Литература

Вот так. С чего бы начать….Почему я пишу на виртуальной бумаге красными чернилами…(нет, кровью я давно расписался на всем, что сделал). Мертвее меня нет, но я жив. Жив настолько, что до сих пор чувствую запах ее кожи. Смесь пороха и сладких, почти детских духов.

Помнит ли она меня таким, каким я был в мой последний год? Влюбленного в мир, с неиссякаемой жаждой творчества в венах и зудом на кончиках пальцев, как у слепых? Эта страсть сродни жажде крови: смотреть (долго-долго), выпить и оставить на обочине. Наверное помнит. Все-таки я вылепил ее из собственных нервов и сломал ей жизнь.

Теперь я часто смотрю на мир через ее глаза. И когда я вижу то, что видит она, понимаю, что старался я не напрасно.

Вот он, мой и ее мир: серый на черном и красный на сером. Красный: тонкими, длинными полосками, превращающийся в черное и зеленое: в траву.

Над травой были мотыльки и роскошные бабочки: залетные девчонки из клубов, девицы по вызову (не догадывавшиеся, что именно мне от них нужно: impression и только), дамы, одержимые идеей создать гнездышко…ломкие, невесомые в разноцветном и голубом.

Мыльные пузыри. Мне нравилось смотреть, как они лопаются под моими пальцами.

Знали бы они, как я управился со своей жизнью. Если ли бы не когда-то однозначно выбранное правило – никогда не сожалеть – возможно я бы……….

Не важно.

Впечатление детства – летом, рыбалка на пруду - из глубин поднимается монстр: выпученные глаза, захлебывающийся рот (ему-то воздух не нужен, потом объяснили), жалость, смешанная с отвращением. Между нами разница - только в толщину воды. Вода, время и расстояние: они всегда все искажают. Ему я казался таким же.

Моя любовь. Светлые, блеклые волосы. Я знал, что ты меня не любила. Между нами всегда была эта толща воды. Для тебя я был тюрьмой и небом в решетке одновременно. А может просто альтернативой между угреватым подростком и сорокалетним козлом с твоей работы. Моей любви было для тебя слишком много, моей тоски по твоей сомнительной красоте. Ты гуляла по этому городу, моей душе, распевая песенки и покупая бижутерию для волос, пока не наткнулась на кирпичную стену. Ты сначала даже не сообразила, что стена – это я. Со всем пылом наивности ты разбила об нее кулаки. Неужели ты думала, что я отпущу тебя?

Мы жили тогда по чужим квартирам, хотя я достаточно тогда зарабатывал, чтобы купить свое жилье. Но мне нравился запах чужих вещей, незаметные приметы чужой любви. Я наслаждался хрупкостью жизни. Я все делал для того, чтобы она была хрупкой. Ты вправе меня упрекать, я не думал о твоей безопасности. Ты становилась похожей на меня.

Любовь, допинги и деньги. Еженощное турне по тем дырам, которые называются клубами. Потом – по закоулкам измененного сознания. Потом по углам квартиры, коридорам вдоль плинтусов, в поисках аспирина и следующей радости, которая заглушила бы боль от предыдущей.

-Ты меня любишь?

- Конечно дорогая!

Однажды я избил ее. Не знаю, как мы дожили до этого. Долго бил по щекам, потом вошел во вкус, потом….Я вбивал в нее с кровью науку любви. (Кто-то однажды так выразился и, может быть, это пережил). Не буду говорить, как я жалею об этом, не в этом суть. Я лепил из нее свою подобие, по своему образу. И сперва я выучил ее ненавидеть. Когда мой ручной зверь взбунтовался против хозяина, я был готов подставить левую щеку.

Не знаю, что ее сломало: таблетки, алкоголь или моя решимость длить эту жалость, которая для меня была сумасшествие и нежность на все времена, а для нее…….

я только сейчас догадываюсь, что она ничего ни к кому не чувствовала. Тот наркоман, кого она привела, всего лишь должен был послужить доказательством ее решимости, поскольку слов я не понимал и не принимал.

Я убил его. Очень быстро и без тени колебания. Наверное, я дошел до той степени, когда воля к жизни превращается в волю к убийству. Не говори, что тебе жалко.

Сколько раз ты мне повторяла, что я чудовище. Нет, моя любовь, чудовище было загнано на флажки, остался только человек. Я дал тебе свою жизнь и ты проживешь ее за меня.

Моя записка о самоубийстве оказалась в кармане, можешь спать спокойно.

Помнишь, ты интересовалась, в чем смысл жизни. Наибольшая глупость человечества – искать смысл в том, что есть бессмыслица и случайность. Усталость имеет свойство отрезвлять.

Один человек как-то меня спросил: - что ты будешь делать, когда она забудет тебя?

Клянусь богом, я не знаю, что ему ответить.