Литература

Она подлетела, оперлась руками о стену и немного слизала с неё майонез. Стоял светлый прозрачный день на дворе, кувыркались в воздухе птицы, кошки и другие загадочные насекомые. Её не односложное лицо отражало в тот момент приобретение чего-то сладостного и всеобщую благость. Майонез выступал на пористой поверхности стены белёсыми сталактитами, чи сталагмитами, один только хрен мог разобрать. Она рассмеялась радостно, сделала ещё несколько кульбитов в разряженном воздухе и слизала ещё побольше. Майонез упруго шелохнулся, как бы уклоняясь. Но ничто не могло разбить сегодня радость её души. Она стиснула тончайшие пальцы кругом блестящей субстанции и начала свой танец лизания. Она прикасалась язычком, краснея и посмеиваясь, метила белое бороздками прикосновений, змеи не летали-бегали над щербатой поверхностью. И всё было честно, и всего было в меру. Пальцы крепли, кожа менялась, переливалась всеми цветами прошлого майонеза. Она лезла своим языком в гущу, посапывая, выдавала на бис, сладко прихлёбывала, не запивала ничем. Продукт клубился, торочился пролизанными линиями, пузырясь и закипая. Даже во сне не было от этого никакого спасения. Она ела, питалась, кушала, поддерживала биение жизни за счёт поглощения белого майонеза. И всё в воздухе было тепло и радостно. Скрещенные пальцы свёрлышками вцепились в стену, не было под тентом места, которого она б досконально не вылизала. Пучеглазилась и радовалась, лизала и не стеснялась себя. Покрошенная и прикольная, летающая и неудовлетворённая голодом, она висела, слизвыала, и это вызывало сильно истерику разума. Наелась, осталась, стала огромной, как дом, как домина оранжевая стала, устала, сало надоело, присела на крышу-крушу, отдохнуть от покушать.

Крыша дома приоткрылась, и во образовавшуюся щель, отодвигая толстую бабу, вылетел медленно майонезный Ванька. Их глабза встретились, их души сошлись в реверансе, ах сколько было сказано слов, выражений, волнение было на лицо, и с воодушевлением потянулись десятки рук к раскрытой сетчатке.

Восхищение плоти в этот момент достигло предела.

Ванька деловито почесался, вынул из кармана курточки старый наган и на лету снёс толстой бабе голову. Встрепенулись, улетая, птицы и кошки. Красные брызги на дрожащем майонезе становились розовыми.

- Посуду мыть, женщина! – раздражённо крикнул Ванька в глубинную трубу телефона. Ещё немного почесавшись и побурчав, даже и не посмотрев на свежий стенной провансаль, он развернулся и улетел рисовать злых монстров.