Литература

Я живу один. Совсем один. Сам с собой. Как давно - не помню. Да это в общем-то и не важно. Когда я прихожу домой, мменя ждёт холодная квартира. Я ем холодный ужин и ложусь в холодную постель. Заварачиваюсь в одеяло. Я в коконе. Тепло приходит не скоро. Тепла моего тела не достаточно согреть мой кокон. Когда же наконец тепло приходит, я вижу сны. Утром хочется, чтоб сон продолжался. Во сне мне тепло.

Просыпаюсь тоже один. Ничего не меняется, от того что я ложусь вечером, а встаю утром.

Когда у меня есть время и деньги я иду на рынок. Там, среди пестрой серости многих лиц ищу одно. Он продовец. Я его постоянный покупатель. Он не стоит в любую погоду и не каждый день. Нет определённого графика, когда он появляется. Его надо искать. И я ищу его, когда мне становится осбенно холодно. На столько холодно, что холод совсем не чувствуется.

Не только я его ищу. Есть люди, такие как я. Мы его клиенты. Мы никогда почти не встречаемся. Если такое происходит, то мы не смотрим друг другу в глаза. Не замечаем себе подобного. Таковы условия. Иначе нельзя. Такова наша судьба.

Я подхожу к Продавцу. Делаю вид, что желаю выбрать товар. Он узнаёт меня. Он знает за каким товаром я пришёл. Не здоровается. Не надо дутой вежливости. Мы понимаем лруг друга по жестам. Я поднимаю глаза только лишь на миг, чтоб сказать ему о своей готовности купить.

Он кивает головой, оглядывается по сторанам, зовёт за собой в полатку. Меры предосторожности не лишние. Опасно торговать таким товаром, каким торгует он. Опасно и покупать его. Мы рискуем оба, но мы знаем ради чего.

В палатке, в недосягаемости от случайных глаз он достаёт образцы и предлагает выбрать. С покупкой спешить нельзя. Спешить нельзя, потому что в его руках Грёзы. Он продовец Грёз. Я выбираю те, которые мне нравятся.

Прихожу домой. Закрываю дверь. Зашториваю окна, отключаю телефон... Знаю, никто не прийдёт, ни кто не позвонит, если не считать ошибочно набранного моего номера, ни кто не станет следить за мной или пытаться уличить меня в приступлении, однако я закрываю дверь.

Сажусь по удобнее. Расслабляюсь. Я один. Тишина. Перед мною Грёзы. Расстегиваю штаны. Откраваю журнал. ...

Мне улыбаются Грёзы. С глянцевых страниц журнала они говорят, что ждут именно меня, мечтают обо мне, желают осуществить со мной свои мечты. И мои. Их мечты - мои мечты. Мои мечты - их мечты.

Я плачу деньги за грёзы. Они никогда не воплатятся. Их грёзы тоже не воплатятся. Нет, я не верю, что они улыбаясь, думают именно обо мне. Не верю, что они хотят, чтоб я вошёл в них так, как они говорят, и не верю, что они сделают со мной то, что обещают...

Слова за них выдумывают. За них выдумывают их желания, в которые я верю неверя.

У них такая работа. Позировать и улыбаться. Изображать дикий экстаз, жгучую похоть или девичью застенчивость. Тянуть пухлые губки, голодные языки.

Всё делается для того, чтоб такие как я, искатели грёз, заплатили деньги. Доллары, марки, фунты-стерлинги, гривны, рубли... Бумажные, разноцветные, как мозика или радуга. На них они станут на шаг ближе к своим грёзам.

Они позволяют мечтать мне, чтоб мечтать самим. Грёзы - это единственное, что у нас есть.

10. 1. 2001