Литература

Жил да был в стране северной король злой по прозванию Керенский. Плохо при нем народу жилось, бедно да голодно. Разозлился народ и призвал на помощь героев великих: Ленина и Революцию. Собрали герои те под знамена свои воинов, Люмпенов пролетариат. Пошли они войной на Керенского короля, до дворца дошли и штурмом его взяли, а на подмогу ― отряд матросов позвали. Был отряд тот любимым у Революции.

В темной глухой подворотне, стояли воины. В полосатой броне, в черных фуражках, как на подбор – орлы, а не люди, птицы вольные. А Командир у них ― краше всех!

‑ Позвала нас Революция на подмогу, одной ей видно не справиться, так не посрамим имени матросского, как один умрем за власть Советов, за дело правое! Вперед бойцы, богатыри! Дадим прикурить буржуинам проклятым! – прокричал Командир и устремился впереди отряда по улицам ночным на смерть верную. Да сыграло с ними шутку колдовство злое, ‑ газовые фонари. Погасли они на всех улицах, темно стало, как у араба за пазухой. Ветер задул со всех сторон, закружил, запорошил глаза листовками, да газетами, холодно стало. С пути сбились... День идут, другой, месяц уж прошел, сух паек, чипсы-крекеры, кончился. Оголодали, отощали, отчаялись богатыри... За советом мудрым к Командиру обращаются: ‑ Дальше делать что? – спрашивают. Отвечал Командир лихой: ‑ Ой, вы братья мои, дорогие мои, сам не знаю, не ведаю! Испросить бы совета мудрого, да не у кого! Да и, правда, не было во времена те ни радио веселого, ни Интернета многомудрого. Пошли они далее, уж давно из города вышли, идут дорогами нехожеными, местами пустынными. По селениям редким дань собирают, хлебом черствым питаются, да сырой водой. Долго шли, долго. Самочек пару надыбали, веселее идти стало, ‑ мужики ж, поди, не хвосты мышиные. И пришли они, наконец, в дремучий лес. А в лесу том бабка жила по прозванию Баба-Карга. С колдовством зналась, с трехголовым змеем Уголовным Кодексом дружбу водила. Видят богатыри избушку ее, ‑ на окорочках заморских стоит, покачивается. Вышел вперед Командир боевой. – Именем Революции, да Знаменем красным, открой по-хорошему! – Тут бабка перепугалась не на шутку, хоть и Кодекса знала, а тот лихой змей, но Революционным именем кого угодно застращать в те времена можно. Ой, страшна в гневе была Революция, а тут ‑ отряд ее! Открыла бабка матросам, в избу пустила. Входят они, да только диву даются. Ничего лучше в жизни не видели, чем изба бабкина. Под ногами, на полу мраморном, ‑ ковры зеленые, ноги в ворсе путаются, а по стенам фонари электрические – горят ярко, светом дивным. Посреди горницы стол стоит, чашки-миски полные, да все с кушаньями неведомыми. Поросенок с хреном посреди стола. И горилка жгучая – вода живая матросам измученным. – Проходите, проходите, гости дорогие, хавчику на халяву отведайте. Горилочки попейте, порадуйтесь, сама гнала для гостей почетных. Выпейте, а я с вами посижу, новостями, небось, бабку порадуете? – А что ж не порадовать, ‑ Командир сказал, ‑ слушай же, что в мире делается.

И рассказал он бабке про житье бытье свое, на войне германской, на корабле боевом, про то, как Ленина видел и в Революцию поверил, как буржуины обманули подло, и про то, как с отрядом с пути сбились, и все странствия свои. Тем временем наелись матросы, напились и плясать пошли, избушку раскачивать. Набежали русалочки, играть принялись в салочки, да в палочки. И показалось тогда матросикам молодым неопытным, что попали они прямо в рай-коммунизм, и что дело Революции закончилось. Но разгадал Командир уловку бабкину, хотела она богатырей с пути истинного сбить, от Революции отвернуть. Скучно бабке одной в лесу было, с Кодексом то много не напляшешься, а тут молодежь обходительная. Закричал Командир зычным голосом: ‑ Что ж вы братья мои, не видите! Бабка-то, рожа кулацкая, буржуинка недобитая! На разносолы заморские купились, о Револьюционном деле нашем забыли!? Тут глядь, а ковры да фонарики электрические и пропали, тесной стала горница, и как только плясать умудрялись. Только русалочки не исчезли! Что не радовать ‑ не могло... Упала на колени бабулька, запричитала не своим голосом: ‑ Не губи меня добрый молодец, Командир геройский. Не злыми делами добро нажито, а колдовством честным – приватизацией. С Кодексом Уголовным, вместе добро у буржуинов приватизировали, да бедных одаривали, мне старой многого не надо, все раздала, а что осталось гостей тем потчевала, от сердца чистого, от души доброй! Поверил ей Командир и говорит: ‑ Хоть и правду говоришь, Баба-Карга, да нет покоя на сердце моем покуда дело наше не окончено. Помоги нам бабушка, коли душа у тебя широкая. Век не забуду, чем хочешь отплачу! Выведи нас ко Дворцу Зимнему где Керенский король сидит, главарь капитолистов-буржуев недобитых. Задумалась бабка крепко и говорит: ‑ Ты вот богатырь умный, удалой, лицом и статью вышел, а я, хоть и старая, пуще тебя будущее вижу. Не во Дворце зимнем зло главное обитает, а у Революции под сердцем пригрелась змея подколодная, гадина ядовитая. Ты спать ложись, да молодцов своих успокой, а я ночь посижу да придумаю, как горю твоему помочь. Только легли матросики, только устали с русалочками возится, как вышла бабушка на крыльцо Змея Кодекса окликнула. Прилетел Уголовный и давай они с Каргой разговаривать, думы умные думать... Пролетела ночь.

Проснулся Командир и сразу к бабке: ― Расскажи, ‑ говорит, ‑ старая, что надумала за ночь, планами тайными поделись... И поведала Баба-Карга Командиру о предательстве партийном, рассказала о злодеях-злоумышленниках - Джуга-Шайтане, Иежове с Берией. Долго говорила о том, как к власти придут, как дело Революционное попирать станут... Людей стрелять да по лагерям распихивать...

И решил тогда Командир расстрелять предателей до того как они нагадить успеют. Собрал войско свое храброе и молвил: ― Воины мои верные, братьЯ мои по оружию, да по крови, что пролили вместе. Настало время в бой последний пойти, на подвиг геройский. Не могу я грех на душу взять и всех вас в пекло за собой потащить, да и колдовство бабкино телепортацией называемое всех перенести не сможет. Потому добровольцами самых смелых назначаю – И назвал по именам шестерых удальцов. - Остальных прошу не расходиться, а коли не вернемся мы, с дела опасного, весточку передать женам да сыновьям, ну и у кого какая родня осталась. Опечалились русалочки, пригорюнились, ведь всех названных полюбить успели, ну а Командира ― пуще всех! Особенно зеленоглазая плакала... А оставшиеся принялись деревню строить и колхозное хозяйство налаживать, так как сказала им бабка, что коли у Командира не выйдет ничего, так и воевать больше не зачем – все прахом пойдет... А Командир с товарищами, телепортацией заколдованные тем временем по тоннелю гиперпространственному шли и вышли к деревеньке дикой, Гори называемой. Дальше дело техники – испросили у жителей местных где Джуга-Шайтана найти, те и показали с радостью, уж больно он всем там опротивел... А потом еще и тело камнями закидали... Так и с Иежовой вышло, только нашли они его в городе великом. Залпом дружным изрешетили и отчалили по каналу гиперпространственному. А вот с Берией повозиться пришлось, фамилию гад сменил, как про судьбу Джуги и Иежовы услыхал, Ивановым стал, да не знал проклятый, что от колдовства бабкиного под другой фамилией не скроешься, канал прямо на ирода указал, его только пристрелить осталось... Сделали дело воины, настал черед к бабке возвращаться... А там уже и деревня богатая и колхоз-миллионер, соратники расстарались. Женился Командир на зеленоглазой русалочке, и стали они жить поживать, да добра наживать. Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец.

* * *

‑ Ну, все сынок, давай баюшки... Завтра папе вставать рано... К празднику страну готовить...

‑ А ты мне потом еще сказку почитаешь?

- Конечно сыночек... Спи... – Валерьян Валерьяныч Пучкин поцеловал сына в лоб, погасил свет и вышел. Прошел в свой кабинет, и устало вздохнув, сел писать рапорт об успехах юбилейной сороковой пятилетки. По улице валом катился красный октябрь... J 30.06.2007.