Литература

1

Я вытер кровь с виска, посмотрел вперед – на стоящих в ровный ряд по обочине дороги деревянных телеграфных столбах висели распятые люди. Потрогал вывихнутое плечо, сморщившись, встал на ноги и, пошатываясь, побрел прямо, к горящим остаткам автобуса.

С периодичностью в несколько минут по проводам с треском проскакивали электрические разряды. Распятые тела дергались, оживая на время, но после безжизненно опускали головы на израненную грудь. Дорогу освещало лишь высокое пламя от поваленного на бок автобуса.

- Есть тут кто живой?!! – откашлявшись, крикнул я.

Мерный треск оранжевого пламени раздавался в ночной тиши. Я сплюнул на горячий асфальт и повторил вопрос. Никакого ответа.

Кто-то очень проворный толкнул меня в спину. Я упал прямо на горящий автобус и закричал. Перекувыркнувшись, рухнул на землю, скорчился; от обожженного тела шел дым. Подняться не успел, гибкое существо схватило меня за ноги и куда-то поволокло. Сделав усилие, я приподнялся, успел различить черную волосатую спину с костными наростами вдоль позвоночника. Я царапал ногтями землю и даже закричал в испуге что-то безумное.

По лицу больно ударило увесистое копыто…

- Доброй дороги тебе, парень! Доброй дороги…

Старая ведьма. Лыбит свое морщинистое лицо; исполненная трогательности и надежды трясущаяся рука протянута ко мне.

- Может, дашь немножко? На хлебушек…

Пальцы нащупывают мелочь в кармане.

«Держи, только отстань, наконец».

Горбатая ведьма уходит побираться в дальний конец очереди.

Что серый асфальт под ногами, что небо – одно и то же, будто весь мир замурован в кубическую бетонную коробку.

- Я отойду на минутку, ладно? – предупреждает меня симпатичная девушка, стоящая впереди. Согласно киваю и застегиваю молнию. Становится холодно.

Очередь змеевится до самых касс. Интересно, куда сегодня всех угораздило… Яркий свет от фар ослепляет глаза. С шипением открывается дверь. Облегченно вздыхаю: автобус подъехал крупный, места должно хватить всем.

Пошатываясь на месте, очередь плавно заползает в автобус.

- Мне по студенческому.

Водитель отсчитывает сдачу, а я впиваюсь глазами в надпись на лобовом стекле:

«Москва - Ад».

- Девятое место не занимать.

- Стойте, так это до куда же автобус?

- Молодой человек, не задерживайте очередь, - напирают сзади.

Я прохожу в салон и сажусь по старинке на предпоследнее место, а в голове вращаются только два слова: «Москва – Ад». Закрываю глаза, решаю на время успокоиться. В конце концов, от судьбы не убежишь.

Открываю веки и вижу раздавленную ворону. Из вспоротого брюха лезут небрежно разбросанные голубые кишки. Кровь перемешалась с перьями. Охваченный ужасом я отпрыгнул в сторону. В тело дохлой птицы впились острые клыки.

Очень трудно стало дышать, в грудь словно ударили обухом. Передо мной на корточках сидела черная рогатая тварь. Довольно похрюкивая, она хрустела костями своей жертвы; из жирной свиной пасти капала кровь.

Я огляделся вокруг. Это была какая-то пещера, усыпанная обглоданными черепами.

- Кто. Ты , - прохрипел Рогатый, закончив трапезу.

Только сейчас я заметил, что свиные глазки его были зашиты, он не мог увидеть меня.

- Не знаю… Не знаю, правда… , - пробормотал я и нервно заплакал. – Слушай, не убивай меня, пожалуйста… Я… Я так хочу жить…

Мне было невероятно страшно в этот момент, тело трясло.

Рогатый внутриутробно засмеялся.

- Не плачь, малыш, - сказал он. – Наклонись поближе к моим губам.

Пересиливая дрожь, я встал на колени, поднес голову к свинообразной роже.

- Ты в Аду, - прошептал Рогатый.

Мое сердце перестало биться. А может, я заметил это только сейчас.

Вдруг я отчетливо увидел себя, падающего с лестницы в детстве. Фигурка уменьшалась, пока наконец не превратилась в маленькую, еле различимую точку внутри белого треугольника. Пригляделся внимательней. Треугольник на самом деле был внутренней частью большой буквы «А», от которой черной тушью расползалась деформированная тень в форме маленькой «д».

Ад.

Ухо пронзила острая боль. Я с силой рванулся в сторону. Рогатый прыгнул на меня, повалив на землю. Острые зубы начали кромсать шею. Я схватил валявшуюся рядом острую кость и вонзил ее в свиное рыло. Рогатый взвизгнул. Воспользовавшись замешательством, я сбросил урода с себя. Выбежав из пещеры, оказался перед сетью тоннелей, прыгнул в тот, который был справа и полетел вниз. Голова больно ударялась о ребристые камни, изображение перед глазами тряслось. Я мчался вниз, словно на ледяной горке… И тут тоннель оборвался.

Я вылетел наружу в полуэмбриональной позе. Неприятный жар ударил в лицо. Время замедлилось. Фотоснимок каждой миллисекунды накладывался друг на друга, вплоть до того, что создавалась иллюзия, словно в воздухе парит удлиняющаяся гусеница, составными звеньями которой были мои скрюченные тела, клонированные многократно.

Я летел в глубоком скалистом ущелье, по стенам сновали скользкие червивые гады. Но самое страшное было внизу. На самом дне.

Там были дети.

Много детей. Взявшись за руки, они прыгали вокруг котлов с варящимися чертями, размахивая крестиками из спаянных вместе алюминиевых палочек.

Мое тело провалилось вниз.

С брызгами, прямо в кипящий котел, а дух остался парить в вышине, наблюдая, как дети выкалывают мне глаза крестиками, как я дико кричу и, размахивая руками, запутываюсь в кишках, вырываю собственные внутренности. Как дети обгладывают мясо с моих костей, а потом начинают играть в городки…

2

- Отче наш, сущий на небесах, да святится Имя Твое, да придет Царствие Твое, да будет Воля Твоя и на земле, как на небе…

С потолка на тонкой белой нити свешивалась бумажная фигурка ангела.

- …Хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим…

На коленях перед бумажным ангелом, сложив ладони рук вместе, находится стриженная под ноль девушка.

- … Не вводи нас в искушение, но избави нас от лукавого, ибо есть Царствие Твое и Сила и Слава Во Веки! Аминь.

Солнце отбрасывает тонкий лучик света через щель в погребе. На черных ресницах девушки поблескивают жемчужинки слез.

Я отвлекся от детей, которые с наивной непосредственностью дырявили мои проваренные внутренности алюминиевыми крестами полетел вверх к небольшому черному шару, от которого эхом распространялся чей-то плачущий голос.

- Господи, я понимаю, тебе сейчас некогда. У тебя ведь много работы… Но все-таки, если сможешь… Выслушай меня, Боженька. Я очень люблю тебя…

Девушка обхватила бледное пирсингованное лицо руками, вытерла слезы, перекрестилась.

Я не контролировал себя, продолжая двигаться вверх. Не знаю, было ли это на уровне инстинктов, хотя скорее всего здесь имели место какие-то более глубокие трансцендентальные аспекты (о каких инстинктах может идти речь, когда осколками моего разбитого черепа играют дети на дне ущелья). Когда я подлетел ближе, шар резко расширился и, поглотив меня в свое темное лоно, сжался в незаметную точку.

- Очень люблю тебя, Господи, и следую всем Твоим заповедям, но иногда… Я не знаю, что происходит… в моей душе…

Ангелок слегка покачнулся, словно от дуновения ветра.

Я находился внутри подвешенного на нити бумажного тела, наблюдая с высоты девушку на коленях. Страшно подумать, неужели она считает, что я и вправду ангел? Глупенькая…

Белая фигурка начала вращаться вокруг собственной оси.

- Я не хочу убивать, Господи!! Не хочу!! Я верю! Я верю, Господи! Но что-то внутри… То, что сильнее меня!!! Оно… Оно…

На стенах погреба висели суровые иконы.

Крышка сверху открылась. Девушка прищурилась от слепящего света. Что-то глухо шлепнулось на дощатый пол. Погреб закрыли с грохотом; все снова погрузилось в темноту.

Он спрятан внутри. Он в каждом из нас.

- Господи!! Избавь меня от него!! Избавь, Господи!!!

Перед девушкой слепо двигал ручками замученный младенец-Даун с крупной яйце-образной головой.

Ждет, не спеша, назначенный час.

Я бы все сейчас отдал, только бы не находиться рядом с этой неврастенической психопаткой. Но единственное, что я мог делать – только мотаться из стороны в сторону.

Бумажный ангелок раскачивался в воздухе гипнотизерским маятником. Белые его крылышки просвечивались тонким лучиком солнца из щели в крышке погреба.

И время придет, он выложит масть.

- Господи, если ты есть, то сделай же что-нибудь!! Господи, да предотврати же ты это…

Девушка царапала кожу на лице и громко стонала, заглушая нечленораздельные звуки, издаваемые младенцем-дегенератом.

Я не мог больше этого видеть.

Девушка всхлипнула. Ангел повернулся от нее в противоположную сторону. Лучик солнца исчез, растворившись в сырой темноте.

Ты сам виноват, ТЫ ДАЛ СЕБЕ ПРОПАСТЬ!

Я ничего не видел. Мое бумажное тельце дрожало на ветру. Я не мог закрыть уши, чтобы не слышать криков ребенка и хруста ломавшихся позвонков. Я пытался заглушить внешний звук внутренним, начал петь про себя какую-то детскую песенку, но ничего не помогало, ничего…

Ангел повернулся лицом, девушка застыла, впившись зубами в детское мясо.

Мне было очень жалко это хрупкое создание, в котором еще пару минут назад теплилась жизнь, но еще больше – девушку. С грустью я взирал на ее большие красивые глаза, исполненные чувством страха и ненависти.

Лицо девушки исказилось. Мертвое тельце выпало из ее рук, она выплюнула кусочки сырого мяса на пол, вытерла кровь с губ.

- Суки! Они подменили тебя! Подменили!

Девушка рванулась к бумажному ангелу, но тут шею больно сдавил ошейник. Она была на цепи. Злобно застонав, девушка упала на пол: руками она не могла достать до фигурки.

Мне было искренне больно созерцать ее страдание. Я снова отвернулся.

Пошарив по карманам джинс, девушка нашла коробок. Трясущимися руками начала зажигать спички, которые гасли одна за другой.

- Я… всегда знала, что тебя нет, - шептала она сквозь слезы. – Думаешь, я полная дура?! Да?!!

Девушка бросила воинственный взгляд на ангела, он повернулся к ней спиной.

- Гори же ты адским пламенем, ничтожество!

Она вытянула руку и подожгла мое бумажное крылышко, после чего залилась истерическим смехом.

- Ты на.бал нас! Ты нас всех на всех на.бал! Обманул! Обвел вокруг пальца! Гнида!!

Девушка начала срывать со стен иконы, до которых могла добраться и с силой кидать их на пол, ломая об колено.

- А вы его пособники! Вы вместе с ним! Так катитесь же вы к черту! Все это мерзкая ложь, оправдывающая жалкое существование юродивых попрошаек и оборванцев! Ложь! Ложь! Ложь!!

Девушка уткнулась лбом в стену, закрыла глаза ладонью. Обессилено сползла на пол. Слезы душили ее.

- Прости меня, Господи…

Она подняла глаза на фигурку, которая уже изрядно почернела, пламя жадно принялось за ангела. Девушка начала биться головой об пол, разбивая лицо в кровь.

Я не знал, что сказать. Да и не мог. Своего сгорающего тела я почти не ощущал, просто было немного жарко. Я посмотрел на пол и с удивлением отметил, что тень от меня куда-то пропала.

Черным силуэтом она отделилась от стены.

- Ну, хватит! Довольно уже ломать трагедию! – воскликнула Тень и, оторвав от тела девушки голову, бросила ее на пол. Я ужаснулся, наблюдая проводки, микросхемы, которые посыпались из ее шеи. Тень пнула ногой обезглавленное туловище, с металлическим звоном оно рухнуло на пол, по доскам покатились шестерни с маховиками.

Я смотрел и не мог поверить своим глазам.

Тень подошла к горящему ангелу.

- Керзачов, я знаю, что ты там, выходи.

Я не понимал, чего от меня требуют. Моя телесная оболочка погибала, превращаясь в золу.

Сплюнув в сторону, Тень схватила горящую фигурку пальцами и вывернула ее наизнанку, словно кондом.

Я пролился капельками летнего дождя на пол. Тень ударила себя по голове, видимо, осознав, что произошло. Порывшись в погребе, она быстро нашла шприц, которым втянула мою жидкую субстанцию.

- До чего же ты примитивен, Керзачов!…, - пощелкав пальцами по разлинованной пластмассе, сказала Тень, затем вколола иглу в шею оторванной женской головы, утопила до конца поршень.

Я бежал по сетке тонких вен, поднимаясь вверх, по вискам, к мозгу.

Девушка заморгала глазами, сделала глубокий вдох. Тень подняла голову с пола и поцеловала. Из шеи высыпалось еще несколько шестерен.

- Что ты делаешь? – возмущенно спросил я, пугаясь собственного женского голоса. – И что вообще происходит?!

Тень засмеялась, подбросила голову к потолку.

- Тебе же уже сказали - ты в Аду, - произнесла она, поймав меня в руки, как мячик.

- Бред какой-то, - заключил я все тем же непривычным голосом.

- Сейчас все объясню, давай выйдем сначала.

Тень взяла голову под мышку. Поднявшись по лестнице, открыла крышку погреба, выбралась наружу. Это было сгоревшее одноэтажное здание, усыпанное кусочками стекла и битого кирпича. Тень перепрыгнула через пустое окно и уверенным шагом пошла к черному кубу в центре пустынного поля. Местами из песка росли металлические деревья, на которых корчились пропоротые острыми сучьями люди; но мало этого – по телам страдальцев еще ползали слизни, высасывавшие из мучеников последние остатки жизни.

- После смерти твоя точка восприятия смещается внутрь тебя, - начала Тень. – То есть то, что раньше ты считал только лишь своей фантазией, внутренним миром – становится вполне материальным.

Я сглотнул слюну, которая вытекла из обрубленной шеи и упала на теплый песок.

- Чем добрее и чище твоя душа при жизни, тем более светлым будет твой «рай» после смерти. Но большинство людей озлоблено. В их душах ничего нет кроме беспросветной тьмы, разочарования, сухих струпьев цинизма и гнилого запаха от похороненных внутри себя чувств. Вместо воздуха страх наполняет их духовное вместилище. И количество адских мирков множится с каждым днем, когда умирают люди.

- А есть ли выход? – спросил я, отрубленной головой выглядывая из-под черной руки.

Тень пожала плечами.

- Только разве что постараться изменить свой внутренний мир при жизни. Как ты после смерти выберешься за пределы самого себя?

Тень замолчала. А мне в мозг мясорубкой врезалась тривиальная мысль о том, что именно бытие определяет сознание. С отчетливой ясностью я увидел свой внутренний мир – маленькую деревяшку, зажатую в токарном станке тела. Острый резец бытия обтачивал цилиндрическую заготовку сознания, придавая ей уже совершенно иную форму, которую ты не в силах изменить. Тебя таким сделали внешние обстоятельства.

- Значит все вокруг всего лишь плод моего воображения?

Тень кивнула.

- Только этот мир уже начал существовать независимо от тебя.

- Вот мы и пришли.

Тень установила бритую под ноль голову девушки на черный куб посреди пустыни.

- Что ты делаешь?

- Сейчас ты увидишь Его.

Меня передернуло.

- Главное, ничего не бойся, все будет нормально.

Тень потрепала меня по подбородку и быстро побежала обратно. Я смотрел вслед ее удалявшейся фигуре, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза.

Небо заволокло черными предгрозовыми тучами. Женские губы мои дрожали. Я шептал какую-то импровизированную молитву, вспоминая все теплые образы, которые вынес из объективной действительности: друзей, родителей, Лину…

Земля дрогнула.

- Аминь, - сказал я и смолк.

Взрыв дикой силы заглушил уши, высоко в воздух взмыли камни с песком, больно ударив меня по лицу; прямо из-под земли на горизонте вырос апокалипсический ядерный гриб.

Глаза остекленели, отражая возникающее из клубящегося дыма лицо Ленина. Монстр приближался ко мне, волоча по земле свои неуклюжие паучиные конечности. Я был у него на ладони и, сощурив глазки, Ленин радостно щелкал клешнями из огромных серпов.

Он открыл рот, из которого высунулась извивающаяся змея, тварь устремилась ко мне. Я закричал; но как раз в этом момент из почвы и грозовых облаков выросли тысячи острых клыков, воздух наполнился гнилью.

Небосвод – было его нёбом. Земля – нижней челюстью.

На горизонте возникла черная дыра, из которой выползал удлинявшийся слизень.

«Язык», - понял я.

Челюсти смокнулись.

3

Мой дух мчался, обгоняя свет, к краю Вселенной. Мириады холодных безжизненных звезд проносились мимо. При осознании того, насколько я одинок в этом бесконечном пространстве, дух мой сжимался в маленький комок.

Я пытался отвлечься и сконцентрироваться на других образах. Душа распрямлялась, неслась дальше. Бессмысленные наборы звезд сменяли друг друга один за другим, и все во мне снова стягивалось от страха.

31, 30, 29, 28, 27 – я отрывал календарные листы в обратном порядке. Число свечек на дне рождения стремительно уменьшалось с каждым годом, пока, наконец, я вообще не влез в утробу матери, а мама тоже помолодела и стала маленькой девочкой.

Стрелки часов вращались в обратном направлении. Люди вынимали гробы из-под земли, вытаскивали покойников и везли их домой, где мертвые оживали в своих постелях.

Пули вырывались из тел людей, раны мгновенно затягивались; армии выводились из оккупированных некогда стран; разрушенные войной здания склеивались из разбросанных по земле частей, а потом снова разбирались строителями по кирпичикам.

Библиотеки пустели. Буквы бесследно исчезали со страниц книг, консервируясь мыслями в головах юных писателей, а потом пропадая вместе с ними в утробе матерей, у которых спадал надутый живот, а влагалище покрывалось девственной пленкой.

Звезды, системы, галактики… их столько, что они разрывают душу на маленькие кусочки.

Со снега поднялся убитый в дуэли Пушкин. Декабристы ровными эшелонами, спинами вперед, покидали сенатскую площадь; а учебники истории становились все тоньше и тоньше. С полок исчезали один за другим тома Карамзина; Петр заделывал легендарное окно в Европу; родоначальник династии Романовых с каждой эмбриональной фазой становился похож на маленького головастика; сожженный Лжедмитрий восстанавливался из пепла; смута еще не начиналась, а на месте Москвы вырастал лес.

Мой дух бесновался, кусая бесформенные локти, он тонким лучиком ярко-зеленого света прорезал космическую мглу, преодолевая метеоритные дожди и минуя межгалактический мусор. Звезд становилось все меньше, но зато увеличивалась концентрация черных дыр, их гнилые пасти угрожающе зияли, разрушая материю.

Я не знал, куда скрыться и поэтому старался двигаться с еще большей скоростью, чтобы скорее достигнуть конца этого всего этого абсурда.

На месте церквей возникали деревянные языческие идолы; Киевская Русь исчезла с лица земли, превратившись в дезорганизованное сборище враждующих между собой варварских племен; Планета зарастала лесами, а из земли уже выползали неандертальцы. Место людей заняли человекообразные уроды с дубиной. Мамонты выпрыгивали из ловушек и убегали задом наперед в чащу; Дикари зарывали лесные коренья обратно в землю, вешали на деревья собранные плоды.

Душа летела, приняв форму светящегося шара, который вращался вокруг своей оси против часовой стрелки. Сознание впало в кому. Я равнодушно двигался в космическом холоде, стараясь не осознавать объемов пройденного пути и той мысли, что я не встретил ни одного живого существа кроме себя.

Метеорит площадью около 10 км удалялся от Земли. Кости некогда мертвой хвостатой твари обрастали мясом и покрывались зеленой чешуей. По земле скользили треугольные тени стаи птеродактилей, летевших в обратном направлении. Обратно в яйцо залезал небольшой велоцераптор. Эры в несколько миллионов лет проносились железнодорожным составом мимо платформы сознания в обратной прокрутке. Поверхность земли покрылась биологическим супом с бесформенными амебами, которые пропадали навсегда.

Мой светящийся шар обо что-то ударился. Я открыл глаза и с удивлением осознал, что двигаюсь в обратном направлении. Планеты, звезды – стирались бесследно. Внутри меня все похолодело. Пространство сжималось, а я просто залип трансцендентной субстанцией на одной из его стенок. Душа свернулась от непередаваемой тоски. В жизни ничего не было ничего кроме слепого существования. Не было счастья, не было смерти, ни бога, ни дьявола.

Был только Ад, придуманный мной самим же мир, в котором гнездилось мое сознание.

Осмотрелся вокруг. Вселенная сжалась до размеров небольшого куба и продолжала уменьшаться дальше. Стена уперлась мне в спину, другая сжала грудь, а сверху невероятный вес прессовал череп. В последнюю секунду я с невероятной ясностью понял, что сейчас мой дух или то, чем я был – умрет. Я слишком долго искал Бога. Сначала вне, потом внутри себя. Так и не разобравшись, кем я был на самом деле.

Стены сомкнулись.

По конвейеру ехал черный куб. Он остановился перед установкой.

Сверху по грани ударил черный куб. ехаись, кем я был на саом деле внутри себя. час мой или то, чем я был - умрет.ой субстанцией на одной из его стен штемпель.«USED» - краснела надпись на черном фоне. Конвейер включился. Куб проехал еще немного, а затем свалился в кучу утилизированных душ перед вратами ада.

4

Несмотря на то, что тело и дух мой погибли, я продолжал существовать в форме тени. Мне было грустно, что я никогда не смогу выйти за рамки придуманного самим собой ада. У нас у каждого свой мир и свой Бог, сотворенный нашим воображением. В жизни мы идем параллельными путями, воспринимая друг друга искаженными через прозрачные окошки в своих мирах. Каждый из нас бесконечно одинок…

Я двигался по дороге, усыпанной испуганными глазными яблоками людей. Не хотел их давить, но они невольно лопались под ногами. Позади оставался след подошвы с вмятыми в асфальт зрачками.

Вдалеке занимался рассвет, и я невольно обрадовался – может все сейчас кончится? Очнусь от бредовых галлюцинаций и пойду блевать в ванну…

На самом деле, там начинался второй круг Ада.

Сотни крючков впились под кожу, струйки алой крови побежали по лицу.

Может, я действительно хотел бы жить в таком мире после своей гибели? Неосознанно, интуитивно, но хотел. Ад всегда привлекал мое воображение больше, чем рай. Хотя бы по тому, что там есть черти.