Литература

Стремиться следует к свету, но ползет на голос,

в ужасе упрямый, парковой обитый почвой крот;

тот, внутри, чувствует себя вполне свободным:

настоящую улыбку могут - только прикованные

кроты; отгрызавшие себе ноги, с иронией смотрят

на узы, баюкают стертые зубы, дрожа в холодном

поту, смеются, довольные, в шутливой агонии;

тело крота ворочается в червивой бессоннице,

под утро зарывается, где придется: в выгребной

яме или под мрамора дворцовыми кружевами,

- у него всегда своя канализация; укладываются

трубы, проталкивают кротов, набитых осколками,

те жмурятся в предчувствии падения, на сей раз

годами отягченного, но всё же в чем-то нового;

крот глядит наружу сквозь ноздри мустанга,

обезумевшего - уверенно правит к обрыву,

к центрально-кротовьему аквалангу; битые,

целые, цельнометаллические кроты верят:

внутреннее падение одного из мешковатых

комплектов перебьет непрерывность парков

и с ними однажды – всех кротов и мустангов.

Звук струнчатой темноты, тающий шум копыт,

рвутся влажные пленки шерстяного созданья;

можно уже не читать о восходе тихого солнца

из-за далекого межкротовьего горизонта, что,

поразив поверхность лучами, с облегченьем

увидит: всё пусто, непрерывностей больше нет,

– и, выдохнув пар, светило спокойно растает.