Литература

Депеш Юрий

http://www.depeche.nm.ru

«… будни серых дней, что идут, как братья уродцы

гений кисти, нанесши на холст, лишь один мазок

превратит систему, что кружит на месте по месту

в праздник ярких вспышек, весёлых огней хоровод...»

(неизвестный индейский поэт)

«… два, чистых сердцем, потерявшись в пространстве,

среди развалин, найдут, Храм Единения Империи Солнца…»

(Древнее Индейское Пророчество)

После того, как Смарт кончил в четвёртый раз, и ошарашенный своим мужским подвигом, неожиданным для него самого, чего не случалось на его памяти последних несколько лет, изумлённо, нежно и ласково смотрел, на раскрасневшуюся и тяжело дышащую Нату. У него и самого сердце билось о рёбра. В нескольких метрах от них шумело медузами, невидимое ночью, но легко угадываемое интуитивно, Море.

Такой взаимоотдачи мужчина-женщина он за свою жизнь не мог припомнить более двух-трёх случаев, не считая судорожного подросткового секса, когда всё равно где и с кем. Ната была ошарашена не менее чем Смарт, впервые в жизни она испытала оргазм. Не один, а сразу несколько, один за другим. Прикушенные губы и сорванный голос. Испарина и ощущение полного отсутствия утомлённого и удовлетворённого тела.

Всего лишь несколько дней назад она стала женщиной. Смарт был её первым мужчиной. Желанным мужчиной.

Конвергенция дала необыкновенную силу телам. Необыкновенное Единение. Это настолько вымотало обоих, что теперь они просто лежали на покрывале, под пальмами, и не шевелились. Просто молча смотрели друг на друга, едва повернув к друг другу головы. Просто. На какое-то время Ната уснула. Смарт, с нежностью, поцеловал родинку Наты, темневшую на верхней губе, справа.

Через полчаса Ната, очнувшись от благодарного забытья, потянулась, глубоко вздохнула и, полуобернувшись, притронулась к руке Смарта. Спросила:

- Что чаще ты делаешь: трахаешься, занимаешься сексом или любовью?- Глаз её видно не было, но интонация в голосе была требовательна, хоть и не напориста.

- Когда я безобразно пьян – я трахаюсь, когда трезв – я занимаюсь сексом, когда навеселе – я занимаюсь любовью. Первое случается чаще, второе почти никогда, а в третьем случае я неизменно влюбляюсь.- Вопрос несколько обескуражил Смарта, мало кто из его девушек задавался подобного рода вопросами сразу после секса. Хорошо хоть ответ был припасён заранее. Домашняя заготовочка.

- А ты не думаешь, что подобная позиция может разлучить нас? – Слова Смарта встревожили Нату, слишком они были хорошо продуманы и сформулированы, даже чересчур хорошо, для спонтанного ответа.

- Я так не думаю,- продолжил своё объяснение Смарт,- мы не делим с тобой ничего того, что может нас разделить. Только по этой одной причине я знаю, нет ничего, в чём бы мы могли разочароваться. У нас нет ни одной точки соприкосновения, в которой наши взаимоотношения могли бы протереться. – Получалось не так складно как вначале, но зато куда более искреннее.

- Я не хотела бы, чтобы они протёрлись. – В голосе Наты проскользнула радостная улыбка.

- Значит, они не протрутся! - Уверено сказал Смарт, даже чересчур уверенно.

- Так чем же мы тогда с тобой занимались всё время? – Вернула Ната разговор в прежнее русло.

- Ты ни разу не видела меня ни безобразно пьяным, ни абсолютно трезвым. Дальше продолжать? – Сил и слов для продолжения объяснений не было.

- Нет. Не надо. Я поняла. – Ната вновь улыбнулась. Потом призадумалась и продолжала расспросы, вместо того, чтобы просто дышать Морем. – Смарт, а почему ты меня любишь. Именно меня, а не кого-то другого?

- Открой глаза и взгляни поверх голов, ты увидишь восход Солнца! Вслушайся в шум толпы, и ты услышишь детский смех! Раздвинь мусор городов, и ты найдёшь прекрасный цветок! Отбрось предрассудки общества, и ты поймёшь, моя любовь – для тебя! Если я смогу ответить тебе на твой вопрос – я разлюблю тебя. – Озадачено пробормотал Смарт.

- Спасибо, это прекрасно. - Помолчала, добавила. – Скажи, почему ты выбрал меня, и почему я захотела быть выбранной тобой?

- Мы вместе потому, что мы идём одним путём, но разными тропами. Это и есть та чудесная близость разностей, которой не хватает людям, живущим далью близостей. – Что ещё можно было добавить к сказанному.

- Это почти одно и то же, что ходить по краям одной пропасти, но никогда не прикасаться друг к другу. На самом деле, такое положение вещей великое искусство, которое дано не всем. У нас с тобой пока еще, получается, идти этим путём. Я рада этому.

- Было бы странно, если бы именно мы с тобой огорчались этому, - пытаясь разрядить обстановку Смарт перевёл разговор на другую тему. Резко и неожиданно, как он делал всегда, когда не хотел продолжать разговор в том русле, что пытались навязать ему против его воли. – Знаешь ли ты, кто и зачем изобрёл эскалаторы в городах? А кто изобрёл лифты? И зачем в лифтах есть красная кнопка «Стоп»? И сколько детей появилось благодаря этой кнопке?

- Ужасно забавная мысль, надо как-то прозондировать этот вопрос. Мне понравилось. – После серьёзного разговора, так вовремя прекращённого Смартом, Ната расслабилась и улыбалась ему своей прекрасной детской улыбкой.

Flashback:

Пока старший индеец делает свои дела в скалах, волна спадает, Море отрезвляется гладью. Воткнув доски в песок, юноши, оперевшись спинами о них, пьют матэ. День не должен пропасть. Три места куда пойти в штиль. Три станции. Солнце, ветер, термоядерный синтез. Когда-то две первые назвали экспериментальными. Так они и умерли, в струпьях эксперимента.

Убирают бомбилы и карибасы в сумки. Матэ взбодрил. После него солнце уже не испепеляет, лишь немного покусывает. Надо идти, матэйна спасёт не на всю жизнь.

В тот год Море взломало берег, залив почти весь полуостров собой. Отсюда и несметное количество москитов. Безжалостный и вседостающих. Но к счастью не днём. Вокруг зловонное болото разлагающегося Моря.

Старший идёт, изредка подбирая осколки разбитых зеркал. Они на верном пути. Осколков всё больше, начинают попадаться крупные.

Наконец-то забор с домиком. В домике ветхий воин. Он пьян и неряшлив. За щепотку матэ подводит их к прекрасному, пусть даже почти целиком разворованному местными жителями-мародёрами, сооружению.

Юноши переглядываются между собой. В древних индейских книгах существует только одно сооружение, подобное по структуре этому. Очень похожее на это. Очень.

Место, в котором самые заклятые враги, при встрече, становятся друзьями, братьями навек.

Дрожь благоговеенного трепета, волнами, от пяток, поднимается вверх по бронзовым телам юнош.

Храм Единения Империи Солнца.

Храм Конвергенции.

Так написано в пророчестве.

Смарт жутко не любил пользоваться презервативами, да и Ната тоже, не взирая на её недавнюю девственность в вопросах тесных межполовых отношений. Это в своих городах они были «благоразумными» людьми, но этой ночью, под пронзительно глубоким, усыпанным громаднейшими звёздами небом Конвергенции, на них нашло какое-то бесшабашное, почти детское веселье.

Под небом Любви.

Они настолько прониклись доверием друг к другу, что сочли кощунством использовать этой ночью, в их отношениях, «посредников».

Смарт, со счастливой интонацией в голосе, игриво сумничал, - Меня претит от испражнений прорезиненной любви, стеснённой ремнями безопасности. Перестраховка прекрасного, максимализм искусственности, растление чистоты помыслов меркантильностью чувств, очерченных контуром кодекса умолчания о сопереживаемом!

Ната вновь потянулась к Смарту, но через пол часа оба поняли, пятого раза не будет. Это их не огорчило.

Зачем пресыщаться бесплодными попытками, доставить друг другу удовольствие.

Это от них никуда не убежит, так зачем же пытаться догнать то, что и так уже в их руках. Смарт приподнялся на локтях, кое-как развернулся и по детски уткнулся носом в налитые кровью соски Натиной груди. Смарту всегда нравились девушки с большой грудью. Большой и аккуратной. Ната на свою пожаловаться не могла, да и Смарт на неё не жаловался.

Находка для психоаналитиков.

Смарт достал стоявшую рядом, в песке, бутыль Кальвадоса. Он подкреплял их силы на протяжении всей волшебной ночи. По глотку после каждого раза. Волшебного раза. Волшебный Кальвадос. Крепкий аромат яблок, смешанный с запахом мускуса, исходившим от Наты, кружил голову и побуждал к действию.

Ната сама выбирала место для этой ночи. С видом на Конвергенцию. На Храм Конвергенции. С небольшого расстояния Конвергенция напоминала сказочное животное, сияющее, вспыхивающее и переливающееся всеми цветам радуги. Оно то протягивало яркие щупальца к небу, то разлеталось во все стороны залпами салюта. Только один человек знал, как живёт это животное. Своих секретов он никому не выдавал. Да и не нужно.

Прекрасное не нуждается в объяснении.

В «Муссоне» играл Спайдер по очереди с Фишом. Играл именно так, как того просили в тот момент их уставшие тела, их непогрешимые души.

На какое-то время Ната и Смарт замерли, думая каждый о своём. Потом встрепенулись, как по команде, встали с покрывала, и в свете, пробившейся из-за туч луны, пошли смывать пот оргазмов, обменивая его на солёность другого энергетического содержания.

Сет Спайдера эхом отражался от их красивых, удовлетворённых тел и возвращался на танцпол, заряженный гиперсексуальной энергией.

В ту ночь Земля перестала вращаться вокруг Солнца. В ту ночь все небесные светила вращались вокруг Конвергенции.

Море вернуло силы, но искушать судьбу нелепостями они не стали. Они лишь посильнее прижались друг к другу и так и заснули, прямо под пальмами, в пяти метрах от ласкового Моря. Музыка накрывала их ритмичным туманом, и им снилось, что она стала чем-то живущим в них, чем-то органичным и неотделимым от них. И Смарт и Ната улыбались во сне. Им было от чего улыбаться.

Trip:

Двенадцать лучей во тьме. Двенадцать лазерных пушек. Двенадцать потоков солнечного света. Двенадцать отражений зеркал. Двенадцать шероховатых столбов, двенадцать опор. Двенадцать сторон света. Двенадцать времён года. Двенадцать состояний души. Двенадцать жизней и смертей. От того что, потому что и вопреки.

В центре лучевого потока, круга – высится столб с ослепительным шаром наверху. Шаром, собирающим в себя все двенадцать состояний всего.

Шар – это центр. Он главный. Всё остальное лишь даёт ему силу, работает на него. Он накапливает эту силу и единым импульсом, раз в двенадцать мгновений, выстреливает ей в сотни тысяч рук, ног, тел.

Момент истины. Момент Единения.

Конвергенция.

В ту ночь, когда Ната решила, что ей пора стать женщиной, она даже и не пыталась морализаторствовать по этому поводу. Ей было почти восемнадцать лет и тело уже томилось от неудовлетворённости, и непонятного, пока, желания. В городах не было никого, с кем бы она хотела провести первую ночь не сама. Или просто она не могла распознать этого первого, за масками. В Конвергенции же глаза разбегались, столько здесь было красивых и умных людей. Проблема выбора самоустранилась, когда к ней, пьющей, сухое белое вино

, в баре, подошёл Смарт. Его нельзя было назвать писаным красавцем, но в нём было нечто такое, что отмело бы любые сомнения, будь они у Наты в отношении Смарта. Этим нечто были его глаза, добрые, честные и понимающие, даже какие-то отеческие. Их открытость и глубина были на столько подкупающими, что для сомнений не осталось места. Это и был тот человек, в постели с которым должна была быть обменена девственность на женственность.

Когда Смарт первый раз вошёл в неё, то даже не поверил в то, что Ната была девственницей, настолько её организм хотел и был подготовлен к сексу. Не с каждой женщиной, у Смарта, всё проходило столь же гладко, как с этой, не умудрённой опытом, девушкой.

После этого случая они не расставались друг с другом вплоть до того момента, пока она не уехала в свой город. Это произошло задолго до её реального отъезда из Конвергенции. Наверное, самое больное и страшное в Конвергенции, когда люди исчезали из неё задолго до исчезновения. Ната не выдержала, открывшейся ей, свободы и однажды, ночью, пробравшись к Порталу, отыскала свою сброшенную шкуру ненужностей и натянула, с треском, на себя. После этого Смарт, будучи с Натой, не находил её. Она проходила рядом, но он не видел её.

Она стала невидимой для Конвергенции. Для Смарта…

«Заебал ты уже своими росказнями про Конвергенцию!»

(Голос из зала)

… в ночь её окончательного исчезновения Смарт пришёл в сувенирную лавку к Пэту, где тот подвизался на невнятных правах, с бутылкой медовой, с перцем, горилки и решительно предложил Пэту напиться вдрызг.

Банальное мужское решение, которое на самом деле ничего не решает.

Пэт поддержал его, были свои причины на то.

Одной бутылки оказалось позорно мало, второй тоже мало. На третьей бутылке, принесенной Промисом, вырубился свет во всей Конвергенции. После этого вырубился Пэт. Смарт так и не смог вырубиться, как ни старался.

Горечь утраты нейтрализовала действие алкоголя. Чёрт побери!

« …как прожить, не боясь

и как выстоять, не упасть,

как давать, не занимая

и как брать не принуждая…»

(неизвестный индейский поэт)