Литература

Крыша у меня поехала в прямом смысле слова: стропила подгнили, и черепица медленно поползла вниз, как живая. Ливень только усугубил это дело. Когда я вышел из дома, вода с неба перестала течь – она собралась в лужу над моей головой.

Над вашими головами когда-нибудь собирались лужи? Тогда вы не поймёте, как это выглядит. Струи вытягиваются из облаков, как нити из паучьего брюха, и образуют центр – скопище воды, то и дело меняющее форму. Эта серая клякса Роршаха может в любой момент обрушиться на вас. Окружающие могут это видеть или не видеть.

Мой поэтический наставник Наум Нехамкин умер, не к кому стало ходить с еврейским печеньем и жаловаться, что работа риэлтора мешает литературе. Да я и не пишу уже давно. Читаю креативы на ultralit.com, новости на сайте «Коммерсанта», и хватит с меня.

Я бросил попытки написать серьёзную вещь, когда мне осточертело жаловаться – не мужское это занятие; как будто раньше не мог этого понять. Оказалось, графоманство плотно связано со способностью к нытью. Даже не знаю теперь, что первично. И вот я читал ultralit, смеха ради, не комментируя, пока странная авторша не увешала хламную верлибрами такого типа:

00 отъября 0000 года, белый невольный стих

Часть 1

я в отпуске а она работает в автобусе шумно

шумно работает контролером, кричит: предъявите билеты

она может написать романы о людях

столько рож она видит за день

а я вижу чай сигареты и не о чем больше писать

а впрочем я раньше встречалась с той что пишет это плохо закончилось

она попросила меня побриться а я не хотела

с тех пор зарастаю бурьяном

это может быть ничего не значит если птица

нагадила мне на голову на университетской

чёрный чай этой ночи я пью его пью

птица въебалась в окно, сообщает печально:

«здравствуй ноташо если на тебя срут на учоной улице

это значит жизнь хочет научить тебя не носить свою голову куда не следует»

в отпуске шумно работает чай этой ночи окно сообщает печально

сколько рож зарастает бурьяном и не о чем больше писать

Часть 2

на улице мусорной суки сдыхают, суки сдыхают две

ссут из окна и думают обо мне

обещала на мне жениться из них одна

лужа в её подъезде с тех пор всякому будет видна

я на камне сижу он меня ощущает словно кучу говна

обещаешь жениться на деве но вскоре сдаёшься гнилью

я на камне сижу

и в синюю чашку блюю.

«Ваша фобия – летающие и срущие над головой птицы», - ляпнул юный рецензент.

«Не только птицы. Когда у меня была шиза, мне казалось, что надо мной летают рыбы!»

«Ваши стихи напомнили мне то ли Гессе, то ли Коэльо», - восхитилась юная рецензентка.

«Мне кажется, это клон Маши Пиздопротез», - сообщил Вася Заебенин.

Какая, к дьяволу, Маша, подумал я. Это была Наталья. Вы тоже можете ознакомиться с ней, если останетесь в живых.

Несколько лет назад в ЛИТО Нехамкина пришла худая светловолосая девушка в красном платье. Красавицей она не была и вдобавок грызла ногти.

- Как вас зовут? – важно спросил Нехамкин, когда барышня вломилась в аудиторию, опрокинув приставленный к двери стул.

- Наталья, - ответила она. – А псевдоним, который я хочу взять, - Наталья Позорная.

Мне показалось, что это круто.

- Зачем же так грубо? – покачал головой Наум Исаакович. – Ну… если вам так хочется облечь себя позором… - слушатели заржали, - если вам так хочется, переведите свой псевдоним на английский, немецкий или латынь. Будет звучать внушительнее.

- О’кей, - пискнула девица, - тогда я буду Наталья Флагрант. Почти как Ротен.

Мне показалось, что если двадцатилетняя студентка знает о существовании «Секс Пистолз» - это очень круто.

- Садитесь, - вальяжно разрешил Наум Исаакович.

- Я сяду рядом с вами, - сказала мне Наталья, - у вас одухотворённое лицо. Наверно, вы читали Джойса.

Джойса я не читал, но за эту фразу простил Наталье её мерзкий голосок и обкусанные ногти.

Не надо было прощать.

«Я не знаю, кто такая Маша, - сказала авторша. – Я пишу о своём внутреннем мире, мебели, синей чашке. Вы знаете про эффект синей чашки? Это когда личная посуда писателя становится общественной. Если вам понравилось стихотворение, то вы прожили мою синюю чашку, ощутили её своей».

Тут я не выдержал и вхерачил логин и пароль. (Два раза ошибся.)

«Это подлый плагиат, Ноташо, - написал я. – Ты извратила мою формулировку двухтысячного года. Я рассказывал то ли в подъезде, то ли в ЛИТО об эффекте голубой чашки: это не аллюзия на детскую повесть Гайдара, а совсем другое – если имярек пьёт из одной чашки с человеком, а потом узнаёт, что этот человек – голубой, он отбрасывает чашку прочь и чувствует себя отчасти голубым, опозоренным.

И я уже молчу о твоих стихах!»

«Коля?! – ответило это убожество. – Как у тебя дела? Я помню тебя и всегда рада слышать. У твоего подъезда снова лужи?»

«Вынужден констатировать, - вмешался модератор, - что помимо эффекта синей чашки существует эффект синей жопы. Автор, имевший неосторожность выложить свои произведения на литпортал, в процессе чтения комментариев чувствует, что его жопа синеет, как будто по ней долго лупили тапком. Больше с высокодуховной лирикой просьба не приходить».

Вскоре мне позвонили с неизвестного номера. Собственно, и должны были позвонить в пятнадцать часов тридцать минут. Так было написано в рабочем блокноте.

- Вы насчёт квартиры на улице Гёделя? – поинтересовался я.

- Нет, - удивлённо ответил тоненький голосок. – Ты не узнаёшь меня? А ведь когда-то обещал жениться.

Я сделал паузу.

- Откуда у тебя мой телефон, Наташа?

- Сверхсила подсказала, - язвительно пропищала она.

- Хорошо. Что тебе от меня нужно?

- Ты, может быть, думаешь, что я люблю тебя. Но я никогда тебя не любила, мне уже тогда больше нравились девушки. И всё равно меня обидело то, что ты не женился на мне.

- Да пошла ты, дурища, - рассердился я, - ты сама тогда сбежала, отказавшись заниматься сексом, который тебя якобы оскорблял.

- Но ты должен был вернуть меня, - возмущённо ответила Наталья. – Неважно, ради секса или нет. И вот теперь я хочу проверить одну вещь. Скажи, у тебя в подъезде лужи? Как и в первый день наших отношений, когда, помнишь, я сказала, что ты пишешь как пьяный корреспондент газеты «Красный рыбак»?

- Я давно не живу на улице Мусорной, бесполезно искать меня там, - на всякий случай предупредил я.

- Я знаю, - нежно ответила Наталья, - мне бы хотелось тебя увидеть.

- Нет уж, - хмуро сказал я, - извини.

Участок сам по себе сырой, сказал мне бывший хозяин. Дренажная система немцев нарушена. Высушить почву нельзя.

Я сел читать справочную службу: «Многие сталкиваются с проблемой подтопления фундаментной части домов. Вам помогут щелевые лотки из нержавеющей стали». Щёлкнул по картинке, чтобы увеличить – оказалось, что на ней изображён кошачий лоток.

Да ёптвою мать, сказал я.

«Когда необходимый глубинный дренаж участка устроен, можно подумать о поверхностном. Он никогда не помешает, особенно на почвах глинистых и суглинистых в период таяния снега.

Поверхностный дренаж – лучшая защита от Натальи на садовых дорожках и в цветниках. Совмещение же Натальи поверхностной и Натальи глубинной позволяет, при более значительных первоначальных затратах, отлично экономить средства. Единение этих двух систем дает превосходный эффект Натальи. Два вида Натальи совмещаются при помощи специальных узловых соединений. Наталья стремительно покидает поверхность участка и оказывается в дренажной Наталье – вместе с водами Натальи глубинной. Правильный расчёт Натальи, приёмных колодцев и коллекторов – и нужная Наталья получает оптимальный объём».

Видимо, я перегрелся.

Я побрёл на улицу – забрать жэковскую платёжку. Проветриться заодно. Почтовые ящики напоминали притиснутые друг к другу огромные портсигары. Они были привинчены к серой металлической сигарете, заржавевшей от дождя. Вокруг неё разливалась лужа. Наверху сияло белое солнце, обязанное высушить эту хуйню.

Оно светит с утра, внезапно вспомнил я.

Лужа не исчезает с момента моего появления здесь. Я осторожно перешагнул её.

- Ты что, бухой? – окликнула седая тётка. Возле её жёлто-розового особняка цвёл шиповник.

- Чего?!

- Ходишь как наркоман, - недовольно проговорила она. – Или бухой.

- А как ещё через лужу ходить?

- Какую лужу? – тётка закрыла окно. Шипы взглянули на меня острыми жёлтыми глазами. Они находились далеко, но каждый из них я отчётливо различал, будто мне поднесли лупу.

Поднимаясь по мансардной лестнице, я размышлял о мелких шипах моей судьбы.

Ну, подумаешь, лужи. Мелкая натура – Наталья, не сумела даже хорошую гадость устроить. Будь она истинным поэтом, я ежеутренне просыпался бы в снегу.

Половину утра заняла поездка на улицу Лейбница. Я вышел из офиса, и на меня обрушилась ёбаная вода. Накануне синоптики ничего не предвещали.

Отправился домой за новым костюмом. С опозданием приехал на объект. Возле подъезда на всякий случай посмотрел на небо. Лужа сияла над моей головой, как серая луна.

«Сука!» - я бросился к двери. Через пару секунд выглянул из-под черепичного козырька – лужи не было видно. Я чувствовал, что она висит ровно надо мной, вверху, но не решается рухнуть: какой смысл, если жертва под прикрытием?

- Мы ещё не закончили ремонт, - виновато произнесла хозяйка.

- Два миллиона – если без ремонта, - машинально ответил я.

Интересно, по линолеуму расползётся лужа? Или что? Нет, оно не пришло.

Осталось довезти до этой квартиры покупателя. Вода упала на нас, когда мы вышли из офиса. Пока приводили себя в порядок, хозяйка позвонила директору – в общем, нас опередили, и теперь молокосос из агентства «Ультрастрой» получит комиссионные вместо меня.

Вечером, пока я шёл домой, за мной ползла лужа. Кажется, ей нравилось меня пугать. Я хотел набрать номер Натальи, но боялся, что тогда точно польёт. Я раскрыл зонт в качестве превентивной меры.

- Дождь кончился давно, - крикнул какой-то тип.

Стемнело. Улица была пуста. Фонари освещали лужи на обочинах. Я тащился под превентивным зонтом мимо двухэтажных особняков. Постоял возле красного дома за чугунной оградой – мне хотелось такую же. Тем временем во двор выбежала молодая женщина, выплеснула кружку на траву, присела возле грядки и руками стала разрывать землю. Внезапно обернулась, встала и недобро посмотрела на меня. Медленно приблизилась к калитке.

Пиздец как девица была одета: в длинную малиновую юбку с чёрными узорами, тёмно-красную футболку с гексаграммой; голову украшал вышитый бисером хайратник с обтрёпанными краями.

- Вы мне помешали, - сказала она.

- Мне нравится ваш дом, - сказал я в своё оправдание.

- А этому дому не нравятся проклятые.

- Ценю в людях чувство юмора.

- Так то в людях. А я шутить не могу.

Я нихуя не понял и продолжал созерцать чугунные стрелы.

- Свидетель, - сказала девушка, - не должен видеть, как закапывают вольт. Уже полночь, у вас не было времени сходить в супермаркет раньше?

- Я решил, что та, которая меня прокляла, уже спит – мама приучила её ложиться рано. Значит, не сработает. Но средство борьбы на всякий случай взял.

- Ну и логика, - презрительно сказала девица.

Я поднял голову. Надо мной висела чёрная лужа Роршаха, похожая на расплавленный вольт. На ней вырисовывалась перевернутая руна альгиз.

- На моей территории проклятье не действует, - сказала девушка, - но дом вас не пустит. Сначала надо убрать порчу.

- Вы можете мне помочь? – спросил я как дурак.

- Расскажите, кто навёл это, и посмотрим.

- Как вас зовут? – спросил я, отпирая дверь. Пришлось вести девку к себе, раз меня ограничивает в правах её жилище.

- Какая разница? Допустим, Наталья.

- Её тоже зовут Наталья.

- А кем она работает?

- Библиотекарем.

- О ужас, - сказала девушка. – Ладно, меня зовут Марина.

- Это тебе против Натальи, - сказала она через пару часов, протягивая бумажку с гальдраставами. Я что-то про них читал, но уже не помнил, что. – Ты должен встретиться с ней.

Я набрал Натальину страницу в контакте. На последней фотографии была девушка в оранжевой футболке и синеватой, как труп, шляпе в цветочек. Подлая улыбка застыла на её физиономии.

- Понимаю, понимаю, - сказала Марина. – А придётся.

- Надо запастись водкой, - сказал я.

- С чего ты взял? – холодно спросила Марина. – Я вовсе не секс имела в виду. Ты считаешь женщин примитивными созданиями, которым нужно только одно? Судишь по себе?

Я понял, что до второго проклятья осталось недолго.

- Нет, - сказал я, - женщины – высокодуховные существа, украшающие наш мир малиновыми юбками.

- Пиздишь, - презрительно отозвалась Марина. – Не выношу, когда врут.

Она резко развернулась и направилась к лестнице.

- Давай провожу, темно же, - крикнул я.

- Зачем, чтобы и на меня полилась твоя вода? Спасибо, сама дойду.

Я остался один. Во сне я видел сквозь крышу чёрную воду над моей головой. Теперь лужа принимала форму шляпы.

Наталья ждала меня в восточном кафе «Путь к себе».

- Как ты растолстел, Коля, - заметила она. – И наверняка не читаешь Джойса.

- На себя посмотри.

- Я стала гуманнее, терпимее. Я специально встречаю тебя в заведении, атмосфера которого смягчает мою разрушительную энергетику.

Но не улучшает твою рожу, подумал я.

- Когда я здесь сижу, внутри меня словно светится янтарь.

Янтварь, подумал я. Пора было переходить к делу.

- Что от меня требуется?

- Коля, ты же помнишь, что мне не требовался обычный секс. Я хотела заниматься любовью с окном, точнее, идеей вещи…

- Короче! – поморщился я.

- Но я всё же утратила целостность после разрыва с тобой. А вместе с ней меня покинула гениальность. Я хочу снова стать подобной сивиллам, чтобы окно открылось у меня внутри. Но у меня нет денег на восстановление плевы.

- У меня тоже, - грубо ответил я. – Я тебе когда-нибудь шею сломаю.

- Если ты сломаешь мне шею, лужа обрушится сверху на весь Калининград. Я прокляла город, в котором не ценят мои стихи.

- Наташа, дура набитая. Почему ты не можешь наколдовать себе на операцию?

- Сразу видно, что ты не поэт, - фыркнула она. – Иначе бы знал: нам подвластны природные стихии, но не коррупция или медицина.

Я взял кредит наличными. В графе «цели» написал, что на ремонт. Ничего, на ремонт тоже когда-нибудь возьму. А пока что крыша у меня поехала в прямом смысле слова: стропила подгнили, и черепица медленно поползла вниз, как живая. Ливень только усугубил это дело. Когда я вышел из дома, вода с неба перестала течь – она собралась в лужу над моей головой.

Сцуко, Наташа. Я же отдал тебе деньги. Над вашими головами когда-нибудь перешёптывались библиотекарши? Тогда вы не поймёте, как это выглядит. Книжные слова вытягиваются из их ртов, как нити из паучьего брюха, и образуют центр – скопище пафосной зауми, то и дело меняющее форму. Библиотекарша – серая клякса Роршаха, которая может в любой момент обрушиться на вас. Когда-нибудь ваш дом затопит до самой крыши. А библиотекарша будет сидеть в нетронутом углу и щебетать: «река, настоящая река, поток сознания, Анна Ливия Плюрабель». Окружающие могут это видеть или не видеть.