Литература

Мне кто-то сказал, не помню уже кто, что не место красит человека, а человек место. Раньше я думал, ну да, он прав конечно, если человек хороший, лишних слов не говорит и сам по себе скромный, то он сумеет организовать пространство вокруг себя лучшим образом. А сейчас сижу на кровати и думаю

- ерунда же, ну что за ерунда. Вот я, например, живу на четвертом этаже в хрущовке с бабушкой, отцом, младшим братом в двухкомнатной квартире. Так отец постоянно любовниц приводит.

Что то за женщины - самого плохого сорта, а какие еще пойдут за ним в нашу квартиру? У нас балкон есть еще, но и он захламлён всякими пережитками прошлого - старые железяки ржавые, инструменты, книги в кульках перевязанные тесёмкой, детские игрушки - вещи никому не нужные в доме, но выкинуть их никто не решается. И в коридоре тоже самое, и в комнатах - одежда старая, еще дедовские кители висят, столы, тумбочки, кресла лишние потёртые. А в коридоре напротив входной двери, никогда не догадаетесь, что висит. Мопед, бляха, там поломанный висит. Красный.

Батя его туда повесил. Говорит:

- Починю его и буду на нем на работу ездить.

Мопед двадцать лет уже висит. Деться мне в доме некуда и от этого я сильно злюсь и переживаю. И бабушка болеет уже пять лет - у неё слабоумие, она уссыкается в постели и ведёт себя неадекватно, чем много проблем нам в доме создаёт. Её если одну дома оставляешь, то комнату надо на замок закрывать, а то придёшь с работы – пожар, потоп или еще чего. Не знаю,

одним словом.

Приготовил ей еду перед работой, ну там яичницу с луком нажарил, бутерброды с маслом и сыром, чай - а сам уже опаздываю, бежать надо - так она медленно идёт и за бок держится. Поясница серым пледом перевязана - спина болит - говорит - почки наверное и сердце. Сердце болит и голова болит, ой не могу, ноги крутит. Берет тарелку с едой и вяло руку протягивает. Тарелка бац

на ковёр падает и весь ковёр в яичнице. Бабушка реветь начинает как маленький ребёнок. Ревёт громко и протяжно, вот так:

- АААааааааааа ААААааааа…

И бульбы с носа зеленые у неё и слюни сразу. До чего противное существо - слабоумная бабушка. Я уже не из-за яичницы злой становлюсь, а из-за того что она такой вой с утра подняла и настроение испортила на весь день.

Брат мой меньший полным мудаком оказался. Я в нём разочарован. Он в компьютерные игры играет много и книг у него целая куча в шкафу, все такие с красочными обложками и толстые. Я их брал, листал - чушь бляха полная. Ни одного знакомого имени. В школе, например, проходили Чехова, Достоевского или там Хемингуэя. Там хоть интересно читать было и суть для себя берешь. А у него книги - фантазия одна про хоббитов, про королевства и волшебство. Я с ним много спорил на эту тему. Говорю:

- Ну вот ты на улицу вышел и где твои волшебники с магией?

- Ты ничего не понимаешь, - говорит.

- Так они существуют?

- Конечно, - говорит.

- И ты в это веришь? – спрашиваю.

- Нужно понимать, что есть параллельные миры, в которых мы

можем существовать одновременно.

И тут я не выдержал и выматерил его как следует последними словами.

- Ёбнутый, - говорю ему, - ты ёбнутый дурак, дыбил!

И дверью хлопнул. А он сидит спокойный как ни в чём не бывало и за дурака недалёкого меня держит. Наверное, думает, что я жлоб. А сам - косичку отращивает майку носит и не стирает её, потом воняет ужас и лицо такое высокомерное, крысиное делает, смотрит

на всё так поверхностно как на гавно. И дружки у него точно такие же: все какие-то худые, нескладные и волосатые. Как не от мира сего. Ну что за дела? Не место красит человека, а человек место…

Я помню в моём недалёком детстве мы в футбол и баскетбол целыми днями гоняли. Здоровые были, бегали по стадиону до вечера! На свежем воздухе и спорт. Так потом еще на турнике в лесенку играли. А по субботам брали девчёнок из школы или так со двора: Юлю, Олю, Катю и шли с ними в парк водку пить, сосиски жарили, воду с родника на горку тягали, огурчиками закусывали. Напьёмся водчонки и в листья – катаемся, целуемся, мир дивный и теплый, на всё смотришь как через цветной калейдоскоп. И смеешься и радуешься.

Каждый день на работу хожу. Бреюсь, умываюсь правильно - как дядька Тоха учил, не просто глаза промочить - а шею мою. Под мышками, в общем капитально папиросы курю и жизни рад. Некоторые во дворе спрашивают: - Какое у тебя удовольствие в жизни? - Пришёл на работу, с работы и спать? Я им ничего не говорю, а сам себе думаю: у вас-то какое удовольствие? Живём мы все в коробках. Ну привёл ты бабу в коробку, потолок низкий, ужас, комнаты тесные, люди вокруг тебя раздражают, жить не хочется. Из окна выглянул - там те же коробки, тот же удушливый свет

голых лампочек на кухнях. Те же алкаши с сигаретами. Вышел в воскресенье во двор дорожку потрусить - а люди жизнью недовольные, уставшие, сонные с перебуху. Собой недовольные и озлобленные на то что в такую передрягу попали. Нет - говорю им - семья и баба - это не счастье. Это не душевное спокойствие. А вот организовать вокруг себя пространство, чтоб дышалось

свободно и чтоб тебя за рукав никто не дёргал каждые пять минут - вот что такое счастье.

Работа у меня - скучней не придумаешь - сижу в мастерской, а если позвонят, еду морозильники чинить на больших предприятиях или профилактические работы провожу. Однажды поехал на мясокомбинат, а там туши на крюках - жуть как много. И всё мясо старое с 80-ых годов. Думаю, ведь люди точно так же на крюках в своих квартирах висят и печалятся. А тоска и отчаяние -

это тот же процесс заморозки. Заморозки мозгов. Человека присадить на что угодно можно - вот как моего брата присадили

на волшебные миры - главное чтоб блестящий предмет был. И на кукан тебя! На телевизор, на Интернет, на пьянку, и на кукан, бляха, на кукан! А ты доволен и кричишь: - Жена, нажарь картошки! И кричишь мужику: - Ты чего уже пьяный с утра и спрашиваешь: - А кто последний за билетами? – Понимаю, не ново

это всё и не мне вам говорить об устройстве мира. Мне - простому

мастеру по морозильным камерам. Но удивляет другое – люди-то задумываются над порядком вещей, а потом с легкостью отпускают мысли, как воздушные шары, как голубей, которых всю жизнь кормил и выпустил.

С другой стороны, назовите мне профессию, любую профессию и скажите: вот это достойный труд! Не поверю. Ну просто не поверю. Может только землепашец делом занимается и электрик, а все остальные дурака валяют.

Мучаюсь я этими вопросами, так что голова болит. Потом вечером Саньку звоню и говорю:

- Пошли в Берёзку пиво пить.

И мы пошли. А Санёк простой такой, как гроб дубовый, идёт всё мне про баб истории рассказывает, да про машины дорогие. Санёк из армии пришёл три дня назад и еще не освоился на воле, у него еще замашки остались армейские - замашки голодного человека,

которого часто унижали и били. Идём с ним по снегу. Он снег ногами пинает и смеется как ребёнок. Про деда одного рассказывает:

– Не, ну вообще Леонидыч был нормальный дед, только не любил когда от него еду прячут. Один раз мне мамаша принесла передачку, а там: печенье, шоколад, бананы, две бутылки лимонада, так я за всё это и жрать скорей! Жру, жру! Рот напихал, в армии больше всего сладенького хочется! И тут Леонидыч заходит и говорит: - Ах ты ж сука! Ах ты ж крыса на нычке жрать! И пиздит меня по голове, по спине кулачищами своими огромными лупит, а я под тумбочку залезу и сижу там пока он не успокоится. В армии, - Санёк говорит, - нужно похитрее быть, - напиздил хлеб в столовой - иди в парашу закройся, и там

жри. Удалось что-то спрятать, тоже на параше жри, чтоб никто не видел.

Идём мы с ним в Берёзку и я думаю - пивом одним не обойдётся, напьюсь сегодня точно. А там - ларьки с апельсинами и бананами и разные фрукты. Санёк кричит:

- Идём!

И я ему покупаю всё что он захочет.

- Пирожные! – говорит, - сахар триста, грамм сахару! - идёт и сосёт сахар за щеками. Бедный он. Санёк. Еще хуже меня живёт.

От армии я кошу. Иногда петляет вокруг дома бобик воинкоматовский не только за мной - пацанов во дворе-то много - остановили как-то раз и спрашивают:

- Это не вы случайно Олег Нетудыхата?

А я морожусь. Говорю:

- Нет. Я - Дима Волошин.

- Аааа… - говорят. - А документ у вас есть?

- Да я в этом доме живу, вон на том этаже, меня тут все знают, - сам на другой дом показываю.

- Ну ладно, - и других поджидают.

Сели мы с Саньком в Берёзке, заказали водки бутылку и огурцы. Пили-пили и пива взяли, и ханурья там - жопой жуй все вонючие и грязные, а есть такие - в прошлом далёком интеллигенты - от этих интеллигентов только очки остались да пиджаки замацаные, они тоже спились, все пьют и курят много. Выпить в Берёзке - дешевле чем на улице - там самогон буряковый из под полы разливают - самогон вонючий очень, но по голове хорошо даёт. Санёк с непривычки напился быстро и начал под стол рыгать.

Нарыгал на стол немного - я салфетками вытер – думаю: ничего со всеми бывает - не стоит осуждать человека за то что он нарыгал.

Я Санька под мышку взял и домой отвёл, а сам иду и пиво с бутылки пью.

Холодно. Руки замёрзли. Я пьяный-пьяный. Захожу домой к себе. Смотрю: сапоги стоят - и шубка потёртая висит - значит папаша новую любовницу привёл. Ему так нравится. Наклоняюсь,

чтоб боты разуть и слышу треск сверху. Так испугался! Мама дорогая – думаю, землетрясение или потолок рушится. Я пьяный. Хрясь мне на спину что-то тяжёлое упало. Больно очень. Смотрю - а то мопед. Мопед, бляха, - двадцать лет висел а тут на тебе упал мне на спину. Ну я разозлился очень, прямо закипел от гнева. Взял мопед и на лестничную клетку выкинул.

Он с шумом большим в пролёт улетел лестничный и застрял между этажами.

Захожу в квартиру и матерюсь. Батя выбежал и кричит:

- Ёб твою мать! Мне завтра на работу вставать в пять утра! Ёб твою мать!

- А мне похуй, - говорю и на кухню иду. Включаю свет. На кухне бабушка сидит и сухарик в молоке отмачивает. Бедная старушка, думаю.

В комнате брат в игры свои компьютерные играет.

- Как дела? – спрашиваю. - Не надоело?

Он поворачивается волосатый и спрашивает:

- А тебе пить не надоело? - и так высокомерно смотрит на меня. Как строгий учитель на ученика. Как буддийский монах на деревенского пьяницу-дурочка. Я его за шкирки взял, за косичку его дебильную схватил и кричу:

- Ёбнутый! Ну ты же ёбнутый! ах каКОООООЙЙЙЙЙЙ тЫЫЫЫЫЫЫЫ ЙЙййййййоооооООООбнутЫЫЫЫЫйййй!

Похоже у меня началась белочка. Брат заплакал и убежал. В ванной закрылся.

Я достал рюкзак и начал вещи наваливать: рубашку там, джинсы, пару носков, пару трусов. Отодвинул паркетину и деньги с нычки все забрал. Думаю, поеду к дядьке Тохе в Остёр и там жить буду. Землю обрабатывать буду. Взял такси и на автовокзал - на Московскую площадь.

В Остёр я приехал только под утро. Там вообще дорог не чистят, всё снегом замело как в сказке. Как на картинке в детской книжке. Красиво и хатки стоят под снегом. Пруд льдом покрылся. Там рыбаки уже сидят и мальчишки в хоккей играют.

Смотрю: идёт мне навстречу дядька Тоха красный, небритый, щетина

то что надо и пьяный уже с утра.

- Привет племянничек! - кричит мне. - Я как знал! Как знал, господи!

От дядьки Тохи самогонкой пахнет и папиросами дешёвыми. Добрый он человек.

- А я, - говорю, - погостить к вам приехал, можно?

- Конечно-конечно! – говорит. - Только сперва одно дело нужно сделать!

- Какое? - спрашиваю.

- Вон в том дворе много бездомных собак, - дядька Тоха дико вращает глазами, не в себе, думаю, что ли. Может умом тронулся? - Там собак бездомных уйма. Море просто! Нам нужно с тобой поймать пару штук.

- Зачем? - спрашиваю.

- Ха! Зачем?! Дурак ты что ли, Олежка? Поймаем пару собак,

пойдём на базар и продадим их, выпить будет на что.

Я остался сидеть возле пруда. Сел на рюкзак и наблюдаю за хоккеем. Хорошо ребята играют.

Дядька Тоха пошёл собак ловить.

Приходит через часа полтора и в руках шавку средних размеров держит. Улыбка до ушей. Доволен! Шавка чёрного цвета, скулит и вырывается.

- Вот! - говорит. - Поймал таки гада за хвост!