Литература

Продолжаю сказ о приключениях Пыкина и Тыкина...

Сидят как-то Пыкин с Тыкином на крылечке, на сентябрьском солнышке греются. Тут откуда ни возьмись пред ними взъерошенный и запыхавшийся хер в очках появляется. Пыкин с Тыкином приглядываются и узнают в нём директора сельской школы – Иллариона Эдуардовича Вассенштихельшнейдера. Малиновцы называли его просто Вася – для простоты произнесения.

- О! Васёк! Ты по какому такому делу к нам? – Тыкин говорит. – Ежели ты ко мне опять чепляться будешь по поводу несданного экзамена по химии за седьмой класс, я рассержусь не на шутку! Я же из чистого интереса к науке химические реактивы из колбочки выпил!

- Да не-е, - Илларион говорит, поморщившись. – У меня к вам, господа, чисто деловое пгьедложение: не соблаговолите ли вы, уважаемые, пг`овести уг`ок в школе? У нас занятия сг`ываются по причине нехватки кадг`ов. Из г`айценг`а только на следующей неделе обещали пгьислать кого-нибудь. А вы всё равно, уважаемые, ничего не делаете. Поэтому я и взываю к вам о помощи. Не бг`осайте детей на пг`оизвол судьбы. Не оставьте их во тьме незнания!

- Не-е, - Пыкин с Тыкином хором протягивают. – На хуй иди!

- Во-первых, - Тыкин объясняет, - мы дипломов никаких не имеем. Чему мы их учить будем? Во-вторых, со шпаной малолетней связываться не хотим. У нас на детей аллергия. У меня тик нервный в их присутствии начинается, а Пыкин вот пятнами красными весь покрывается.

- Ну, для ведения уг`оков в сельской школе дипломов особых и не нужно. Главное – это жизненный опыт и хог`ошо подвешенный язык. И то и дг`угое у вас имеется. А дети у нас хог`ошие, спокойные. Не то что ваше поколение было, - Илларион говорит, поморщившись. – Пг`осто посидите с г`ебятами сог`ок пять минут и получите от меня за это бутылку чистейшего самогона!

- Вот это другой разговор! – Пыкин воодушевляется. – А чё, Тыкин, посидим с извергами сорок с небольшим минут – и глядишь бутылка в кармане?!

- А чё, посидим! – Тыкин соглашается. – А чего за урок-то провести надо?

- Урок физики за восьмой класс.

- Как не хуй делать! Вот в чём-чём, а в физике мы сильны с Пыкином! – Тыкин Иллариона заверяет.

- Вот и отличненько, - Илларион радуется. - Значит, договог`ились?

Так они и договорились.

Идут Пыкин с Тыкином в школу. Пыкин говорит Тыкину:

- Слушай, Тыкин, чего-то я подзабыл физику за восьмой класс. А ты помнишь?

- Не-а, - Тыкин ответствует. – Да ничего страшного. На месте разберёмся.

Приходят в школу товарищи. В класс заходят. Первым Пыкин заходит. На него откуда-то сверху стопка учебников на голову падает. В классе раздаётся дружный, задорный детский смех. Тыкин заходит, с опаской голову руками прикрывая. Осознав, что он вне опасности, он с классом громко здоровается:

- Здорррово, уёбки малолетние! Только что вы продемонстрировали один из законов физики. Второй закон Ньютона называется. Именно таким же раком его энтот Ньютон и открыл. Только вместо учебников на него тыква упала. Ему её на голову Эйнштейн сбросил, на дереве сидящий. Конкуренты ему на хуй не нужны были!

Класс притих.

- Ну и кто положил учебники над дверью? – Тыкин спрашивает.

Все молчат. Только друг с дружкой переглядываются, плечами пожимают, аки ангелочки невинные.

- Я хочу энтому вундеркиндеру пятёрку поставить!

Встаёт тут шкет с последней парты и пищит:

- Ну, я!

- Я! Генератор синхрофазотрона, бля! Подойди-кось сюды!

Подходит этот шкет вразвалочку к Тыкину. Тыкин берёт его за ухо и к классу лицом разворачивает.

- Сейчас мы с товарищем Пыкином продемонстрируем на этом наглядном пособии некоторые законы физики. – И к Пыкину его подталкивает со словами:

- Пыкин, действуй!

Пыкин принимает эстафетную палочку и давай шкета мутузить, а Тыкин комментирует:

- Сейчас, класс, вы видите силовое воздействие одного тела на другое. Сила удара кулака в переносицу равна массе кулака на его ускорение.

Класс раскрывает тетрадки и начинает записывать.

- Так, Пыкин, покажи классу инерцию.

Пыкин даёт шкету пендель в задницу. Тыкин комментирует:

- Вот вы видите, как тело, получив от удара ускорение по инерции стремиться от источника удара.

Дети старательно записывают лекцию. Шкет, упав на пол, кричит:

- Ну всё! Хватит! Не бейте, дяденьки! Я всё понял!

- То-то, - Тыкин говорит удовлетворённо. – Садись на место!

Шкет садится на место, вытирая рукой кровавые сопли.

- Продолжаем урок, - Тыкин ораторствует. – Скажите дяде, что вы проходили на прошлом уроке? А ты, Пыкин, садись за стол учительский, не мельтеши! Не видишь - дети неловко себя чувствуют, когда по классу маньяк и садист, кулаки почёсывая, прохаживается!

С первой парты раздаётся голос девочки с бантиками:

- Дяденька, можно я выйду?

- Это ещё зачем? – Тыкин навис над ней грозной тучей.

- Трусики выжму…

- Трусики?! Какие трусики?! А-а, трусики… - Тыкин смягчается. – Это можно. Иди. Только по-шустрому! Пропустишь самое интересное.

Девочка с бантиками выбегает из класса.

- Так, класс, - Тыкин продолжает, - повторяю вопрос: что вы проходили на прошлом уроке?

- Закон Архимеда! – выкрикивает кто-то.

- А это что за хер такой? – Тыкин недоумевает.

Дети ручки тянут. Тыкин говорит, пальцем в кого-то тыча:

- Вот ты, лохматый!

Лохматый встаёт и бодрым голосом рассказывает:

- Да был такой грек. В Греции, блядь, жил. Жил, блядь, жил, ни хуя не делал. Решил он как-то в ванной жопу пополоскать. Нацедил воды, блядь, полную ванну. Вот он ногу одну поднял, чтоб в ванну залезть, да на мыльной воде поскользнулся и в ванну как ёбнется! Пол ванны на хуй выплеснулось! «Ёптыть!» - вскричал Архимед, - «это ж, бля, самый что ни на есть закон физический!»

Встаёт тут девочка, его соседка, дочь Иллариона Эдуардовича Вассенштихельшнейдера, Сара.

- Пг`ошу пг`ощения, господа пг`еподаватели за нелитературную речь моего коллеги, - она говорит, очки на носу поправляя. – Петг`ов хотел сказать, что глубоко уважаемый гьеческий учёный Агьхимед, погхузив своё тело в жидкость, откг`ыл закон, гласящий: «Всякое тело, погхужённое в жидкость, вытесняет тот объём жидкости, какое имеет само!»

- Ты сама-то поняла, что сказала? – Пыкин с учительской парты выкрикивает. – Садись, бля, и прекращай всякую хуйню нести! Ничего ты, бля, в физике не смыслишь. Вот Петров нам внятно и доходчиво всё объяснил, в чём дело обстоит. Учитесь, товарищи! Петров - пятёрка! – И Пыкин в журнал отметку отличную Петрову записывает.

- А знаете ли вы закон Пыкин-Тыкина? – Тыкин спрашивает.

Ребята головой мотают отрицательно.

- Как?! Не знаете?! Его ещё, видать, в учебники занести не успели. А закон этот по-другому именуется законом жидкости, погружённой в тело. А закон сей гласит: «Если выпить литр водки, тело, её выпившее, в объёме не изменится!»

- Этого не может быть! – стала возмущаться Сара. – Это вопреки законам физики!

- Может, Сара, может, - Тыкин её уверяет.

- Нет, не может! – протестует Сара.

- Спорим, может?

- Спорим! – орёт Сара.

- Дуй, Сара, за двумя литрами. Мы с Пыкином тебе и другим это докажем.

Сара выбегает вприпрыжку из класса и несётся в сельский чапок за двумя литрами. Сара даже не заметила, что она, вылетая пулей из класса, из рвения к науке дверь плечом распахивая, энтой дверью девочке, которая трусики ходила выжимать, лицо отштамповала. Девочка встаёт, сломанный нос рукой придерживая, и говорит гнусавым голосом:

- Всё, завязываю с учёбой! В шлюхи подамся, так как королевой красоты иль артисткой мне уже не бывать с этаким еблищем исковерканным!

И домой, хныча, улепётывает.

Сара четыре пузыря в класс закатывает. Пыкин с Тыкином оживляются.

- Молодец! Садись на место, - Тыкин говорит. – Сейчас мы вам закон Пыкина-Тыкина в действии покажем!

И Пыкин с Тыкином все четыре бутылки открыв, по две бутылки сразу к глоткам своим подносят и заливают в себя по литру. Крякнув громко и рукавом занюхав, Тыкин говорит:

- Ну, что, Сара, изменились наши тела в объёме?

Сара глазами круглыми на них смотрит, очки снимает, протирает, одевает их на нос и снова присматривается, прищуриваясь.

- Это нонсенс! Абсугд какой-то! Как такое может быть?! Я в замешательстве! – бормочет Сара.

- Вот так вот, Сара, - Пыкин говорит. - Я ж тебе говорил, что ничего ты в физике не смыслишь. Садись, жопа очкастая, двойку тебе ставлю! И родителей в школу чтоб привела к директору!

- Ну, это уж точно вопгьеки всем законам физики! У меня папа – дигьектог` школы. Как же я его к нему самому пгьиведу?!

- Думаешь, самая умная?! – Пыкин вспыхивает. – А ну-ка, вон из класса! Ишь, дерзить учителю вздумала! Кобра очковая!

Сара плачет и, закрыв лицо руками, из класса выбегает.

- Я удивляюсь, Пыкин, - Тыкин говорит, - как такая необразованная, тупоголовая личность смогла проучиться до восьмого класса!

- Ну, у неё же папа – директор школы! – Пыкин ответствует. – Папа её и в университет пропихнёт, ежели захочет. А потом такие дуры вас учить будут! - к классу он обращается.

Ребята головами одобрительно кивают.

- Вот так вот, ребята! Урок на этом к концу подходит, - Тыкин итог подводит. – Надеюсь, сегодня вы узнали много интересного и познавательного. Засим позвольте откланяться, пойдём мы домой с жёнами законы механики отрабатывать.

- А домашнее задание? – выкрикивает кто-то.

Тыкин в затылке почесал и говорит:

- Ну, отработайте закон Пыкина-Тыкина на собственном опыте. Замерьте объёмы собственных тел и пол-литра наебошьте (вы ещё маленькие по литру пить-то) и посмотрите энтот закон в действии.

Ребята записали домашнее задание в тетрадки, из класса шумной гурьбой выбежали и в сельский чапок почесали за пол-литрой.

Пыкин с Тыкином вдвоём в классе остались. Говорит Тыкин Пыкину, тяжело вздохнув:

- Уф-ф, не знал я, Пыкин, что уроки вести так нелегко. Мне кажется, продешевили мы с тобой. Две бутылки надо было с Васи просить!

- Эт-то, точно, - Пыкин соглашается. – Ну, ничего, Вася вечером придёт, и спросим с него ещё одну бутылочку.

На том они порешили и домой направились.

Сидят вечерком Пыкин с Тыкином на завалинке, Иллариона ждут как второго пришествия. Илларион пред ними появляется как по щучьему велению. Взъерошенный такой весь, красный. Бородкой разъярённо трясёт, ножками по земле топает, кулачки агрессивно сжимает.

- О! Вася! - Тыкин радуется. – А мы тебя ждём как второго пришествия! Да не трясись ты так! Очки с носа того гляди в коровью лепёшку свалятся! Бутылку принёс?

- Хуй вам, а не бутылка! – Илларион взвизгивает.

- Фи, Вася, как грубо! – Пыкин говорит. – Объясни товарищам преподавателям, в чём, собственно говоря, дело-то?

- В чём дело?! – Илларион негодует. – Они ещё имеют наглость спг`ашивать, в чём дело! Восьмой класс поголовно споили! Полдегевни заблёвано! В чём дело?! Два сломанных носа! Это уж слишком! А Саг`е, дочке моей, умнице, кг`углой отличнице, двойку ни за что ни пг`о что влепили!

- Ну, во-первых, мы никого не спаивали, - Тыкин оправдывается. – А ребята просто проявили интерес к физике жидких тел. Сломанные носы – это ничто по сравнению с шишкой Ньютона. Наука требует жертв. А Саре мы двойку поставили по заслугам. Физика для неё – дебри непролазные. Ни на один вопрос толком не ответила. А уговор, Вася, дороже денег. Бутылочку ты нам того… должен, а за работу сложную (мы тут с Пыкином посовещались) ты нам ещё одну сверху поставить обязан!

- Что-о-о?! – глазные орбиты Иллариона на стёкла очков давить стали. – Ну, вы, блядь, в конец охуели! Ещё г`аз вам, мудакам, повтог`аю: хуй вам, а не бутылка! Хуй, хуй, хуй и ещё г`аз хуй! – Илларион ножкой топает, разворачивается и улепётывает по-шустрому.

Ещё долго по деревне разносилось эхом в ночи его громогласное слово «ХУЙ».

С тех пор это слово накрепко вошло в лексикон глубокоуважаемого всеми преподавателя Иллариона Эдуардовича Вассенштихельшнейдера, наконец понявшего, что без него в общении с русским народом не обойтись. Илларион полюбил это слово ещё и за то, что оно было одним из немногих, которое он произносил, не картавя.