдыхавшего на диване.

— Мы должны быть деликатными, друг мой! — начал инспектор.

Кал дернул веком и сунул ноги под диванную подушку. Его знобило со сна.

Стивен сбегал куда-то наверх и вернулся с уютным клетчатым пледом, щедро напитанным кошачьим духом. Он попытался укрыть мистера Эша, от чего тот моментально протрезвел и сел прямо.

— Каллум, то есть мистер Эш… — Стивен отвел взгляд. — Наверное, вам интересно, как я обо всем догадался? Конечно, я не Шерлок Холмс и не занимаюсь какой-то там «дедукцией». У меня есть кое-что получше. Когда у меня был перерыв в работе, я учился на психолога.

Вымолвив слово «перерыв», Стивен покраснел до лилового оттенка. Любой врач, увидев это, всерьез побеспокоился бы о его здоровье.

Стивен пытался перебороть какой-то спазм в голове, он вытащил из нагрудного кармана пачку таблеток и положил одну под язык.

Каллум из вежливости таращил глаза, разглядывая огромные черные поры на лице инспектора. Инспектор дышал тяжело и хрипло, даже с присвистом, как закипающий чайник. Казалось, он так распалился, что сейчас повалит пар.

— Мы давно знаем вашу тетю. Постоянный стресс, развод с мужем, депрессия, которую она пыталась заглушить алкоголем и исступленной любовью к животным. Все это мне знакомо. Что ощущает отвергнутая, стареющая женщина? Боль, страх, унижение. Многие принимают это как должное. Добавьте к этому стигматизацию, клеймо сумасшедшей, недостаток общения. Признайтесь, вы ведь приехали не для того, чтобы присматривать за котами?

Каллум помотал головой. Это могло означать и «да», и «нет».

— Я даже знаю, почему именно вы приехали к Мауди, когда от нее отвернулась вся семья, — улыбнулся Стивен, еле сдерживая какое-то сильное чувство. — Вы очень на нее похожи. Такой же псих, извращенец. То есть с их точки зрения, я употребил это скорее как фигуру речи. Надеюсь, вы не восприняли это буквально?

Каллум снова помотал головой, ощутив внезапный холод в анусе.

Стивен заметил, как сократились мышцы бедер его собеседника. Это придало инспектору сил сделать то, на что раньше он не решался.

— Мистер Эш, я такой же как вы! — У Стивена от собственной смелости закружилась голова. — Я тоже был гетеросексуалом. Я был алкоголиком. Я и сейчас алкоголик, и давно оставил бесплодную надежду побороть эту пагубную страсть.

Кал смотрел на него как на говно.

— Вы отвергаете не меня, — продолжил Стивен, поймав его взгляд. — Вы отвергаете себя! Поймите, мистер Эш, я вас не осуждаю. Вы сами осуждаете тот способ, которым добываете деньги. Добавим к этому фрустрацию, боязнь постареть, стать менее привлекательным. Я смотрел материалы вашего дела. Я даже готов закрыть глаза на то, что вы нарушили условия досрочного освобождения.

Каллум скривил лицо и снова покивал головой. Он всем своим видом выражал бессилие и страх перед будущим, о котором вещал мистер Херли.

— Скажите, а это очень больно, когда долбят вот так? — понизил голос Стивен. — И вам не мешают все эти люди вокруг вашего, эээ… лежбища?

— Я профессионал, мистер Херли, — ответил Каллум.

— Да-да, я понимаю, глупый вопрос, — согласился Стивен. — У них огромные штыри. Мне тоже было очень больно. Вы первый, кому я хочу об этом рассказать. После журналистов, конечно. Эта история давно забылась, и я не хотел ворошить прошлое, но сейчас… Сейчас я чувствую внутреннюю потребность открыться именно вам.

— Я слушаю, мистер Херли.

— Я очень рад, что вы согласились меня выслушать. — Стивен провел рукой по лбу, как бы прогоняя неприятные эмоции. — Был мой день рожденья, мне тогда исполнилось тридцать шесть. В тот день я работал — я тогда служил в Лондоне, в отделе нравов. Когда закончилась смена, мы с коллегами отправились в бар, чтобы отметить… Вы, конечно, знаете, какие там дорогие напитки. Одним словом, мои друзья выпили по бокалу пива и разошлись по домам, а я остался у стойки. Неподалеку сидела еще одна компания, им было весело, особенно парню в гавайской рубашке, который, видимо, был у них заводилой. И вдруг этот парень подошел ко мне.

«Я слышал, у вас день рожденья, — сказал он. — Со стороны ваших приятелей это свинство — бросать вас вот так».

Я ответил, что привык, и потом, они все женатые люди, не то что я. Дома их ждут супруга, дети, домашние любимцы, а я не могу завести даже собаку, потому что ее некому будет выгуливать.

«Хотите, я подарю вам щенка? — предложил парень. — Я заводчик бассетов, могу отдать даже чемпиона среди юниоров. У меня в загородном доме девять собак».

Я как-то отшутился, он купил мне выпить. Потом мы ехали куда-то на такси, его вел пакистанец. Номер я, конечно, не запомнил. Его приятели вышли у своих домов, а мы ехали все дальше и дальше, я засыпал и просыпался.

Наконец, я очутился на кухне в незнакомом доме, мы с этим мужчиной стояли у окна очень близко друг к другу, он курил в открытую створку, смотрел, как стелется дым, и читал наизусть Вордсворта:

О, не молчи! Или любовь — цветок?

И холод отдаленья моего

Убил последний слабый лепесток

Прекрасного цветения его?

Я, словно странник, нищ и одинок.

Прерви свой сон, как злое колдовство!

Поверь, что счастья твоего залог

Лишь в исполненьи долга своего.

Я отнюдь не собирался молчать и стал в ответ декламировать Китса. Он поддерживал меня, чтобы я не упал.

В шесть утра я очнулся голый в его постели, а этот мужчина насиловал меня!

Стивен перевел дух, чтобы оценить эффект, произведенный на собеседника. Казалось, Каллум дремал: он дышал медленно и ровно, но как только инспектор замолчал, юноша открыл глаза.

— Ебаное дерьмо! — воскликнул Кал.

— Именно так! — подтвердил мистер Херли. — Я вскочил, схватил свою одежду и начал натягивать ее на себя. Этот мужчина лежал на кровати и смотрел на меня. Он не пытался меня удержать, и мы оба не сказали друг другу ни слова.

Я не помню его адреса. Это было где-то в соседнем графстве. Помню только, что поймал попутную машину и через два часа был дома. Водитель довез меня до самых дверей, он понял, что с пассажиром приключилась какая-то беда.

Едва я только запер дверь, я сорвал с себя одежду и помчался в душ. Я знал, что биологические жидкости нужно сдать на анализ, но ничего не мог с собой поделать. Я чувствовал себя грязным, слабым, ничтожным, глупым! Разумеется, я сам сделал мазок перед тем, как включить воду, но это не могло считаться официальной экспертизой.

Поймите, мистер Эш, я ведь работал в отделе нравов, мне ежедневно приходилось брать показания у жертв насилия, помогать им, но я и представить не мог, что сам когда-нибудь окажусь на их месте!

Я долго не мог признаться коллегам. Я понимал, что они отнесутся к моей проблеме как профессионалы, и все же… Эти сочувственные взгляды причиняли мне не меньшую боль, чем его огромный член. Они умолкали, когда я входил в кабинет, потому что боялись ранить мои чувства. Они пытались оградить меня от бесед с женщинами, которые… Я сознавал, что они хотят спасти меня от этого ужаса, но все же чувствовал дискриминацию. Только потом, на курсах психологов, меня научили открыто говорить об этом, не бояться своей проблемы. Исповедь приносит облегчение, не так ли мистер Эш? Мистер Эш?

Каллум прикрывал лицо ладонями, его плечи тряслись. Стивен решил, что собеседник рыдает.

— Мистер Эш, не хотите ли вы тоже… рассказать? — Инспектор Херли долго подыскивал слова. — Вы можете поделиться своей болью, своим унижением. Сказать, как начали употреблять героин.

— Лёд…

— Не важно. Вам не хватало денег, и вы пошли по плохой дорожке. Однако, насилие вам претило. Вы воровали в магазинах, чтобы не тратиться на одежду и продукты. Вас привлекали к суду, но, приняв во внимание все обстоятельства, дали условный срок. И вы, боясь отправиться в тюрьму, начали добывать деньги единственным доступным способом. Правда, не совсем этичным… — мистер Херли умолк. Всем своим видом он выражал сострадание этому красивому, но уже потерянному для общества парню.

— Ну, короче, вы сами все сказали, — Кал опустил руки, явив мистеру Херли свое помятое лицо.

Стивен, поддавшись внезапному порыву, обнял Каллума потной рукой.

— Так что там насчет моей тети? — спросил Каллум.

— Тети? Ах, да. Бедная женщина сама не понимает, что делает. Раззвонила всем, что едет во Францию, на кошачью выставку, вернулась пешком и ну шарить в чужих домах! Я проверял: ее машина находится в починке в ста милях отсюда.

— Вы такой добрый, мистер Херли, — пробубнил Каллум. — Могу я что-то для вас сделать?

— Уверяю вас, мне ничего не нужно, — улыбнулся мистер Херли. — Это мой гражданский долг. Долг защитника прав человека.

Стивен убрал руку с талии собеседника, неловко встал и накинул светло-бежевый плащ. Слезы брызнули из его глаз.

— Помогите мне, мистер Эш! — выпалил инспектор. — Я должен избавиться от наваждения! Я должен дойти до конца!

— Ебаное говно! — воскликнул Кал.

— Да, я ебаное говно! — мистер Херли брякнул пряжкой ремня. — Как и вы, мой мальчик! Я такой же как вы!

Хер мистера Херли очутился во рту неда. Кал пытался отстраниться, но инспектор крепко держал его за волосы.

— Я всегда мечтал повторить эту сцену под мостом, — лирично нашептывал Стивен. — Но вашей игре не хватало реализма. Ведь полицейский — ваш враг, то есть вашего персонажа. Вы должны ему сопротивляться. Вот так, мой дорогой, вот так. Вы могли бы ударить полицейского. Ну же, смелее!

Кал оттолкнул Херли, отчего инспектор брякнулся на пол.

— Насилуйте меня! — скомандовал Херли. — Не забудьте надеть презерватив, он во внутреннем кармане моего плаща.

— Я не могу, — признался Кал. — Мне для этого нужен укол.

Мистер Херли схватил его за ногу и повалил на коврик.

— Ебал я вашу полицию, — промямлил Каллум, лежа под инспектором.

Он стиснул зубы и наморщил нос, как делал всякий раз во время съемок. Его ноги дрожали от напряжения. Когда инспектор слишком увлекался, Кал придерживал пятками его бедра.

— Полегче, Стивен, — стонал он. — Это вам не регби!

Внезапно инспектор навалился на него всей тяжестью, а его дотоле твердый жезл совершенно обмяк.

— Мерзкий пидорасик! — выругался Энтони, отбросив кочергу.

Его красные подтяжки пылали как флаг освобождения пролетариата.

— Котики мне все рассказали, — Энтони плюхнулся на диван. — Я побеседую и с тобой, когда подтянешь штаны.

Каллум натянул треники и накрепко завязал тесемки.

— Я так и знал, что ты гнусный воришка! — сказал Блюменталь, закинув ногу на ногу. — Видишь ли, я давно дружу с этими котиками. У меня хватит материала, чтобы посадить тебя обратно в тюрьму. Но я готов молчать, если ты…

— Если что?

— Во-первых, ты должен забыть все, что Херли сказал про Венесуэлу. Вы же любовники, а Херли не умеет хранить тайны. Во-вторых, ты должен молчать насчет котиков. С ними выходят на связь только два человека — я и твоя тетка. Коты не умеют говорить. Усек?

— Усек, — тоскливо повторил Кал.

— И в-третьих — храни тайну красных подтяжек. Если проболтаешься о красных подтяжках, тебе конец!

Воскресным утром на площади перед баром начался стихийный митинг. Жители городка могли встретиться и у церкви, но место не имело особого значения. Одни предлагали собрать деньги, чтобы мистера Херли выпустили под залог, другие кричали, что такого психа нельзя отпускать ни при каких обстоятельствах. Вдруг ему приспичит насиловать детей или заняться сексом с сенбернаром?

Но в одном жители поселка были единодушны: мистеру Эшу крупно повезло, что Блюменталь искал свои запонки. Все уже знали о тайных делишках мистера Херли и о его темном прошлом, которое заставило инспектора перевестись подальше от прежнего места работы.

Сам мистер Херли утверждал, что ничего не помнит, и показывал коллегам место инъекции какого-то якобы суперсекретного препарата. В участок пригласили психиатра: именно он должен был решить дальнейшую судьбу мистера Херли.

Мистер Эш оказался настолько любезен, что не стал давать показания против мистера Херли. Некоторые приписали это его природной скромности, а может, и тайным чувствам, которые жертва питала к своему насильнику.

Мистер Блюменталь не уступал мистеру Эшу в великодушии и предложил подвезти его до дома.

— Запомни, боец, — начал Энтони, разогнав машину до восьмидесяти миль в час. — Ты придешь на съемку в грязных кроссовках фирмы «Найк» с красными подошвами. Они появятся в мусорном баке под твоим окном ровно в десять утра в понедельник и будут завернуты в черный пластиковый пакет. Стажер подаст тебе знак. Чтобы не привлекать внимание, вытащи из контейнера несколько жестяных банок и тоже сложи в мешок. Иди с ним по направлению к студии, банки сдашь по дороге.

— Ему не привыкать, — проворчал в переноске полосатый.

— А главное, не забывай кормить стажера и мистера Табби.

— Я не хочу к этому придурку, — буркнул полосатый. — Он провалит нам всю…

— Ни слова, Табби! — оборвал его Энтони. — На новом месте нам нужен опытный работник.

Стажер сидел на коленях у агента Эша и умывался курчавой лапкой.

Если вы смотрели фильмы для взрослых студии «альфа-самец», то не могли не заметить белокурого юношу в грязных кроссовках фирмы «найк» с подошвами красного цвета. В некоторых сценах красные подошвы занимают почти половину кадра. Смысл этого действа нам до конца не ясен, как не ясно и то, для каких целей использовали странных котов.

Читатель, верно, хотел бы знать, что мистер Блюменталь делал в Венесуэле, как на самом деле звали тетку мистера Эша и откуда столько интриги на пустом месте. Но это останется тайной.

В мире вообще много странного и загадочного. У каждого есть свои секреты, даже у маленьких пушистых зверьков, живущих рядом с нами.