Литература

Глава 5.

Пожирая шаурму и мысленно матерясь, Олег набирал в поисковике Люду Ветлугину. Если маскулисты прокляли тебя, придётся обращаться к ультрарадикальным феминисткам.

Люда оказалась повзрослевшим вариантом ламповой тян, мечты малолетних девственников мехмата. Худенькая красивая девушка с косой в очках.

Олег залогинился вконтакте с аккаунта «Евстигней Эонов» и набрал сообщение:

«Здравствуйте, сударыня. Знаете ли вы Елену Г.? Она вредит феминистскому движению, я хочу помочь вам с ней разобраться».

«Ты мужик или квирасня?» — мгновенно отозвалась Люда. Она подрабатывала на университетской кафедре, и времени на переписку у неё было сколько угодно.

«Я мужчина, гей. Елена пыталась меня изнасиловать. Ведь вы, феминистки, за ЛГБТ?»

«Изнасиловать? О как! Быстрые страпоны у тупых грязных хуесосок, блядь. А к лесбийскому сексу я отношусь не лучше, чем к гетерастии. Он скопирован с мужского доминирования над тупой бабой».

«Так вы не лесбиянка, Люда?»

«Тысячу раз — нет. Орите с утра до ночи про мою лесбофобию, но я ненавижу лесбосекту всей душой. Скопище мизогинной школоты и таких же паскудных тёток!»

«Отлично. Давайте объединимся против Елены! Говорят, у вас есть ведьминское зеркало...»

Люда отхлебнула чаю из кружки с котиком.

«Олег, не стыдно пидору опущенному, у которого из пасти ссаками любовничка смердит, обращаться к приличной женщине после того, как он вывесил на странице женоненавистнические стихи?»

«Олег?.. Вы что-то путаете, меня зовут Евстигней».

«Пидор, когда подписываешься ебанутым именем, но вешаешь собственные фотки, будь готов, что их пробьют по яндексу. Я уже вышла через него на твой ЖЖ. Дорогой, настоящие феминистки не защищают геев и трансов».

Олег закашлялся, подавившись остатками собачатины. Ему стоило огромных усилий воли не послать Люду нахуй. Никогда в жизни сатанист не держал себя в руках так долго.

«Люда, но вы же сами писали, что ваша задача — натравливать гомофобов на трансов и феминисток третьей волны. Сам сатана послал меня к вам, чтобы выполнить ваши желания».

«Сатана послал тебя нахуй, идиот, который во время уроков информатики давал очко гопникам в туалете. Ну, что ты можешь мне дать?»

«Люда, ты заебала. Я вижу, — Олег открутил крышку от очередной «Оливарии», — что ты ненавидишь всех и вся почти так же, как я. Давай поженимся — мне уже пора. Батя и брат весь мозг вынесли. В Беларуси теплее, чем в вашей Сибири. Я буду по мальчикам, а ты типа моя ширма. В свободное время про радфем хоть упишись. Мне похуй. Главное, чтобы готовила мой любимый крабовый салат».

«Отвали. Не знаю, как с тобой общаться: по-человечески ты не понимаешь, а язык бульбашей и кольчатых червей мне не знаком».

Сатанист выдержал паузу. Он не ожидал, что женщина проявит к загсу такое постыдное равнодушие. Люда сломалась первой:

«Ладно, ничтожество, что у тебя в загашнике? Пароли от лесбоящиков и сообществ жополибфема? Публичный ключ? Переводы радфем-матчасти, которые больше нигде не найти? Деньги, наконец?»

На этой неделе Олег заработал двести тысяч белорусских рублей и планировал отдохнуть от рерайта — поиграть, поохотиться. Сибирячка крошила его планы, как сухой хлеб. Сатанист понимал: пустыми обещаниями она сыта не будет.

«Что молчишь? Сейчас я тебя забаню, и ты сможешь дальше наслаждаться папашиным хуем у тебя в анусе. Номер карты Сбербанка...».

Выругавшись, Олег перевёл садистке почти всю зарплату.

«Ура! — ответила Люда. — Сейчас на твоём компе откроется чёрный браузер. Введи в окно пароль, который я тебе скину — будет тебе волшебная следилка. Но действует она недолгое время. А ещё — поскольку я против зоошизы, то и зоошиза против меня. Проклятые коты что-то задумали и могут прекратить передачу данных. Не тревожься: жрать будет нечего — заработаешь жопой. Ведь вы, пидорня, за легалайз».

«А до какого числа действует пароль?» — спросил Олег. Но тут Люда взвизгнула от ужаса: в одно из её сообществ пришёл трансгендер. Надо гнать.

Заодно красавица забанила и Олега — разговор и так затянулся.

Глава 6.

Елена проснулась от холода. Уже не впервые кот крутил лапкой регулятор нагрева. Так и есть — убавил температуру до пяти градусов. Закатное мартовское солнце золотило пушистую шерсть животного, сидящего на клавиатуре ноутбука.

- Что же с тобой делать, котик? — спросила Елена. — Ты совсем как Рома — сеешь повсюду хаос. Ламповый шнур зачем выдернул?

Кот привстал и посмотрел на экран, в правом нижнем углу которого сиял чёрный перевёрнутый треугольник. Люди редко способны различать тайные зеркала, но коты могут не только слышать неуловимый для человека ультразвук, но и видеть порталы. Как бы её предупредить?

Она должна понять, думал кот. Догадалась же она, что нужно мыть миски дважды в день и насыпать именно древесный наполнитель. Но люди всё равно тупые. Кот наступил на клавишу «6» с расчётом, что в вордовском файле отобразится «666». Как-то он простоял на цифре слишком долго, и хозяйка ничего не поняла. Какая у этих созданий несовершенная знаковая система!

- Подозрительно это выглядит, котик, — сказала Елена. — В Беларуси сатанист, я помню. Но я же не могу взять тебя с собой, чтоб ты меня охранял. Автостоп — не для существ твоего вида. Одна женщина возила с собой кота, а потом он упал с десятого этажа. Никакой заботы — ни о свободе выбора, ни о москитной сетке.

Кот прислушивался. Он знал об эзотерической «воздушной дороге» голубей-маскулистов и ждал шороха их крыльев за окном. Это был профеминистский кот. Когда он жил при супермаркете, мужчины обижали его, а женщины кормили. Так сформировались политические убеждения животного.

Зачем тебе ехать к Роме, мрачно спрашивал кот. Я не хочу в такси. Не хочу на передержку. Я хочу спать на гладильной доске.

- Если мы с Ромой съедемся, ты будешь получать вдвое больше еды, — сказала Елена.

Разумеется, их беседа с котом велась мысленно. Только белорусские сатанисты разговаривают с животными громко и в присутствии ментов.

Стояла глубокая ночь. По частному сектору, надвинув капюшон на бесформенные серые брови, тащился Олег. Наконец он остановился и вытащил из кармана баллончик с краской.

Перед ним красовались металлические ворота хостела, где Елена забронировала номер.

Лишь бы менты не прикопались, думал Олег.

- Эй, брательник, — послышался хриплый голос, — есть закурить?

Какой-то забулдыга. Ростом сатанисту по плечо.

- Не курю, — гордо ответил Олег.

- А что стоишь тут? В гостиницу не пускают? А ты позвони.

- Просто стою, смотрю, нельзя?

- А вдруг ты вор? Вон из кармана что-то достал.

- Нахуй пошёл! — рявкнул Олег и быстро попиздовал прочь. Придётся рисовать заглавные буквы заклятья на стене ремонтируемого здания. Ветер неохотно шевелил сетку, прикрывавшую несущие балки. Сатанист вывел зелёной, как волосы Елены, краской: «F.C.D.M.».

Что это значит? Тайна сия велика есть.

Олег кинул баллончик за импровизированный забор и собрался на Курасовщину, костеря закрытое метро, но перед ним вырос мент.

- Молодой человек, это что за вандализм?

Местный торчок был по совместительству милицейским стукачом, но Олегу вечно не хватало времени забуриться в граффити-движ, и он многого не знал.

Сатанист пришёл в бешенство. Он планировал не только ухуярить стены формулами, но и подстеречь Елену возле хостела, а вон оно что. Да и денег на штраф почти не оставалось.

Может, это к лучшему, осторожно спросил внутренний голос. Не придётся сталкиваться с Романом. Ростом-то он не меньше тебя.

Таков выбор белорусского отморозка. Или конфликт с анархистом, или менты.

В половине пятого утра уже светает, но дорожные менты, затормозив рядом с Еленой, осведомились, почему она голосует без фликера. Елена ездила по трассе Е30 больше десяти лет, и это была первый подкоп под методы её автостопа.

Она знала, что ментовские правила в этой стране ужесточились. Всё-таки белорусы первыми запретили ночную продажу спиртного. А там и голосование без светящейся полосы подпало под пизду. Скоро начнут штрафовать за выход из дома без шапки до первого апреля включительно.

- Девушка, возьмите фликер, — сказал лейтенант. Серебристый прямоугольник сиял, как богатый внутренний мир неформала. — На этом участке больше десяти летальных исходов за последний год. Если признаёте вину, заплатите в ОВД Ленинградского района всего двести десять тысяч. Нашими, конечно, деньгами.

- С собой всего шесть тысяч вашей валютой — на метро, — сказала Елена.

У мастеров автостопа нервы крепкие. Это даже белорусская милиция чует, словно запах горящего леса.

Лес, конечно, не горел. Тлел ком бумаги в урне возле заправки. Дым постепенно принимал очертания духа социальной войны.

- Понимаю, в участок вы не пойдёте, — сказал мент, внезапно ощутив усталость. Ему захотелось домой — выпить водки и спать.

- У меня российский паспорт, я тут проездом, — сказала Елена. В машине было тепло. Согреюсь, хоть какая-то польза, решила она.

- Заплатите, когда в следующий раз будете пересекать республику Беларусь.

Елена вышла из машины, прикрепив стикер к рукаву. Дух социальной войны следовал за ней, как белые фигуры — за героиней Артура Мейчена.

- Отцу позвоните, он деньги отдаст, — сказал Олег. — Я официально не работаю.

В яйцах будто осели камни. К кому обращаться не хотелось, так это к папаше. Олег даже посвятил ему стихи:

Громко батя в сортир стучится,

Выбить двери грозится гирей.

Старый батя, твой мозг – водица:

Я в астрале, а не в сортире.

Я не сын твой, а гей-икона.

Я ловлю в унитазе звёзды

Вдохновенья. Поссы с балкона.

Кто увидит тебя? Щас поздно!

Я наелся колёс, мне тошно!

Я с приветом? Ты сам с приветом!

Бог осудит тебя за то, что

Ты мешаешь творить поэту.

А хуле делать? Каким тебя демиург наградил отцом, такой и появится.

- У вас вторая административка за последнее время, — сказал участковый. — Да ещё и не работаете. В стране вообще-то закон о тунеядстве принят.

- Я работаю, — в отчаянии сказал Олег. — Только неофициально. Занимаюсь рерайтом.

- Чем-чем?.. Посидите пока. Стационарный телефон для протокола запишите.

Не спать, убеждал себя сатанист, только не спать. Они продержат меня до утра, но днём я должен добраться до хостела.

Елена сразу обратила внимание на недостроенные дома в зеленоватых завесах, напоминающих то ли вуали, то ли водоросли, и стрёмные надписи на стенах. Смысл большинства из них от неё ускользал. Что, например, такое «F.C.D.M.» — фанаты минского «Динамо»? Елене чудилось в этой надписи двойное дно, будто аббревиатура на самом деле расшифровывается иначе.

В хостеле она сразу почувствовала себя плохо. У некоторых белорусов — приятная манера чихать в метро, не прикрывая рот рукой, и Елена решила, что подцепила заразу. Она выпила парацетамола, но лучше не стало. В голове пели ебанутые голоса:

Я в большом аду родился,

От большой ады умру.

За ады я буду биться,

Пасть порву за сатану.

Скоро должен был приехать Рома. Пришлось написать ему сообщение: «Купи панадол и разбуди меня».

- Ты чо быкуешь, лошара? — с русским акцентом спросил сержант. Оба мента рассматривали Олега, как батрахиологи — змею.

Понаехало москалей, подумал сатанист.

- Ну как чо? — Надо было фанатский шарф купить, мысленно ругался Олег. Но жаба задушила. Теперь не поверят. — Мрази «Динамо» засрали. Я поддерживаю клуб, но для милиции мы обуза на шее, мы страшные бандиты и приходим на стадион бухать.

Надо сказать, мизогинное заклинание изобрёл бывший фанат-маскулист после того, как увидел на экране женскую футбольную команду. На заборе любого крупного города можно написать аббревиатуру, означающую и энохианское проклятье, и «клуб урюпинских бегунов». Главное — не вызвать вместо Айвасса, диктующего правильные слова, дух социальной войны.

- Да не пизди, — сказал сержант. — Недавно ваши еблоиды омоновца матом поливали, что он им сделал, не пойму. Им нормально сказали, чтобы они не ругались, так они на ОМОН накинулись и трибуну свою подожгли.

- Я не жёг ничего! — возмутился Олег. — Я пишу на заборе, защищая честь нашей великой родины.

- А работать когда собираешься?

- На полный день пока устроиться не могу. Я болею.