Литература

03. Перфорация Себя.

«Это и есть та самая невероятная потребность, о которой ты даже не догадывался и она в праве сотворить с тобой все, что угодно. Свиньи, что приходят в сумерках, не страшнее напалмового дождя. Любопытно, сколько ты знаешь способов избежать голода? И сколько таких способов известно им? Уничтожь все записи и наблюдения, разрушай ненужные границы, или просто игнорируй их. Каждый из нас может предвидеть финал, но не больше. У нас есть самое ценное – душа, но мы не должны принижать плоть. Многим уже помогли избавиться от плоти с помощью огнестрельного оружия. Ищи себя. Что у тебя под кожей? Мои же сподвижники делают акцент на боль. Выходи».

Я лечу к остановке встречать Анну с работы. Недурная составляющая прямиком, на мой взгляд, отправляет меня в нужную точку. В один из многомиллиардных отсеков головного мозга, или приятные вибрации перед зудящими глазами. Проходит полчаса, Анна не появляется. Уже около трех суток я прихожу сюда в одно и тоже время, но ничего не происходит, ее нет.

Вероятно, что она уже вовсе перестала существовать, это могло произойти миллионы раз, в любой промежуток того времени, как я потерял ее из поля зрения, но если это так, то когда именно она еще существовала?

Мы познакомились пару лет назад, на гнусном performance, проходившем на загородном участке. Я не смог врубиться не в одно действие, как не пытался. В конце концов, перестав ломать над этим голову, я пустил все на самотек. Судьба пропавшей в городе. Кто видел ее последний раз? Никто. Никто. Никто.

Мутные круги за спиной женщины. Я подхожу к ней и выкладываю фоторобот. Женщина, к которой я обратился, пожимает плечами.

Интересно, что думает об этом тот парень? Я ничего у него не спрашиваю; боюсь, он сочтет меня больным. Это привлечет внимание остальных, а потребности в нем нет никакой.

Очень не естественный, жутковатый тон. Крепко накрепко мнимыми нитями сжимаю кричащую голову. Четверо преданных молча отвисают вокруг азиатского кальяна, как чижики, почесывают пальчиками покрасневшие от зуда сопелки. Электростанция приходит в противодействие — сфера существования и восприятия энергетического тела. Динамо вращается позади них. Потом приходит Латекс, он приносит несколько ампул. Вслед за ним появляется Мария, в ее руках замызганная дорожная сумка. Моего присутствия никто не замечает, до моего поведения и состояния никому нет дела. В данной классификации никто даже не помышляет идти к тому, к чему причастен я и нескольких неизвестных мне. Две девахи в ванной красят волосы в охуенно фиолетовый цвет.

О, привет, привет. Эго стремительно опускается в бездну тоски, до счастливых времен оставалось еще очень много времени. Невыносимый зуд внутри глазных яблок, мозг оставляет на произвол судьбы координацию действий, резкая боль, когда я снова попытался почесать глаза, что это? Я залез в глаз не той рукой, я чуть не спалил сетчатку окурком. Далее обильное слезотечение и трясучка. Эти вечные поисковики плавали ночь напролет, выныривали на несколько мгновений, а придя в себя, тут же потоплялись назад, увеличивая глубину своих галактик.

И вот наступает тот самый момент, когда астероиды распадаются. Город перекашивает из стороны в сторону. Он, то и дело, подпрыгивает, или переворачивается верх ногами, с вытекающими последствиями из канализации и подворотен. Резкий поворот на бок, зловонные массы обрушаются в заданном направлении, сметая все, вплоть до единственных и неповторимых, талантливых и знаменитых, красивых и неприкасаемых. Юноши задирают багровые руки к Солнцу. Автомобили делают, что хотят, но в основном они начинают угонять себе подобных. Каждый начинает получать то, что ему необходимо, то, о чем он даже никогда не подозревал. Откатчик на моих глазах становится первым израильским магнатом. Слово эфедрин теперь мало у кого вызывает хоть малейшую реакцию. Я опустил голову на мокрое полотенце и на какие-то секунды, даже задремал.

---

Все отрицательно. Один из них был по специальности российско-монгольскольским защитником. Письменная внешность, напоминающая общепризнанный авторитет. Присутствующие правые руки строем подходят к мужчине. После него, остались реалы.

Анна гордилась собой - Она заплатила за кофе.

За окном развивается группа свежераненных, с каждой минутой увеличиваясь. "Мы открыты!". Этого хватало только на естественный опыт. Президента сообщества, наконец, еще и выбора лишили. Единогласно. Администрация предыдущих технологий поднимается и улучшается. Партизанский бушующий возглас в превосходном самочувствии. Когда паутина начальства и, тем более, руководящие морды идут лавиной недугов. Господа приедут презирать индивид прямо в Сумерках. Определяются и группируются в районе моста, где демонстрировали хор. Затем стали свидетелями инагурации. Средние спонсировали отечественных избранников, на которых испытывали рожениц. Конечно, готовя свои, существующие столетиями, крепости. Мария со своей заторможенностью, прошла пятой по словам.

- Армагедец Вам, парни!

Триповые репортажи отсылаются Авиадиспетчеру. Несколько позорных скандалов. Несколько черно-белых фотографий.

Комната в подвале, за столом четверо грешников. Очень уж щепетильная ситуация. Сейчас каждое слово – символ. Я раскаиваюсь в своих поступках.

Несколько хрупких вспышек. Девять разрезанных шаров, кровоточат радужной жидкостью. Харпер и прочие раздолбаи уткнулись в экраны своих пищалок. С каждой минутой, просекая нечто. «Ищите способ, господа. Иначе способ найдет Вас». Если повезет, эти сукины дети, перевернут всю внутреннюю вселенную. Перевернут каждый ее закуток. И никто не сможет остановить, сей процесс.

Харпер вынырнул из свирепых информационных полей. Он видит кристальную равнину. Долго соображает, как он здесь очутился.

- Скажи мне, что этого не существует, - говорит он.

Я продолжаю пялится на звезды.

- Я не могу ничего тебе ответить, ибо боюсь дезинформировать. – говорю я .

Харпер присаживается на ржавую вагонетку. Горячая смесь течет под его ногами. Я чувствую приближение Сумерек.

Полчища посторонних визжат от прикосновений животного расслабления. Я снова передвигаюсь себе во вред, окруженный уродливыми условностями. Восхитительно само животное предназначение действительности. Мы творим ошибки по образцам многолетней давности. Заполняя пробелы таинством совокупления с гармонией. Ложной, перекатывающейся сентиментальностью.

Dct ghjbc[jltn yf cfvjv ltkt. И не надо задавать этих дурацких вопросов. И уж тем более не следует пытаться хоть в чем-то разобраться здесь. Иначе, зачем участвовать? Когда просекаешь, все становится предельно ясно.

Я ждал, но она так и не появлялась. Обратимся к статистике? Нет, пошли. Недруг поразил меня своим обеспечением, а мы хуевы генералы кабачных дел, далеко уже от этой финансовой темы. Лжелюди из стен Администрации, при любом раскладе стараются держаться подальше от таких, как мы. Они от наших девушек ожидают бухающих завалов. Эта тема чередуется дурными скипаниями по одиночке. Да, что там! Одна дама возразила в разгаре сезона: «Мы не готовы кое-что извлечь непосредственно». Что ж она хочет? В нее бросали непонятными словами. С ними хорошо и я знал это, когда осень ебанной хваткой нагоняет своих Варфоломеев, невозможно не реагировать на шизофренический заговор действительности.

Ко мне снова подходит Харпер.

- Как получилось-то? – спрашивает он.

- В пятницу после кафе, я отправил ее домой, с тех пор все.

- Ищи.

- Как все неожиданно замутилось? – спрашиваю я, переходя на крик.

Полчища фриков продолжают прибывать на демонстрацию.

- Через сеть, - отвечает Харпер, - замутка Авиадиспетчера.

Я продолжаю глазами искать Анну. Только это место, прямо сейчас, заслуживает ее исчезновения. Она определенно где-то здесь.

ДЕМОНстрация набирает обороты. Крики толпы глушат рупоры, надсмотрщики вынуждены расширить кольцо своих обязанностей. Я читаю лозунги на транспарантах: «Декаданс победит!», «Добро пожаловать в Галлюцинарий!», «Мы гробим себя намеренно, вы гробите Нас по собственной воле» и т.д. Группками, отрываясь от толпы, заходят по очереди в подворотни, там по - быстрому подогреваются и возвращаются назад. Я так и не смог определить время суток, судя по небесному цвету, либо поздний вечер, либо начало утра.

Нет никакого пренебрежения к, оснащенным знаниями, моим товарищам. Параноидальным зевакам проще всего упасть в замутненные воды сообщников. Использовать фильтрованную дружбу между братствами. Эта пустыня вместит всех, только момент счастья несоизмерим. Заставить лидеров принять участие в этой встрече, ведь она настолько способна повлиять на людей.

Откуда-то появляются сообщения с прощаниями. Те, кто оказались посредниками между ударами, стали проверять тебя на способность истребления. И тех кто, выдержал, начинают жалить расслабленных компаньонов, опьянивших свои экраны различными способами, уводя их в посветлевший космос. Конкретные жалобы в трех предметах. Улетая перед прибытием патриотов, справляясь с вычищением в себе. Те формы на основе ваших высказываний, млеющих здешними полномочиями. Один рассказывает о ненормальности того, что ему приходилось из-за процедур принять на себя фундаментальную отсталость, не перетерев ситуацию с кентами. В нескольких глазах на углу от перехода, я наблюдаю за людьми, по меньшей мере, духовными. По очереди озвучивались различные темы; о сообществе взяточников - хочешь увидеть, как учиться каждый говорить о своем настроении. Больше нет никаких выводов, и вообще одни за другими проходили группировки, призывая всех на свете пытаться высказаться о любви. Сообщения на электронных карточках, о местах скоплений неполадок общества. Если один рассуждает относительно погоды - он автоматически становится привилегированным человеком в глазах лидеров от администрации. Между тем, качества, по которым мы можем распознать околочеловека, постепенно теряют свой вес. Немедленно взяться за учение, одному им уже известного, предположения. Прямая покупка провинившихся союзников двусторонней комиссией…("распад")