Литература

Французская сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жил ежик Шалавин, бескомпромиссный критик, историк, писатель и антифеминист. Друзья считали Шалавина автором великих военно-исторических романов, но публика ежика не замечала. Плохо продавался его последний роман «Дерьмовая пушка», посвященный заре отечественной баллистики. От сильного стресса у Шалавина начали выпадать иголки на голове. Чтобы хоть как-то себя успокоить, покупал Шалавин писульки известных писателек и строчил колкие рецензии. Большими поклонниками Шалавина были хомяк Максим, медведь Фома и Непопулярный Енот. Поначалу Шалавин дружил с молодым волком Василием Бирюковым, автором знаменитых «Мемуаров блокадной курицы». Но между ними пробежала блокадная кошка.

Однажды ранней осенью решил Шалавин почитать новости. Видит отчет о первых днях фестиваля фем-литературы. Все известные тусовщики пришли на банкет — и росомаха Елена, и пеликан Павел, и лебедь Андрей, и крольчиха Татьяна, и хомячка Катя, и барсучка Марина, и енотка Варвара, и скандально известная гиена Полина, и целых три медведицы — Надежда, Зульфия и Гузель. В кадр попали также Лев и белый медведь Фома. Сидели все эти звери за богато накрытым столом, кушали семгу, каперсы, хамон и пармезан, запивали водкой и шампанским. И у каждого зверя на торжественном банкете была эксклюзивная тарелка Императорского фарфорового завода, с золотой монограммой. И сам министр культуры почтил участников своим присутствием, откушал устриц, похвалил Василия Бирюкова и произнес речь о том, как важно освещать подвиги женщин в Великой Отечественной войне.

Скрипнул когтями ежик Шалавин. Был он забанен у всей этой шантрапы, только Фома держал его в друзьях, но ни словом не обмолвился о банкете.

— Предатели, холопы, холуи… — фыркал ежик. — Я, слава Богу, на свои пью. И креветки ваши сраные сам бы купил, если б не обирали вы честных авторов и простой народ.

Начал ежик шерстить интернет и быстро собрал компроматы на всех участников. Пишет статью:

«В некотором царстве, в некотором государстве начался фестиваль фемок под предлогом какой-то несуществующей «женской литературы». Разве баба может быть литератором? То-то и оно. На так называемый фестиваль выделили немалые бюджетные деньги, целых полтора миллиона рублей! Полтора миллиона бюджетных денег, это могли быть ваши пенсии и социальные пособия! На что же они потрачены? На креветки, устрицы и фуагра для так называемой культурной элиты. Еще два миллиона отстегнул… известный олигарх, по совместительству свекр медведицы Надежды и папа двух других участниц — Зульфии и Гузель, которые написали бездарнейшую повесть «Илзе, медведица из СС». Если бы не папа-олигарх, все эти три медведицы сидели бы сейчас на прозе сру, но нет, они великие писательки, издаются огромными тиражами, выступают на книжных ярмарках и объедаются икрой на банкетах.

Кураторка проекта, росомаха Елена, явилась в мини-юбке, зато медведица Надежда напялила хиджаб и рассекала в нем, как шахидка. Достойные образцы русских женщин, что и говорить…

Кто же другие участники? Лебедь Андрей и пеликан Павел, которые вообще не являются женщинами. О нетрадиционной ориентации лебедя Андрея я умолчу. Пеликан Павел в своих книгах всеми силами изображает натурала, но неумелые описания секса с бабами кричат о том, что он девственник. Однако эти два гомогея гораздо больше похожи на баб, чем мужеподобная крольчиха Татьяна, которая работает гинекологом и ругается как портовый грузчик. В вечернем платье она похожа на трансвестита с небритыми ногами.

Волк-графоман Бирюков, насколько мне известно, в апреле этого года буквально сожрал двух феминисток. Была проведена позорная операция с их извлечением. Зато теперь этот бесхребетный пес виляет хвостом, выпрашивая креветки у тех самых фемок.

Хомячка Екатерина… Безобидная зверушка… но только на первый взгляд. Почитайте ее книгу «Порванная жопа мужла»! Там присутствуют сцены, где лирическая героиня сидит в клоаке лебедя и прямой кишке медведя, радостно обмазывается их дерьмом и купается в канализации. Как может это животное-копрофил представлять русских женщин?

Но самый лютый пиздец это, конечно, гиена Полина, которая пишет стихи про свою вагину и клитор! Догадываюсь, кого эти безнравственные животные послали выпрашивать деньги в министерство культуры!

Каким же социальным проектам в этом году отказали в финансировании? Их много! «Подари велосипед зверенку с ДЦП», «Курсы китайского для маленьких аутистов», «Каратэ в инвалидных колясках», «Бокс для тех, кому за 70». Вместо того, чтобы помочь нашим детишкам, ветеранам и инвалидам, минкульт устроил это паралимпийское писательское шоу. Что ж… бывают и духовные инвалиды».

Написал Шалавин главреду Литературной газеты. «Мы не можем такое напечатать», — ответил главред. «Ну и хер с вами», — фыркнул ежик Шалавин и повесил статью на сайте «проза ру».

Звонит ежику Непопулярный Енот:

— Тебя, значит, тоже не пригласили?

— Истинный талант никто не ценит, — ответил ежик. — Но ничего. Заявимся на ихний банкет. Я буду колоть их своими иголками.

— А я их буду вилкой тыкать! — обрадовался Непопулярный Енот. — Пусть подавятся своими креветками!

Встретились товарищи у ресторана ЦДЛ. Видят — читатели прозы ру уже лезут на летнюю террасу, заглядывают в окна. Две мышки стоят с транспарантом «Хватит жрать креветки на наши пенсии!». И полосатый кот в трениках «Адидас» мяукает: «Долой культурную элитку! Арестантский уклад един!»

Достал Непопулярный Енот из кармана черно-желтую баночку с какой-то жидкостью. Не понял ежик, что внутри. А Енот зашел сзади и начал лить жидкость прямо на ежиные иголки.

— Что ты мне втираешь? — испугался ежик.

— Это особое китайское средство для наведения красоты, — объяснил Непопулярный Енот. — Я его спер у одной торговки с уханьского рынка. Очень эффективное. Как войдешь к этим размалеванным писателькам в вечерних туалетах — покажешь себя во всей красе. А теперь извини, мне надо делегацию принимать.

Рванул Непопулярный Енот в метро, только его и видели. Фыркнул ежик Шалавин и потопал на мероприятие.

Остановил ежика леопард:

— Кто таков? Где аккредитация?

Показал ежик старое удостоверение из «Литературной газеты».

— Просрочено, — говорит леопард.

И ну выталкивать ежика на улицу! Долго ежик сопротивлялся вертухайскому произволу. Укололся леопард, зевнул, уселся на банкетку.

— Иди, — говорит, — пока все креветки не съели. Хрен с тобой.

Вбегает ежик в зал, где собрались литераторки. А там нет никакого банкета. На столах бутылочки с водой, блокнотики и ручки. У микрофона росомаха Елена рассуждает о сестрах милосердия времен Крымской войны.

Присел ежик рядом с гиеной в мини-юбке и ждет удобного момента.

— Кто еще хочет выступить? — спрашивает росомаха.

— Я! — кричит ежик.

Подбежал к росомахе, выхватил у нее микрофон и говорит:

— Всем привет, я представитель новой честной критики! У меня вопрос к так называемым писателькам: вам не стыдно вырывать кусок хлеба у детишек, инвалидов и ветеранов? Вырядились тут, как волчицы из СС! Стерляди проклятые! Вся ваша писанина не стоит бумаги, на которой напечатана! Вот вы, барсучка Марина, написали книгу о тюремных лесбиянках. А пелотку вы лизали? На зоне чалились? Вертухаев кнокали? Вот и молчали бы в тряпочку! А то расселись тут в вечерних туалетах! А ты, сука Бирюков, в Чечне воевал? Не воевал! Вот и не вякай, историк хуев! Про вашу росомаху Елену я вообще молчу. Писателька в мини-юбке, блокадным курам на смех…

Сидят участники, слова вымолвить не могут, давятся от смеха. Только Елена тянет дрожащую лапу, чтобы отнять микрофон.

— Над кем смеетесь? Над собой смеетесь! — проорал ежик. — Я вас всех проклинаю!

Громче всех хохотала гиена Полина. Подошла она к ежику и попыталась влепить ему пощечину. Свернулся Шалавин клубком, уколол гиену. Пытались другие участники отпинать Шалавина из зала, как футбольный мяч. А критик то свернется, то развернется и колет всех подряд. Устали писатели критика пинать. Уселись за свои столики, зевают.

А ежик фыркает в микрофон:

— Не надо делать вид, что умираете от скуки. Да хоть бы вы все уснули вечным сном, ваши пердаки все равно будут гореть, как вечный огонь.

Свалилась тут гиена Полина под стол. Бросились к ней другие звери, да так и попадали по дороге. Лежат, не шевелятся. Один ежик стоит с микрофоном.

Понял ежик, что подставил его Непопулярный Енот. Вызвал ежик «Скорую» и сообщил, что злоумышленник намазал его иглы неизвестным отравляющим веществом. Уж очень Шалавину не хотелось чалиться на зоне. Оно конечно, для литератора сидеть почетно, но боялся ежик занять нехорошее место в блатной иерерхии. Приехали «Скорая» и полиция, видят: все литераторы валяются на персидских коврах. Вот гиена, вот росомаха, а вот неведома зверушка, у которой выпали все иголки. Увезли участников фестиваля в реанимацию.

А вот и белый медведь Фома приехал из Сколково. Узнал он про несчастье, которое приключилось с хомячкой Катей. Пробрался в реанимацию, потому что охрана приняла его за доктора. Видит — лежит Катерина в коме.

Заревел Фома:

— Екатерина, вставайте! Кто теперь сделает мне огромный вкусный торт? Вы обещали! Я надеялся связать с вами всю мою дальнейшую жизнь! А теперь я несчастнейший из медведей!

Прижался медведь носом к щеке хомячки и лизнул ее. Огромная медвежья слеза скатилась на белую простыню.

Открыла тут хомячка глаза и говорит:

— Что ты себе позволяешь, проклятое мужло?

Тут очнулись и другие феминистки и профеминисты. Один ежик Шалавин был наказан, как злая фея. Месяц пролежал он в отделении интенсивной терапии, допрашивали его следователи и сотрудники ФСБ. Ругали русские звери токсичного ежа, но книги Шалавина все равно никто не купил.

А хомячка Катя согласилась выйти замуж за белого медведя.