Литература

В лесу, на мягкой подстилке из опавших листьев, опутанный сетями солнечного света лежал человек. Он был сильно изранен. Смотрел в небо, мечтал о скорой смерти, молил о ней. Боль выворачивала нутро. Уж лучше тоскливые дождливые сумерки, чем это бурное сияние росы на кружевах паутины, чем аромат пробуждающейся жизни там, где жаждут покоя и скорейшего избавления.

Среди высоченных сосен в хрустале утренней прохлады так приятно пройтись ни о чем не думая, без желаний и мыслей с широко распахнутым для мира сердцем. Особенно если твое имя Иха-Фреса, особенно когда колючий кустарник сам уступает тебе дорогу, корни деревьев услужливо уходят в рыхлую глубь или выстраиваются в ступени, если ты поднимаешься на пригорок. Девушка с именем Иха-Фреса бродила по лесу, зверье провожало ее восторженными взглядами.

В тени лесных великанов сегодня произошло много странного. Люди пришли в лес, но не чтоб охотиться или рубить деревья, нет, они убивали друг друга, - для лесных жителей это было вновь. На траве и опавших листьях роскошными сокровищами валялись кровавые сгустки, алые переливы привлекли внимание девушки, казалось, если собрать их все вместе получится россыпь камней.

- Наверное, это кровь героя, она алая и светится, у злых людей кровь черная, как и их мысли, - шептали деревья между собой, задумчиво перебирая струны ветра. К тропе проложенной багрянцем подкатился мшистый валун, - любоваться игрой цвета и солнечных зайцев на крови приятней, если удобно усесться на нем. Девушка осторожно коснулась крови кончиками пальцев и тут же отдернула руку, - ей на ладонь скатился рубин!

- Если собрать все капли, можно сделать красивое ожерелье, оно будет чудесным и если позовет тебя сказка, оно покажет короткую дорогу, - прошипели мхи, пыля желтой пыльцой. И девушка радостно бросилась собирать кровь в ладошки, но ладошки скоро закончились, пришлось задрать платье и собирать капли в подол. Подол впрочем, не испачкался, едва Иха-Фреса касалась крови, как она тут же превращалась в камни и скоро набралась их целая куча.

Человек, молодой мужчина, молил о смерти, он мысленно умер уже сто раз, но боль не отпускала его не давая ни на мгновение спасительного забытья. Он лежал навзничь, закрыв глаза, когда близкий шорох кустов заставил сделать невероятное усилие и чуть повернуть голову навстречу пришельцу. Из-за деревьев показалась девушка. Белоснежная кожа, чуть встрепанные волосы, что впрочем, ей шло, а ноги… ее ноги были совершенны.

- Наверно она излечит его раны, ведь он настоящий богатырь, - прошелестела трава, умываясь росой. Девушка задумалась:

- У него страшные раны, я не смогу ему помочь, но может омыть его семь раз росой макового дерева и он оживет? - она аккуратно высыпала камни на траву. - Придется превратиться в маковое дерево и дождаться следующего утра, но пока я буду маковым деревом, сороки могут растащить камни, они ведь любят блестящее, займусь-ка я лучше ожерельем, а маковым деревом стану на рассвете! И занялась она ожерельем, занималась им до позднего вечера, а когда закончила и одела его на шею сверкание камней разогнало наступающую тьму. Даже умирающий зашевелился, открыл глаза и сказал:

- Тебе идет… и еще – подними подол! – и продолжил молить о смерти глядя на стройные ноги.

Иха-Фреса утром обернулась маковым деревом, покрылась прохладной волшебной росой и семь раз побрызгала на бедного юношу. Он не поднялся. Она еще семь раз окатила его росой с ног до головы с тем же успехом.

- Наверное, я делаю что-нибудь не так, надо попробовать стать маковым кустиком, - подумала девушка и из макового дерева обернулась маковым кустиком, опять покрылась волшебной росой, - обязательно помоюсь, а то буду за километр потом вонять. Парень уже лежал в глубокой луже из волшебной росы, сколько не поливала его Иха-Фреса, так он и не очнулся. Она уже и маковой травинкой становилась и соломкой и бубликом с маковой начинкой, - все без толку!

- Опять я все неправильно делаю, не зря сестра зовет меня дурой! – снова став девушкой, она плача опустилась на траву.

- Опять ты все неправильно делаешь! Дура! – надо ли говорить, что на поляну вышла сестра Иха-Фресы – Иха-Браса. Они были похожи как две капли воды, но лицо Иха-Брасы несло на себе отпечаток ума, а согласитесь, отпечаток этот никак не красит молодую девушку, так что по сравнению с Иха-Фресой Иха-Браса была ужасной уродкой.

Только что прибывшая, решительно подошла к герою, положила обе руки тому на грудь и произнесла:

- Хм… холодненький уже… ну-ка, сгоняй по быстрому к нам домой, у меня в кабинете найдешь живую и мертвую воду, неси ее сюда!

Иха-Фреса не посмела ослушаться сестры, обернулась ласточкой и стремительно скрылась, а Иха-Браса достала тем временем бумагу, перо, чернила, крепкую нить в спирте, несколько иголок, эфир, стрептоцид, зеленку, пластырь, нашатырь и еще несколько мелочей недостойных внимания. Аккуратно обработав раны юноши, она также аккуратно стянула вместе рваные края, сшила их и принялась считать и чертить графики.

- Ага, что у нас… сорок три процента мертвой воде, затем четырнадцать процентов эфира, добавить двадцать семь и семь живой, на три объемные доли зеленки, тридцать восемь грамм табачного дыма, белена, кошачий коготь, соль и сахар по вкусу. То, что надо! – она закончила расчеты, вытерла пот со счастливого лба и, усевшись на пенек, легкомысленно болтала ногами. Наконец явилась Иха-Фреса с двумя бутылками, на одной были череп и кости, на другой магические руны, знаки пацифик и анархия.

Иха-Браса ловко приготовила состав, побрызгала им героя, и тот открыл глаза:

- Вау! У меня по ходу глюки! Их уже двое, - парень сильно зажмурился и через некоторое время глянул на мир снова, – мир не изменился. Тогда парень посмотрел только правым, потом только левым – все оставалось по прежнему.

- Смотри-ка, он еще и подмигивает, хоть бы спасибо сказал. Хам! Пойдем сестренка, он тебя не заслуживает!

- Никуда она не пойдет! – скорей по инерции, чем обдуманно взревел спасенный, он уже в принципе понял, чьи ноги привиделись ему накануне, и его обновленный организм яростно заявил о себе.

- Слышь, подруга, ты ж вроде ведьма, заколдуй это стерву по быстренькому, да пойдем отсюда, а то я жрать хочу, да и приглянулась ты мне сильно, - ноги у тебя очень красивые.

Иха-Фреса, которой еще никогда не делали комплиментов, была наповал убита таким галантным обращением:

- Подруга, он назвал меня подруга! – в своих мечтах она смаковала заветное словцо, и не заметила, как, сделав неуловимый жест рукой, превратила сестренку в здоровенный, выше всех деревьев, базальтовый утес.

- Хм… - только смог промычать наш герой и взявшись за руки, радостно смеясь, они удалились прочь.

С той поры минуло немало лет, прекрасный юноша давно стал убеленным сединами старцем и, вспоминая тот далекий счастливый день, он с тоской думает: «Боже, почему я не сдох тогда! Она же дура!»

А Иха-Фреса, а что она? Камни давно перестали рассказывать ей свои дикие истории, деревья больше не выстраивали корнями ступени, когда ей приходилось подниматься на пригорок, да и колючие кусты перестали уступать дорогу, а норовили побольнее впиться в спутанные седые патлы. Каждый день, после обеда, она уходила к утесу, кряхтя и постанывая от боли в старых костях, поднималась на вершину и стоя на самом краю, звала сестру, но в ответ на крики прилетал лишь ворон и сев на плечо выбирал из седых волос попавшие туда колючки…