Литература

Андрей набросал в блокноте список из шести пунктов, встал на ноги и зашагал дальше, мутная болотистая жидкость звонко хлюпала под ногами. Солнце садилось за горизонт. По лазурной мякоти апрельского неба тянулась белая линия пассажирского самолета. Андрей остановился перед крупной бандуриной, ржавая цилиндрическая поверхность которой высовывалась из болота. Сырой воздух разрезало гулкое кваканье лягушек. Последние лучики солнца исчезали вдали между деревьями. На землю спускались сумерки, параноидальной призмой искажая окружающее пространство, от чего пение земноводных вокруг казалось зловещим.

Андрей вырвал из блокнота список, положил на ржавый турбокомпрессор. Потом извлек из кармана лягушачьи косточки, тщательно потряс в руках и высыпал перед собой.

- Черным всполохом во тьме ада, приди ко мне, - прошептал Андрей, вглядываясь в комбинаций костей на металлической поверхности.

- Северным ветром в знойной пустыне первого круга обласкай меня! – сказал он уже громче.

- Ядом напои душу мою! Распни меня! Расчлени меня! – сквозь слезы закричал Андрей и пал на колени. – Только приди, заклинаю тебя, приди ко мне…заклинаю…

Внутри турбокомпрессора раздался гулкий одиночный стук. Еще один… Что-то бешено загрохотало, ударяясь о ржавые стенки машины, точно норовило вырваться на свободу. Земля вращалась с бешеной скоростью, лягушки квакали еще громче, и какой-то странный шелест раздавался из камышей.

Андрей тяжело застонал, сжал голову руками. Грохот пропал. Андрей прижался лбом к ржавой поверхности турбокомпрессора. Он помнил все. Игривый блеск ее зеленых глаз, персиковую кожу, матовую покатость плеч, длинные пальцы Лары на клавиатуре, волосы цвета спелой ржи… и капельки крови на мониторе с изображением чертежа турбокомпрессора.

*

Труп матери лежит на ровном деревянном столе. Губы ее неподвижны, бледные впалые щеки, бумажная ленточка с непонятными знаками на лбу. Маленькая Лара, спрятавшись за бабушку испуганно взирала на окружающих. Угрюмые высокие люди, словно черные шахматные фигуры, стояли в финальной комбинации над гробом поверженной королевы. Но особенно суровым казался отец. Он все время смотрел куда-то вниз, словно не хотел замечать маму.

Чей-то голос нарушил загустевшую тишину. Отец понимающе кивнул и подошел к столу. Мать лежала неподвижно, озаренная светом от незашторенного окна. Лишенное души тело еще не потеряло своей первозданной красоты и, если бы не фиолетовый гроб и напряжение в лицах присутствующих, можно было бы заключить, что мама просто крепко уснула. На минуту даже Ларе показалось, что вот сейчас мать проснется, поднявшись из гроба обведет окружающих взглядом, исполненным непонимания и, улыбнувшись, ласково позовет ее, Лару, к себе…

Девочка единственный раз в жизни видела, как отец плакал. Разрыдавшийся он прижался к груди матери и протяжно стонал. Это выглядело очень нелепо и страшно. Кто-то из окружающих тихо всхлипнул. А потом… их глаза встретились. Замутненный пеленой слез взгляд отца острозаточенным лезвием глубокой скорби вонзался в самое сердце. Лара уткнулась личиком в ткань бабушкиного платья. В ушные раковины проникало эхо удаляющихся шагов: отец вышел из комнаты.

*

Ровно двадцать лет тому назад умерла мама. Лара уже давно не была на кладбище и поэтому хотела отпроситься у начальства пораньше.

В расширенных зрачках отразились висевшие на стене часы. Стрелки показывали половину пятого. Кликом мыши Лара свернула чертеж турбокомпрессора и вышла из кабинета. На мониторе осталась гореть мрачная болотистая панорама, завешанная ярлыками.

На лестнице она встретила Андрея.

- О, привет, ты куда, Ларис?

- К Судаку отпроситься… Я сегодня пораньше хотела закончить, съездить на кладбище к матери.

- Если хочешь, давай подвезу, я на машине.

- Спасибо, но, боюсь, двоих он нас точно не отпустит.

- Как знаешь.

«Судаков Вадим Николаевич» - прочитала Лара надпись на золотой табличке, прежде чем, постучавшись, войти в кабинет начальника. Пакетик чая лежал на полу; в шаге от него – черная кружка и коричневая лужица. Белый и черный. Клетчатые обои расширяли размеры пространства, подрывая мозг передозировкой иррациональности. Дети. Круг. Значки. Свастика. Дети. Круг. Значки. Свастика. Свастика. Обезумевший начальник на корточках сидел на столе, пожирая какие-то чертежи. Завидев Лару, он поперхнулся.

- Сатана! Сатанааа!! Саатаанаа!!! – отчаянно кричал начальник, по-обезьяньи прыгая от одной клетчатой стены кабинета к другой.

- Сатана! Сатана!

Оцепеневшая Лара в ужасе смотрела на отдаленное подобие человеческого существа. Начальник прижался к батарее, изо рта обильно текла белая пена, его сильно трясло.

- Сатана! Сатана!!! – скрючив пальцы, охрипшим голосом повторял Судаков.

Внезапно он выпрямился, подошел к Ларе. Плюнул в лицо. Начальник залился раскатистым хохотом и, разбежавшись, выпрыгнул в окно.

Лара вытерла лицо платочком, села за стол начальника. На мониторе с определенной периодичностью чередовались фотоснимки турбокомпрессоров и обнаженных женщин.

В дверь постучали.

- Войдите! – сказала Лара.

В кабинет осторожно заглянул Андрей.

- О, ты все еще здесь, а я Судаку принес новые чертежи… Стоп, а где он сам? И почему окно разбито??

Лара пожала плечами и выдвинула нижний ящик стола. Там лежала библия.

- Ничего не понимаю, - сокрушался Андрей, - что, черт возьми, происходит???

Лара наугад вырвала страницу из библии, скомкала и положила себе в рот.