Литература

Я знаю, следует искать другие слова, чтобы говорить об этом. Да что там...

- Вот он, вот он... - мой спутник бубнит что-то, но Сад создаёт вокруг себя плотную завесу тишины, он сам – единственный Звук.

Сумасшедшие всплески цвета, остановленного в формах, какие являются специалистам по фракталам на грани нервного истощения. Бесконечные разрезы на сетчатке, ещё, ещё, – кажется, его нельзя увидеть, я смотрю, всё смотрю, - и ничего не открывается мне.

Я падаю в обморок.

Да нет, ни хрена не падаю. Стою, как идиот, перед двенадцатиметровым аквариумом-холодильником, глаза бегают туда-сюда безо всякого смысла, а мысли лопатят эту пургу – просто прямо вживаюсь в роль, кто бы мог подумать. Ага – вот и рожа довольная появилась в кадре.

- Производит впечатление, да? Дааа…

Не то слово – довольная. Я лицо так собираю, с трудом вроде как, говорю – мол, в высшей степени впечатляющее зрелище, чудо, да и только. Говорю, “Это…”, и так неопределённо… А он мне – ну вот, ну вот, любуйтесь, пишите, ждём завтра. Не иначе как боится, что я тут вконец обалдею.

Иду, думаю – сработало же. Подавились буржуи физиономией моей заумной. Подавились, а мне – повод нажраться. И нажрусь ведь, прямо сейчас, чего тянуть, - вон и кабак.

- …immersed in twenty-five tons of liquid silicon kept at a constant temperature of минус восемьдесят по Цельсию! Это ж пиздец, как есть говорю, пиздец! И что они там, цветут?

- Да хуй разберёт. С одной стороны – вроде как вечно цветут, а вроде как и мертвы. Процессов-то в них не идёт никаких. Но смотрится – пиздец.

Голова уже тяжёлая, ну нахуй, говорю, я домой пошёл. Распечатки свои забираю, сигареты там, - и к выходу.

Дома туплю, клацаю чего-то, перечитываю: “ those who visited the installation found themselves, thanks to mirrors, in a garden of infinite beauty and immortality”… Цветы всех сезонов, со всех континентов, вся красота мира обретает причитающееся ей бессмертие в бассейне холодного силикона. Вы обладаете ею, она ваша навечно, здесь.

- Привет! – с работы вернулась, - Про что пишешь?

Я целую её – я кладу её спящее тело в огромный аквариум – я открываю новенькие, сверкающие вентили – я смотрю, как идеально прозрачная масса наполняет резервуар – я включаю сверхмощные холодильники – я ненавижу себя.

Теперь я курю в потолок, и мои глаза отдыхают.

Я не знаю, как и что я должен написать. Я не имею никакого представления о том, как проснусь завтра, если сегодня напишу это или то, и что я скажу тем хорошо одетым людям, что суетятся вокруг Силиконового Сада.