Черная корка резины обнимает рыхлый снежок. На задворках этой картины, как бы некстати, не впрок, из проколотой зимней шины сооружен небольшой городок. - А на белой дорожной скатерти зарываются в снег снегири. Крутится диск аппарата и на одном конце линии: - Говори! Не молчи! Ну, же!? - Матери, ты не понравился. Извини. - И осколками битой посуды, клювом птахи врезается снег в распахнутый ворот. И трудно с шага перейти на бег, не расцепить замерзшие губы, не пересечь заметенный проспект. - И на небе зерно фотопленки, мельтешит, как свечи огонек, и высокий по тембру, звонкий раздается от моря гудок. И от выпитой самогонки тянет в сон, на плешивый бок. - Черной краской разлилось время, что бельмо в глазу слепого. Саранчой ударяет в темя и, цепляясь за гланды, слово белым флагом в атаке реет, словно нет пути иного, - чем застрять в простуженной глотке, оборачиваясь в теплый шарф. В знобящей погодной сводке (уж который раз, как не прав) диктор лжет, от жара потный, чертыхаясь невольно в рукав. |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
