Литература

Надпись на бумажном стаканчике, из которого я пью капучино, гласит: «сеть кафетериев «БУМ»: как раз вовремя!» Я ставлю стаканчик на стол и смотрю в окно. Эта кафешка мне очень нравится: здесь варят прекрасный капучино, а из окон открывается чудесный вид на город. Приятный сумрак и тишина кафе располагают к неспешному плаванию в потоке сознания, который под мерное вещание телевизора над стойкой и беседы немногочисленных посетителей затягивает в себя всё глубже. Сквозь дремоту я разбираю, о чём говорят по телевизору: наводнение где-то в Южной Америке. Землетрясение в Китае. Счёт жертв пошёл на сотни тысяч. Небо за окном хмурое, как будто услышало выпуск новостей. Небо этого мира. Его это тоже касается. Но я в отличие от неба спокоен и светел. Я обожаю эту кафешку, но мне пора. Встаю из за столика и снимаю свой пакет со спинки стула. Закрывая за собой дверь, я смотрю на часы: 18 : 44. Это значит, что у меня есть ещё минута. Тёплый августовский вечер дышит лёгким ветерком, запутавшимся в ветвях деревьев: его шёпот разносится по сонной улице. Я сворачиваю за угол в какой-то переулок, у меня ещё тридцать секунд. Двадцать секунд. Десять… Остановившись, я оглядываюсь назад. Тишину разрывает оглушительный грохот взрыва и чьи-то вопли, вперемешку с воем сигнализаций стоящих рядом авто. Я смотрю на часы: 18 : 45.

«Сеть кафетериев «БУМ»: как раз вовремя!»

Если вы подумали, что я взорвал кафе, то смею заверить вас, что это не так. Хотя я знаю, что завтра в «Новостях» скажут про взрыв бытового газа по причине чьей-то халатности, сам я не имею к этому отношения. По крайней мере, прямого. Откуда я тогда всё это знаю? Скажем так, я хорошо угадываю. Ну, знаете, этот принцип причин и следствий: все события во Вселенной взаимосвязаны. Всякая причина порождает следствие, которая сама является причиной множества других следствий – и так далее. Это чаще всего называют цепочкой причин и следствий, но лично мне она больше кажется сетью, или даже ризомой без начала и без конца. И я её чувствую. Я знаю, какие причины приведут к какому следствию и какое следствие происходит от какой причины. Можете назвать меня провидцем, если хотите.

Представьте себе: наш мир устроен примерно как ряд из доминошек, поставленных на попа друг за другом. Можно толкнуть самую первую и весь ряд повалится… Или ещё: можно щёлкнуть пальцами в нужный момент и пойдёт дождь. Мне не важно, какой будет эта цепочка причин и следствий, отделяющих щелчок пальцами от дождя, но я точно знаю, что если пятого марта две тысячи десятого года ровно в десять часов утра щёлкнуть пальцами – пойдёт ливень. Или можно щёлкнуть пальцами в тот же день, но не в десять утра, а в два часа пятнадцать минут по полудни и случится смещение земной оси. Я не утрирую: всё так и есть, причём никаким наукам и философиям это обстоятельство не противоречит, скорее даже непосредственно вытекает из них как следствие. Ещё одно следствие…

Но кафешку я всё-таки не взрывал. Просто с некоторых пор я стал замечать за собой, что события, которые попадают в поле моего внимания всегда отражают моё настроение и мои мысли. Причём, так ярко это начало проявляться в позднем пубертате. Прямо клинический случай. От меланхолии повсюду дохнут собаки. Когда я испытываю радость – то тут, то там кто-то выигрывает в лотерею или излечивается от тяжёлой болезни. Всё происходит как-то неосознанно. Я вижу это «в живую» или по телеку. Со временем я понял, что мир – это отражение меня самого. Конечно, это справедливо для всех людей, и не только людей, но я ещё и чувствую эту «ткань бытия». Я знаю, «что будет, если…» Неудивительно, что я увлёкся восточными учениями и философией. ёЕстественно, на меня произвели впечатление учения Декарта и Беркли; казалось, солипсизм несёт ответы на все мои вопросы. Помню, как в день, когда я читал что-то из Беркли, в дом по соседству врезался метеорит. Глыба чистого золота размером с футбольный мяч.

Но сейчас за спиной у меня – крики и вой сирен.

Погибшие: 4 человека

Раненые: 25 человек

Ущерб: 158 тысяч рублей

Раньше я чувствовал вину, но теперь я понимаю, что единственное моё отличие от остальных – это способность осознавать все эти цепочки причин и следствий несоизмеримо дальше и точнее обычного человека. И только. Наверно, это какая-то странная наследственность. Как темперамент или как порог возбудимости ЦНС. Но вот что интересно: этот мой чёртов дар – это не всеведение и не всемогущество. Я могу увидеть возможные причины тех событий, которые доступны мне, то есть те, для реализации которых я сам могу запустить цепочку причин и следствий. Проще говоря, конец света я устроить не смогу, наверное. По-видимому, на некоторые события во Вселенной наложено своеобразное табу…

Да, при моей жизни не до высоких материй и моральных принципов: иногда как-то сама собой получается откровенная уголовщина. Например, если на улице пристал какой-то недоумок, и ты понимаешь, что это прямое следствие твоих мрачных мыслей. А ещё понимаешь, что пихнув пустую пачку сигарет, валяющуюся под ногами, ты вызовешь такую цепочку причин и следствий, которая приведёт к остановке сердца у придурка. Как правило, всё происходит само собой, и осознание случившегося приходит post factum. Самоконтроль для меня – это подвиг покруче акта самосожжения в знак протеста против жестокого обращения с коровами на скотобойне. Или как попытки не задирать руку, чтобы удержать равновесие. И надо же было мне родиться холериком! Может быть, мне стоило относиться к этому проще и с долей здоровой иронии.

Может быть, мне стоило «включить юмор», но с тех самых пор, когда контроль за всякими мелочами становится условием долгой жизни всех, кого любишь, смеяться как-то не тянет. В какой-то момент просто забываешь, как это делается.

При таком раскладе никакая медитация не поможет.

Иногда это начинает надоедать. Особенно, когда одолевают мрачные мысли о бессмысленности бытия. Тогда весь город видится как чудовищный монстр, который подобно гигантской амебе расплылся на мили вокруг, переваривая в желудках своих домов людские страхи, надежды и мечты. В какой-то момент замечаешь, что город действительно начинает смахивать на монструозное нечто, опуская тебя во мрак всё глубже, пока от страданий и смерти не начнёт рябить в глазах. Это как замкнутый круг. Словно мечешься в тяжёлом и страшном сне и никак не можешь проснуться. Так что, если б я чувствовал вину – я б, наверно, спятил. Человеческая психика, должно быть, слишком слаба для такого.

На часах – 18 : 56. Это значит, что у меня есть ещё две минуты. Я иду по главной площади прямо к памятнику лётчикам. Пакет у меня в руке легонько постукивает по ноге, сердце метрономом отсчитывает шаги. Теперь, после всего того, что я рассказал вам о своей насыщенной жизни, как вы думаете, что я сейчас сделаю? После того, как я уронил стакан на пол и в Сибири завалило шахту вместе с шахтёрами, после того, как я неосторожно махнул рукой и четыре с половиной тысячи человек в одной из провинций Венесуэлы скосила какая-то новая неизлечимая зараза, что я сделаю? Или после того, как я неосмотрительно переставил книги на полке у себя в комнате и двести тысяч человек в Китае погибли от землетрясения в восемь баллов? Этот проклятый эффект бабочки, который по-настоящему осознаю, наверно, только я во всём мире. Чего мне захочется больше всего, когда от опрометчивого глотка капучино в кафе случился взрыв газа? При всей моей моральной индифферентности. Когда по чистой случайности наступаешь на таракана, и на следующий день гибнет вся твоя семья, и ты остаёшься один во всём мире, чего бы вы захотели больше всего на моём месте?

На часах – 18 : 57. Я подхожу к памятнику лётчикам и достаю из пакета резиновый жгут, кладу на низкий постамент. Затем я достаю из пакета тяжелый мясницкий нож и кладу руку на холодный гранит. Прохожие начинают с удивлением оглядываться, стоящие неподалёку ребята уже откровенно пялятся на меня, не понимая, что происходит.

Тридцать секунд.

Помните, я сказал, что могу знать только о том, на что могу повлиять непосредственно? Например, если б для того, чтобы запустить цепочку событий, приводящих ко всеобщему благоденствию нужно скажем, слетать на Марс, то я этого не узнаю, ведь на Марс я слетать не могу. Но это мне не нужно.

Двадцать секунд. Я заношу нож над рукой. Когда остаёшься в полном одиночестве и когда тебе уже нечего терять, многое становится возможным. Самое естественное желание человека в моей ситуации – чтобы его понимали.

Десять секунд. Я не знаю, что будет с миром, когда все люди станут такими же «провидцами». Но как и потеря руки – это не слишком высокая цена для меня.

Пять секунд. Сердце колотится всё сильнее, но я знаю, что смерть от болевого шока мне не грозит.

Четыре секунды. Всё что я хочу – это не быть одиноким в этом хрупком, как крыло бабочки мире. А что до Вселенной – я уверен, она сможет позаботиться о себе.

Три…

Два…

Один…