Литература

"Жёлтыми лентами вплету тебя в свои волосы; узкими полосками серо-лилового сигаретного дыма вдохну глаза твои в свои ситцевые легкие; восковым пламенем выжгу голос твой на правой ладони; выучив запах рук твоих, развешу его по комнате новогодними гирляндами, расклею по стенам красочными натюрмортами, расстелю по полу глубокими пушистыми коврами; из слов, не сказанных тобой, приготовлю отвар и, выпив его, стану ещё более бессмертной, чем до; просочусь в твои мысли, завладею твоими снами, подарю себе на твой праздник все твои желания, заберу тебя у тебя, стану тобой и окружающим тебя: нет меня - не станет и тебя..."

Возвращаясь домой, она облачалась в тёплые вязаные носки и тёмно-зелёные одежды. Она садилась на бесцветный паркетный пол и, облокотившись на вечно задумчивую северную стену, наблюдала за проказами Форточного Сквозняка, хлещущего по припудренным, безжизненным щекам её серьёзных молчаливых сожителей - томных фарфоровых кукол. Серебристая ноябрьская пыльца густым слоем укрывала полые поры вечного августа её комнаты.

Она была Кошкой.

...Любительницы банальных изречений, не домашней паники, чёрствых стульев и ментоловых сигарет - её школьные подруги, навещали её вечером каждой субботы, и громкое их присутствие всегда затягивалось до полутёмных предутренних сумерек воскресенья. Затем всю неделю они почти не-видели-не-слышали друг друга, и к субботнему вечеру были абсолютно готовы к полному словесному выдоху новоприобретённого недельного опыта.

...Разбалтывая всё предпоследнее, она смешивала себя с намеренными предубеждениями, добавляла немного рассыпанных по известковому потолку намёков и, поместив данную субстанцию в духовку, доводила однажды начатое до полного завершения. Этот "коктейль" спасал от сквозных рваных ран непредугаданных поражений именно в те ночи, когда помнить что-либо было уже совершенно невозможно.

...Потом обязательно появлялись закрытые глаза и настежь распахнутые ревнивыми куклами-сожителями двери. И тишина, и преступленье свежесозданных клятв... Утром голова звенела и раскрывалась пластмассовыми чайными бутонами:

- Ты зря улыбаешься. Это всё, по-моему, вполне серьёзно.

- Ты же знаешь, что с тобой я спорить в любом случае не буду - это бесполезно...

- Уходи. Пожалуйста. - Ровным, ничего не выражающим голосом, с всё так же

плотно сомкнутыми ресницами (чувство самосохранения?..)

Шторы в крупную клетку, ногти, крашенные тёмно-бордовым лаком... - она была слишком глубоко спрятана. Она слишком часто думала о том, во что верить было достаточно опасно и странно. Именно это и приводило к бесконечным обсуждениям (осуждениям?) услышанного вне.

Когда шнуровка затягивалась, и грудные створки судорожно распахивались, будучи не в силах больше сдерживать переполняющие внутренности откровения, она покупала снотворное и училась спать по ночам, или определять пределы происходящему, или читать книги задом наперёд...

- Заходя в комнату в следующий раз, включай, пожалуйста, свет...

- Как скажешь...

(Куклы, словно застигнутые врасплох повреждения, недовольно покачивают крохотными изящными головками, - синхронно и немного скованно, - глядя на хозяйку переполненными укором и смущением глазами.)

...Иногда бывало громче, чем хотелось бы и душнее, чем могло бы быть, - тогда она раздевалась и, встав на носочки, улыбалась и пела песни старому тряпичному абажуру.

Потом в её жизни появился апрель, и вместе с ним началось что-то совершенно невыносимое, хотя, если отдаться точностям - сначала-то как раз всё казалось удивительно волшебным, многообещающим и до головной боли приятным.

Лёгкая весна, лёгкие мысли, ненавязчивые разговоры, светло-коричневые улыбки.... Всё происходило весьма непринуждённо, в какой-то степени даже захватывающе, невероятно интересно и интригующе. Это вполне можно было назвать чем-то новым, неслышно и незаметно вкрадывающимся в её никем не разоблачённую жизнь, не представляющим сперва никакой опасности, ни на что не претендуя и ни к чему не обязывая.

То, что этот совсем новый, совсем непонятный и ужасно притягательный человек что-то неумолимо изменяет во всём её существе, - то вскользь брошенным словом, то почти неуловимым, но весьма весомым жестом, - причём изменяет неправильно, неудобно и довольно жёстко (may be, резко?), она почувствовала и осознала в тот момент, когда обитель её, гармонично и податливо осязавшая любые перемены внутреннего мироощущения хозяйки, вдруг совершенно неожиданно взбунтовалась. Это началось с того, что однажды, по приходу домой, после одного из тех опустошающих, неровных и растушёванных вечеров, проведённых в его обществе, Кошка обнаружила, что её любимые толстые вязаные носки, 2 кожаные заколки для волос, большая диванная подушка и серая джинсовая панама ушли из дома. Но истинная причина такого странно-дерзкого поведения вещей была понята полностью лишь в тот момент, когда, не переставая искренне удивляться происходящему, она поставила чайник, а тот отказался нагреваться. Двери стали открываться и закрываться исходя из своих личных соображений, лампа гасла по собственному усмотрению, будильник звенел только тогда, когда сам считал нужным, проигрыватель грампластинок играл, что хотел, а маленькие фарфоровые сплетницы менялись местами, когда им вздумается. Спустя некоторое время носки, всё же соскучившись по любимым розовым ступням, вернулись, но тут же без вести пропал любимый зелёный свитер и пульт от видеомагнитофона...

Голова и без того измученной неопределённостью Кошки разваливалась на куски: всё находилось в непрерывном, перманентном движении, как в визуальном, так и в слуховом. Как ни странно, но её жилище, обычно невероятно чуткое и отзывчивое, категорически отвергало это новое и само разрушающее состояние самого близкого своего существа. И непонятно было, кто кого предаёт: один пытался противостоять передающейся по их общим внутренним венам панике, другая открыто возмущалась не только не поддержкой со стороны самого родного, но и полным отторжением себя его персоной...

"...Это неописуемо... это предательство... Моя Королева НеСнов, Моя Богиня Зеркальной Бессонницы причинила мне невыносимую, непристойную боль... она обесформила, обезначалила, смешала меня.... Она привела тебя, - неправильного, мыльного и безжалостного, - в мои картинки, в мои чашки, в мои тетради и в мои одежды. Это наваждение... как будто нет больше ничего: ни моего дома, ни моих друзей, ни даже меня самой, - только ТЫ.... Временами это перерастает в безграничную, бессильную ненависть к миру, для меня не предназначенному и меня не желающему, к миру, носящему ТВОЁ имя..."

...Утром 22 апреля в открытое окно к ней в комнату залетел Образ Мыслей, совершенно ей не свойственный, но кажущийся очень близким и знакомым. Она напоила гостя чаем и с интересом слушала его рассказы о бескрайних бронзовых полях, попав на которые можно исполнить любое своё желание, о заброшенном полуразрушенном городе, где живут Выданные Тайны и Преданные Души, о Глубоком Рыцаре Чернооке, вечно странствующем по свету в поиске...

- Извини, что перебиваю, но неужели ты совсем ничего не принёс СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ МЕНЯ? Неужели в целом огромном мире ничего не нашлось важного ДЛЯ МЕНЯ?..

- О чём ты говоришь! Или, может быть, ты думаешь, что мне не известны правила твоей земли? Если бы я не был наслышан о тебе, как об особе удивительно приятной во всех отношениях, я бы решил, что....В общем, это не суть важно. Конечно же, у меня есть для тебя подарок. Я, правда, не знаю, насколько он придётся тебе по душе, но тут уж не обессудь - в последнее время для того, чтобы найти на этой планете хоть что-либо стоящее, приходится перекапывать одни и те же головы по несколько раз.... Ну, ладно, я вижу, тебе уже не терпится...

С этими словами нежданный Образ Мыслей исчез, а в по-прежнему распахнутое настежь окно сильным порывом ветра занесло несколько больших разноцветных снежинок, которые, недолго покружив по комнате, упали на пол маленькими, исписанными мелким почерком, квадратными листками бумаги...

- ...И только вы, - мои Беззвучные, а потому и любимые подруги, - знаете, какая невыносимая тоска, какая безжалостная боль поселилась внутри меня, - говорила она фарфоровым куклам, собирая и раскладывая по главам подаренные новоиспечённым другом стенографированные кусочки чьей-то жизни, - могла ли я объяснить ему, отчего мне так хочется нового и чужого? Имела ли я право вообще что-либо ему рассказывать?!!..

Куклы, пряча искусственные клееные глаза, стыдливо молчали, сокрывая под ресницами путаницы самых искренних утешений.

Она села в кресло-качалку и стала читать...

metempsychosis

1

"Разденься донага: сними с себя одежду, предрассудки и принципы, вытряхни из переполненной мусором головы стопки ненужных слов и мыслей. Я хочу прикоснуться к твоей глубине. Разденься донага", - говорила она ему. Он раздевался, находя её желания достаточно странными, и позволял ей прикоснуться к удивлённому её загадочностью сердцу, и она пила его сладкие капли...

2

Простота восприятия - этому она учила его. Наполняться новым, незнакомым в свежести своей чувством... "И если это действительно интересно и нужно - распусти всё, связанное до этого момента. Просто впитывай меня, как иссушенная солнцем губка жадно, не пропуская ни единой капли, вбирает в себя лучистую влагу. Вымокни во мне, как истекающая дождём летне-балконная простыня. Думай обо мне. Думай беспрестанно, безостановочно и безоговорочно. Запоминая каждую мою чёрточку, каждую улыбку. Никогда не переставай думать обо мне. Чувствуй". Он старался, но не верил и не понимал. Он был мужчиной. Она - нет. И только её безграничная любовь к свободе восприятия была их единственным расхождением.

3

"Люди глухи. Люди слепы и жестоки. Не желай людей. Наслаждайся ими, но не желай. Учись видеть себе подобных - дерзких, влюблённых, вечных..." - её серьёзный голос немного пугал его. Все слова её казались ему пустым воздухом, игрой. Бессмысленной и непонятной.

4

"Не бойся терять. Если что-то уходит из твоей жизни, не пытайся разорвать ткань времени. Всегда что-то отмирает и уходит. Иногда ты просто не успеваешь(...)

- Хм... Ничего не понятно и немного банально.... И что, хотела бы я знать, это такое?.. - Задумчиво пробормотала Кошка. - Старый обманщик! А где же остальное? И совсем не отвлекли меня эти странные глупости: наоборот, кажется ещё глубже ... - и тут будто перехватило дыхание, лицо мгновенно побелело, пальцы бездушно разжались, и всё тело её обмякло и полегчало - Кошка лишилась чувств.

"Да-да, - свечи... именно они... и внутренности обязательно из толчёных орехов.... Это ведь вовсе не трудно, оказывается - забрать тебя себе. Пустыней вкрадусь в голову, крапивой обовью сердце, кипятком залью душу - пусть вся нечисть покинет её - будет она кристально чистая, гладкая, прилежная... проволочными гребнями расчешу волосы, резкими коготками выцарапаю из груди всех других, засыплю раны красным перцем - острая боль быстрее уходит... кусочками серы вживусь в тебя, чтобы от малейшего трения воспламеняться жаркими кострами и греть, и освещать, и плавить..."

... к утру всё в доме затихло и как будто умерло. Впервые за несколько недель Кошка проснулась от невозможной, необычной, в чём-то даже возмутительной тишины.

- Миндаль... - пробормотала она сонно, - миндаль, минда-аль... Миндаль-миндаль-миндаль-миндаль.... Какое удивительно-приятное слово! Мин-даль!

Мысли, скрученные плотными тугими свитками, стали медленно разворачиваться длинными ясными воспоминаниями.

- Да-да.... Всё же этот Образ Мыслей совсем не так прост.... Что-то не так ... Стоп, а почему так тихо?

- Ты, между прочим, и сама знаешь ответ...

Кошка испуганно повернулась на звук голоса: на подоконнике восседал её вчерашний гость, хитро и заговорщицки оглядывая комнату.

- Так ты что, хочешь сказать, что это не просто сон был?

- А сама-то ты как думаешь? - Конечно же, нет! Я действительно хотел как-то тебе помочь, но несколько иным способом. Но вчера ты что-то такое сделала или, может быть, сказала, или ещё что-то - это не важно, и этим своим действием вызвала какие-то силы, потревожившие сегодня ночью меня, дабы объяснить, чем и как я могу тебе услужить.

- Как-то странно всё это.... На колдовство какое-то похоже...

- Это оно и есть. Ты разве не знала, что способна колдовать?

- Да вообще-то нет...

- Ладно, скоро узнаешь. Нужно действовать. Ты все видение хорошо запомнила?

- Вроде да.

- Ты должна чётко мне ответить - да или нет: это очень важно.

- Я всё запомнила.

- В правильном порядке?

- Мм.... Да.

- Хорошо. Вот тот миндаль, который нужен - к двум часам дня ты должна закончить. Успеешь?

- Просто приготовить?

- Да.

- Успею.

- Тогда в два часа я буду у тебя - объясню, что делать дальше. И ещё одно: готовя печенье, постоянно думай о том, ради кого это всё вообще затеялось. Всё, я...

- Подожди-подожди! А где же последние страницы твоего подарка? Чем всё закончилось?

- Ты знаешь... может быть, всё дело в том, что ничего и не начиналось?.. - и Образ Мыслей, пристально взглянув её в глаза, исчез.

Немного взбудораженная Кошка встала, умылась и пошла на кухню.

Раскрыв только что врученный ей бумажный свёрток, она высыпала миндаль в кастрюлю, ошпарила его, очистила от кожуры и поставила сушиться возле включенной плиты. Высушив, хмурая от однобоких воспоминаний, Кошка истолкла миндаль в ступке, понемногу прибавляя яичные белки и сахар. Затем в полученную миндальную массу она добавила остальные белки, вымешала, прогрела и слегка охладила её, потом добавила муку и перемешала. После этого вся смесь была переложена в конверт и выпущена шестью небольшими лепёшками на лист бумаги. Кошка поставила подготовленное печенье в духовку и, дожидаясь приготовления, принялась перебирать в памяти услышанное и увиденное ночью.

Дом продолжал молчать, и непонятно было - то ли он одобрял действия Кошки, то ли наоборот, этой несколько зловещей, всепоглощающей, глухой тишиной пытался воспротивиться им.

Так или иначе, в без двух минут два, когда она достала из серванта старинное фаянсовое блюдо и принялась выкладывать на него золотистое, румяное печенье, за спиной раздался знакомый голос:

- По-моему, твои часы на пару минут отстают...

- Думаю, это не сильно страшно - я уже всё...

Образ Мыслей подлетел к столу и одобрительно ухмыльнулся:

- Да, у тебя не плохо получилось. В общем, слушай: сейчас тебе надо принять ванну. Долгую, горячую, приятную ванну с морской солью, пеной, мылом, шампунем и мочалкой - часа на два-три. Умеешь?

- Да запросто!

- После ванны убери в доме: протри везде пыль, пропылесось ковры, вымой полы и всю посуду, если успеешь - было бы не лишним почистить и головы этих твоих кукол - слишком многое они себе, по-моему, позволяют...

- Вот по поводу кукол я попросила бы тебя помолчать...

Куклы, сжавшиеся и сгорбившиеся сначала от испуга и вперившие семь пар маленьких глаз-бусинок, загоревшихся ненавистью и неприязнью, в фантомообразного оскорбителя, при словах хозяйки гордо, с чувством собственного достоинства распрямили спинки и с благодарностью посмотрели на любимую свою защитницу, хотя и им всё это казалось чем-то неправильным...

- Ладно, прости, не хотел.... Так вот, сделать ты всё это должна к половине десятого вечера. Затем вскипяти чайник, поставь 5 новых свечей на стол, и в без пяти десять свечи должны гореть, в доме должно быть абсолютно темно, а ты же должна сидеть за столом с горячим чаем и печеньем. Ровно в десять, съедая каждую лепёшку, говори одну из частей услышанного этой ночью, каждый раз запивая несколькими глотками чая. Съёв все, затуши четыре свечи, а пятую возьми с собой и ложись спать. Свечу поставь с левой стороны изголовья и пусть она горит. Не забудь перед всем этим отключить телефон и дверной звонок. И, самое главное: не перепутай последовательность слов. Запомнила?

- Да-да, конечно... мне как-то страшно чуть-чуть... а ничего плохого не получится?

- Если всё сделаешь правильно - будет лишь то, что не отпускает тебя уже почти тысячу лет. Не бойся. Всё у тебя получится.

- А когда начнётся действие?

- Когда начнёшь думать о нём.

- Всё. Поняла.

- Увидимся... - и вновь пустота на том месте, где только что находилось живое, постоянно движущееся говорящее облако.

Кошка, всё же немного скованная лёгкой, но непривычной, а потому и достаточно ощутимой паникой, невольно поёжившись от пробежавших по телу мурашек, пошла в ванну...

Горячая вода, приглушённый свет, полное растворение... и вдруг, словно что-то чужое, - грубо, жёстко, без предупреждения, - врывается в разморенную, расслабленную голову, под полу прикрытыми веками глазами зрачки мгновенно расширяются, но уже через секунду возвращаются в себя...

"...Полая? - Полоумная! Голая и бесшумная мышью крадусь по скрученной неосторожности строк. Белые веки сомкнуты не окрылённой комнаты нежностью рвусь измученной в водо-подземный сток.....Устала я. Усталая стекаю тротуарами под безразлично талые просветы суматох. Упала я. Упавшая мечусь, никем не ставшая в принцессы не попавшая - Влюблённый Скоморох... Кошка, которая гнётся-гнётся иногда ломается, или бьётся! Кошка, которая гнётся-льётся, иногда ломается или рвётся! Кошка, которая..."

- Что это? Что это?!! Кто это? - словно разрывая какую-то тонкую, липкую плёнку, Кошка резким движением подалась вперёд, и как будто вырвалась из забытья, из чьего-то вязкого, тягучего, серого плена... - Что же это.... Чёрт, как страшно, как мерзко... такое чувство, что кто-то забрался в меня и всё внутри запачкал и исковеркал.... Фу... бред какой-то...

Продолжая находиться в этом смешанном смутном состоянии, Кошка вылезла из ванны и принялась за уборку, но обитель, казалось, вновь неизвестно с чего взбунтовалась, и сначала минут тридцать не работал пылесос, потом было разлито полное ведро воды в коридоре и, в конце концов, собравшись мыть посуду, она обнаружила, что холодной воды в кране нет.

- Да что с тобой опять такое?! - воскликнула озадаченно-разгневанная Кошка, обращаясь к бастовику. - Что тебе на этот раз не понравилось?! Могу я вообще жить так, как мне хочется? Или ты до конца жизни моей собираешься портить мне всё в самые не подходящие моменты? Что случилось?! Перестань, в конце-то концов, меня мучить, прояви хоть чуточку уважения, не суйся в мою личную жизнь, оставь меня в покое!!!!!

...И с последними своими словами она услышала громкий, тяжкий, безысходный вздох, сопровождавшийся лёгкой дрожью стен и потолка, после чего из холодного крана полилась вода.

- Вот всегда так: обязательно ругаться надо было! И что с тобой такое творится?.. - задумчиво проговорила Кошка, моя тарелки и кастрюли.

В девять часов пятьдесят восемь минут всё в живой обители было погружено во всепожирающий мрак. Кошка, как и было велено, сидела за столом с пятью горящими свечами, блюдом с миндальными лепёшками и чашкой горячего дымящегося чая. Кошка вся тряслась. Кошке было страшно. Кошка считала секунды и, не переставая, думала о самом потрясающем, самом лучшем существе в этом мире. Грудь Кошки сдавила какая-то необъяснимая обречённость, а содержимое головы как-то странно отяжелело...

Десять часов ровно.

- Всё будет хорошо.

Первая лепёшка.

- Жёлтыми лентами вплету тебя в свои волосы... - несколько глотков чая и перепуганные глаза, устремлённые в безмолвный, тенями оживший потолок.

Вторая лепёшка. (Руки слегка трясутся)

- ...узкими полосками серо-лилового сигаретного дыма вдохну глаза твои в свои ситцевые лёгкие... - ещё глоток, глаза расслабляются, руки успокаиваются...

Третья лепёшка.

- ...восковым пламенем выжгу имя твоё на правой ладони... - ещё глоток и первая за весь "ужин" мысль: "Совсем ведь чуть-чуть осталось, совсем чуть-чуть...".

Четвёртая лепёшка.

- ...из слов, не сказанных тобой, приготовлю отвар и, выпив его, стану ещё более бессмертной, чем до... - снова чай и ощущение доброй, нежной теплоты, разливающейся по всему телу из самого его центра...

Пятая лепёшка.

- ...выучив запах рук твоих, развешу его по комнате новогодними гирляндами, расклею по стенам красочными натюрмортами, расстелю по полу глубокими пушистыми коврами... - внезапно из ниоткуда взявшийся комок в горле был моментально запит и забыт: "Всё это тебе, тебе, тебе..."

Последняя лепёшка.

- ...просочусь в твои мысли, завладею твоими снами, подарю себе на твой праздник все твои желания, заберу тебя у тебя, стану тобой и окружающим тебя: нет меня - не станет и тебя... - допивая чай, Кошка почувствовала внезапно на долю секунды огромный, ледяной, затягивающий страх... - но лишь на мгновенье, которое сейчас же сменилось текучестью и блаженством, переполнившим всё её существо. Дико захотелось спать.

Затушив четыре свечи, Кошка вместе с пятой еле доползла до кровати, поставила её у левого изголовья и, лишь коснувшись простыней и подушек, погрузилась в сладкую, томную, разморенную дремоту...

...Ужасный, противный шум откуда-то извне грубо и невежливо выдернул Кошку из чудесного, дивного сновидения, где всё сбылось, и больше не о чем было беспокоиться: стучали в окно. Растрёпанная и всё ещё ничего не соображающая, Кошка встала, раздвинула шторы и увидела одну из своих старых подруг - Нону.

- Скорей открывай, что с тобой случилось?!

Сообразив, наконец, что происходит, Кошка пошла к двери, впустила разнервничавшуюся подругу и, скорчив недовольную мордочку, завалилась в кресло.

- Ты зачем телефон со звонком вырубила?..

- Который час, Нона?

- Между прочим, уже четвёртый - а я уже тут часа три болтаюсь - извелась уже вся, что, думаю, случилось!..

- Да что со мной могло случиться, что это с тобой?! Ты сумасшедшая! Зачем? Сегодня разве суббота? Да и не вечер ещё... ты какая-то странная.... Что ты так на меня смотришь, что такое?

- Я.... Понимаешь, сегодня утром... ну, в общем... я...

- Что такое? - Кошка насторожилась. - Что заставило тебя в среду днём ни с того ни с сего решить меня увидеть? Что стряслось?

- Ну... я даже не знаю, как сказать... Ладно, всё!!!: сегодня утром мне позвонила Маринка и сказала... знаешь, я хотела первая тебе это сказать, чтобы проще было... чтобы не кто-то чужой, чтобы ты не одна... она сказала... ну... в общем, ОН вчера ночью попал в автокатастрофу... он... его больше нет...

В глазах потемнело, и душа как-то сразу обмякла...

- Я... я, кажется, всё-таки перепутала... - прошептала Кошка в ужасе и взгляд её, расфокусировавшись, устремился на белых фарфоровых кукол, перепугано повернувшихся к ней. Душа ушла. И больше не возвращалась.

Дом умер.

Послесловие

Неприкаянные тонкости.

Поухаживаем друг за другом?

- Подари мне свой глаз.

- Мне будет трудно.

- Потерпишь.... Ты ведь любишь меня?..

Так у меня появился односторонний взгляд на жизнь. Я ведь люблю!!!

- Разбуди меня завтра перед смертью, хорошо?..

Слова в пустоту. Слова в тебя.

Острый комочек шерстяной жизни. Не твоей.

Жертвенность. Мучительная и резко бьющая...

- О чём ты пишешь?

- О том, что не(на)вижу тебя.

- А нечего видеть. Тебя-то нет...

(Бьющаяся?)

В ладонях. В ритмах. В губах.

Жертвенность. Безграничная до бесполезности.

Ты всё равно исчезнешь - моё бесконечное желание всё из себя вырезать в твои головные надоедает. Тебе. Надломлено и возбуждённо.

Лезет что-то в голову? Нет. Наоборот: вылезает.

...И ты устанешь. А я останусь без правого, без прав, без слов и фотографий. Найду себе новую бесчувственную любовь.

Когда же закончусь?

Когда сломается главный механизм внутренней фабрики, выпускающий сухой корм для любви в сине-жёлтых шуршащих пластиковых коробках? Когда уже мне нечем будет её питать, и она уйдёт forever - голодная и озлобленная (предстоящими?..) обманами...

Жертвенность. Когда мне нечего отдать за единственную любовь, я прыгаю с обрыва.

Ты пугаешься и исчезаешь, не успев сказать и слова. А тело моё гниёт до первого встречного...

- Ты понимаешь?

- ...они пожелтели.

- В смысле?..

- В прямом.

- Ты о чём вообще?!

- О наволочках в шкафу... а ты?..

Так рождается бессмертная пустота. Рождается во мне. Но ведь мы - целое (иллюзия?). Значит - и в тебе. Но, если не хочешь, можешь отдать свою порцию, - я буду рада... - Ах, пригодится! Ладно, забудь.

Истерика. Неосознанная и девственная в царственном изгибе ночных бровей.

Как будто правду говорю. Бесцветные веки чуть подрагивают - чувствуют?

- А что чувствуешь ты?

- Кошек. Знаешь, они ведь видят только руки - людей в них нет. Руки или светятся или туманны.... Бывают даже серебристыми. Это, смотря какой человек. Если хороший. Тогда...

- Всё хватит. Мне надоел твой бред. Откуда ты вообще всё это можешь знать?!..

Да-да-да.... Действительно, откуда?.... Я не стану объяснять тебе про бессонную утреннюю свободу в ступнях и про перцовые запахи свежеотрастающих ногтей.... Ведь единственная правда всё равно за тобой?.. а я, наверное, просто люблю...

________________________

некое количество лет назад