Литература

Noumen (Сатурнов)

Мизантропическая случайность (отрывок 2). 2003 г

Задумали и делают. Я включил и слышу: «Тут – я, которого ты ненавидишь!». «Хей, сопливчик, смотри, а денежки блестят – я здесь, а ты – там, попробуй, тронь! Не достанешь! А ведь ты не любишь нас. Мы – денежки и сиськи – и так мы под солнышком греемся – смотри, как мы вибрируем, славные такие, свободные, о, мягкий пластик и дорогие вещи – а вот ученый Ев-еев Ев-ей Ев-еич – он знает все обо всем – и песни умеет писать – за деньги. Да – да! А вот такой, как ты – умный такой, суровый – и тот стоит и блестит – а ты его ненавидишь – и сделать, дурак, ничего не можешь! Мы – это попки и сочные такие влагалища, элита – попки с ананасовым дерьмом. А вот глянь – романтика. Она тоже здесь. Суровая такая. Но за деньги. А мы ищем истину, но лишь за деньги, и приглашаем тебя – здесь так сыренько, тепленько и просто – но ты ненавидишь нас – ха, зато нас много, попробуй, достань!»

И тут проорет снизу бас свиньи: «У, бля!». Кому? Мне! А рабочие кривят свои мины на стройплощадке – и не видна им моя жизнь – но суровы они ко мне и орут на меня всегда, не зная об этом. Грошовая шлюха реальность. Грошовая, но купленная. Облизывает свои тухлые мыслишки – и следует за мной, для меня, против меня. То забежит справа, ляжет, раздвинет ноги и смеется, как я отворачиваюсь, а то – забежит вперед и покажет, что она одинаковая каждый день, или чулочком своим обвяжет шею и ласкает, и затягивает удавку. «Спи со мной, сделай меня, ты же хочешь меня?!» И смеется сифилисом мне в лицо. «Смотри, что у меня есть – денежки. Ах, посмотри, где они – ой, а там тепло и мокро. Воротишься – ух, ссучонок!». И затягивает чулочек на шее. «Ну же, ну! Потрогай меня, я гладкая! Дай мне руку – видишь – мокрая – я хочу тебя – бесплатно. Я не грязная. Ну, иди ко мне, вот смотри какие у меня прелести, ну – потрогай меня, я – твоя, а ты – мой. Ты же хочешь меня!». Кричу: «Нет!». «У, бля!», - басом снизу. «Слышь, ты, слышь, ты!», - зашипели отовсюду. А под фонарем встали и стоят – не пройти. Иду. «Стоять, сука!». Кому? Мне! Еду – издалека: «У, бля!», - кричат. Кто знает меня? Никто! Кому кричат? Мне! «Ишь ты, ишь», - хихикает шлюха, а влага стекает уже по ногам. «Если я хочу тебя, то и ты ДОЛЖЕН меня хотеть!». А все – таки она уродлива. Когда уродлива, тогда пахнет так – хорошо. А когда красивая – смердит немытым телом и сотней лживых пьяных рук.

И тут я оказался в тупике. Снизу – бетон, и сверху – бетон. Везде бетон. И ничего там нет. И свет – электрический. Я сел. Молчу. Тихо – тихо. Тихо! Сижу. Заполню собой эту коробку, тогда уйду. Нет, не уйду. Так вот ты зачем родился! Ха – ха – ха! В бетонной коробке заперся – а там нет ничего – зачем ты родился, если коробке рад! Сижу. Жду. Вот – вот должна крикнуть блядь: «У, бля!» и басом: «Слышь, ты! Слышь, ты!». И запах от шлюхи. Жду. Нет. Его нет. Где же я? Почему так тихо? И вдруг – голос: «Хм! Здравствуй, я люблю тебя!». «Кто – ты?», - спрашиваю. «Я люблю тебя!». «Кто – ты?». «Я – то, от чего ты не прячешься. Я – твое «я люблю тебя!». «Где же я?». «Ты умер. Сейчас мы уйдем отсюда. Страдать. Но бежать больше не будем. А еще мы можем иногда вылезать наружу и говорить, куда идти. Мы ведем их сюда. И так всегда. Но мы не всех ведем, а лишь таких, как ты. Посмотри назад, там – крылья! А теперь летим!». «Но зачем?», - возопил я, - «Что сделал я, куда пришел – куда же я бежал – что надо мне?». «Ты сомневаешься! Молчи! Молчи!», - и корчится тень, бьется, извивается. И иссыпалась вникуда. Вдруг что – то мне отдалось – просто и славно пусто стало – я не увидел этого – он лишь увидел себя во мне, а я ничего не увидел.

Ах, это все сон и бредни. Мне снится. Чего же? Только не зря такие сны.

А снизу кувалдой и снова сговор в силе: «У, бля!». Меня снова рвало. Сколько рвало, настолько чище становилось вокруг. Отгромыхают когда – нибудь. Одного лишь хочу – резать ее. Резать, истязать и жечь. Жечь эту шлюху! Каждого сжечь, кто громыхает. А потом я уйду. На Север. Уйду туда, откуда пришел, верну то, чего не взял здесь.