Когда мне было одиннадцать лет, я в первый раз попала на море. Именно с морем связаны первые мои «кипяточные» воспоминания. Однажды мы с родителями ушли купаться, а кипятильник оставили включенным. Когда вернулись, коридор был полон дыма, в комнате же было не продохнуть. Отец, (он был тогда еще жив), закашлялся, схватил полотенце и ринулся в серую мглу. Кружка с кипятильником всегда стояла на холодильнике, а под кружкой всегда лежала деревяшка сантиметров в шесть толщиной. Деревяшка на треть была прожжена. Забираясь ночью под одеяло, я, незаметно от родителей, прихватила ее с собой. Трогала благоговейно пальцем черную, пахнущую паленым, выемку и даже лизнула пару раз. И вдруг, на грани бодрствования и сна, мне в голову пришла мысль: а что, если бы так - с кожей? Как бы та пахла, какова бы была на вкус? Какого цвета? Так и уснула… Тем летом я часто просыпалась внезапно, с каким-то мучительным всхлипом, и не помнила, что снилось за секунду до пробуждения. Не помнила, но думала, что во сне мои загорелые руки прижигали горящим кипятильником…
Год спустя, на даче, я нашла кем-то забытую на лавочке «Экспресс-газету». Я прочитала ее от корки до корки. Потрясла меня история про мать с ребенком. …Молодая женщина с двухлетним ребенком гуляла в парке. На дорожке впереди лежала оранжевая фуфайка. Ее аккуратно обошли и двинулись дальше. Но не успели пройти и пары шагов, как земля стала оседать, а они под нее проваливаться… Там был кипяток. Черная обжигающая мгла, сводящая с ума без крика, без вздоха, с еле слышным бульком. Адская речка, выбравшаяся наружу… Сто градусов по Цельсию. Прорвало какую-то из труб… Мать умерла не сразу, она даже несколько раз ныряла за ребенком… Погибли оба от какой-то ебеной степени ожогов… Рабочие что-то чинили, но знак не вывесили, а просто кинули фуфайку. Не знаю, гониво это было, газетная ли утка или нет, но я неделю думала об этой женщине. Представляла ее глаза, ее ощущения, ее уже обоженное лицо и непременно черные волосы… По плечи… И запах двухлетнего ребенка.
Как-то на семейном празднике я облила себя кипятком. Случайно получилось. Вопль мой, верно, был слышен всей пятиэтажке. Мама уложила меня сразу в соседнюю комнату, а сама, посидев со мной немного, тоже пошла участвовать в продолжении банкета, предварительно наказав мне лежать тихо, как мышке. Поэтому я даже не стонала – в то время я боготворила мать. Лежала так. Думала какие-то мысли. Смотрела в потолок. Белый такой был… А потом он вдруг взял и поменял цвет. И тут я закричала, закричала, поняв, что цвет изменил не только потолок, но и плед, и часы, стоящие рядом с книгами на полке, и сами книги, и полка. И лица взрослых, прибежавших на мой крик. Они, придурки, подумали, что я так прикололась, чтобы внимание к себе привлечь… Идиоты. А мне было страшно, как никогда в жизни – до сих пор помню это чувство ирреальности, другого мира. Мира, в котором у потолка другой цвет…
Алина – одна из самых красивых девчонок, из тех, с которыми я общаюсь. Но у нее по всей левой руке идут коричневые пятна. Об этом я узнала, когда с наступлением лета свои блузки с длинными рукавами она поменяла на сексапильные футболочки. «Что это?» –«Я обварила руку кипятком полгода назад. Как ты думаешь, если я загорю, эти пятна не будут видны?»- «Думаю, будут» – сказала я и улыбнулась. Широко так, от души.
…Я захожу в ванную и открываю горячую воду до предела. Я протягиваю руки и смотрю, как кожа превращается в пар… |
проголосовавшие
комментарии к тексту:
