(деструктивная комбинация слов из разных книжек, нарезанных мной в пустую баночку из-под йогурта) Вожди, переживая материализм Руга, публикуются в округах литературы. Потом Омич воспринимает их общественно-экономические теории, и начинается серьезное движение народонаселения в комментариях. Лукошин называл их «умными опарышами», потому как движение, перейдя порог элементарной литературной ответственности, пускает корни современной смысловой безответственности. Мне навсегда запомнится учение литературных формаций Сорокина: так ликвидировать собственных порядки в местных туалетах… Словом, молодец. - Простите, Настенька, но это неправильный личный вопрос. Она села обратно, на стул культуры. Известным русскоязычным литераторам с желтыми светящимися текстами несравненно соответствует Настенька. - Товарищи! Русскоязычной постмодернизм воспользовался отсутствием человеческого удивления, он застилает собой производство, - разбирался Брутал. – Прошло, пролетело явление первостатейного Зордока, прорывающегося в текстах. И теперь самостоятельная Настенька натужно получает удовольствие от комментариев к произведениям Савраскина во время длительных вечерних заседаний перед компьютером. В комментариях попахивает свободой, поэтому лихой Савраскин, вопреки Упырю уже написал до конца несколько идиотских государственных и общественно-экономических статей об отличительной неебической ненасытности писательского высера Никодимова. Давным-давно Настенька рассказала мне о штукатурной реальности предательских голосов. Во главе мелких собраний экспериментальных государств самую глубокую общественную работу выполнял Лукошин, подбодренный призраком времени с циферблатом. Его неактуальные достижения в области антиглобалистических публикаций благоприятно поднимались в верха. - Честное слово, - писал Савраскин в комментариях, - это организация Алексея Первушина, точь-в-точь. Партичное движение витиеватых органов на просторах спущенного самоуничижения было полезным отсутствием серьезного общества. Остальные заебались, решили покупать Пелевина и почитывать в укурке движения промышленных ассоциаций. Границей ответственности служил коммент Гальпера, радостно прокомментированный мной и обосранный Омичем, что собирался познакомить Настеньку со среднестатистической литературой. В области Псих распечатывал до хуя ископаемых комментариев. Последние представляли собой неразумные членские пункты пропагандистской литературы. - Мне нравицца, пойдет, - без пререканий отвечал Никодимов, притворяющийся слоном лизоблюдства. Действительно, даже батюшка перестал составлять деятельность уставных комитетов, которые с кирпичным интересом познавали любимое двойственное основание флоберовского снобизма. Текст филологов, обменивающихся естественным коричневым бумагомарательством, Лукошин продолжал интерпретировать как литературоведческую пропаганду контркультуры. Какое-то время даже была организована организация контркультуры русских кассиров, своей неземной подробностью они очень нравились мейнстриму американской действительности. Человеческий принцип Альдо Нове проработал, пользуясь постмодернизмом, и отражал в основном псевдолитературные мелочи. А учительский дар Зордока просто обосрал бриллиантовые рассказы неулыбающейся Настеньки. Степанский обижен. Идиотизм. --------------------------------------- В этом тексте использовались: Ф.М. Достоевский «Белые ночи» В. Набоков «Лолита» В.Г. Афанасьев «Основы философских знаний для системы партийной учебы» Адольф Гитлер «Майн кампф» Лукошин «Размышления о современной русскоязычной литературе (с комментариями) Упырь Лихой «Ф.А.К. или Почему Упырь Лихой обосрал меня в сети?» Манифест Упыря Лихого от 28 сентября 2004 года Еженедельник клуба Сине Фантом #35 |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
