Литература

Черный аист, черный аист под окном шатается,

сатанист ногами кверху самораспинается.

Он висит и смотрит в небо, закатив глаза,

Черный аист его тычет черной веткой в зад.

Сатанист ногами кверху под окном качается,

черный аист пьет чернило, оба дурью маются.

* * *

Где-то в Минске, а может, и под землей

родилась девочка с крабовой клешней,

твердой и шершавой как чебурек.

Испугались медсестры, плод уронили,

от кровавого колобка отскочили,

лязгал крабовый чебурек,

но сказал Господь: се Человек.

Девочку отмыли, покрестили

и нарекли ее Раков Олег.

И так Господня любовь была дика

что превратился Олег в пидорка,

руки-клешни пугали ребят и зверят,

всё кромсали на крабовый салат.

Полюбили беленького паренька,

полюбили черненького паренька,

только красненький щелкал да щелкал еблом,

да салаты кромсал, да стишочки писал.

Не дрочил и не брызгал молофьей,

только вирши корябал, говорю вам, клешней,

а и сперма всё тело как сито проела

и кусать принялась шишковидное тело.

Прилетела Лилит на чешуйчатом звере,

сомневался Олег в майонезе и вере,

настрогал салата, повыл на луну,

проклял Бога-Отца и призвал Сатану.

Где-то в Минске, а может, и под землей

чешет девочка яйца клешней,

нарезает все тот же салат.

Сатана ее послал, говорят.

И девку сгубил, и холодильник разбомбил.

* * *

Близ Кёнига осенью дристной

был неудачный поджог,

поймали со спичками Лизу,

послали на электрошок,

кололи галоперидолом

корректор пихали в рот,

пытали осиновым колом,

но Лизу сие не ебет.

Схватили медбратья Элизу,

на лобное место ведут,

достали страховку и визу,

сказали "Подпишете тут".

И в лобные доли Элизы

вонзили блестящий стилет,

лишив стихотворной харизмы

на много томительных лет.

Очнулась Элиза в палате,

ей тут же айпэтик несут

мучители в белых халатах -

их надо отдать бы под суд.

Не может Элиза ни строчки

набрать исхудавшей рукой,

айпэтик слезами намочен

и пенной кровавой слюной.

Несут ей песдатые игры,

но Лиза мычит и плюет:

изрыли фашистские "тигры"

извилины мозга ее.

"Здорова", - смеются подонки

(любой бы сошел с ума),

и Лиза с больничной шконки

как зомби встает сама.

Бредет в полинялой пижаме,

под нос себе что-то мыча,

и копится в красном вигваме

кровавая мести моча.

Нет спичек у бедной Элизы.

Она достает причиндал

и ссыт на вас, подлые крысы,

на весь ваш проклятый кагал.

Нет мыслей во лбу изможденном

но гений еще не убит,

и льется строкой раскаленной

ее золотой манускрипт.