Неоновая литература - Морская история

Чужов Андрей Викторович

Морская история (для печати )

Картинка беглянка, со спортивным настроем скорости, женщина вредная немножко, с миловидным лицом, но тоже прикольная мурзилка. Не знаю даже, зачем же мы оказались на пляже в этот непогожий день, только один чёрт нас разберёт, да и то ногу сломает при этом. Так вот, туман стелился слоистыми веретенами по влажной почве, ничего не было видно, как в фильмах Мю, если убрать контраст. Не могу понять, как же она ко мне относилась в тот момент, может понравился лицом, может ненавидела и препарировать хотела, не могу понять. Отчества у нас были складные, ни к чему не относящиеся, темно было и страшно. Парк держал нас в глотке железного тигра, которому не с кем было играть. Я развернулся и посмотрел в два покатых смешных глаза, выходящих из темноты. Хотелось что-то сказать, говорить о вечности и незримом присутствии эго, но всё тонуло в облаке смысловой нагрузки.

Чёрный морской тузик омывался волнами со всех сторон. В нём не было ничего. Он молчал и подчинялся равномерным наплывам и всплескам. Чёрный морской тузик вторил движению волны и не имел ни одного качественного описания. Назад и вперёд. Назад и вперёд. Он колыхался прямо возле берега, в той зоне, где обычно плещутся, смеясь, дети. Чёрный морской тузик был страхом.

Молодой человек, выглядывающий колбаской из пол своего же пиджака, явно мне симпатизировал. А я думала, что у него рожица не брита, и ногтики не стрижены, но всё оказалось наоборот. А я думала, что он буддист. Не подозреваю даже, что творилось в его голове перед тем, как мы вступили в царство хаоса, в царство силуэтов деревьев и обнимающего их тумана. Не могу предположить, что творилось и после этого. Он как бы пытался быть самураем воздуха, понравиться мне движениями рук, или нечто вроде того. Но не разглядеть было его лицо в этой тьме сжатых образов, дождя и моря. Мы спустились к пирсу и там переступали через сваи, чтобы лучше рассмотреть глубину. Хотелось сказать что-нибудь из слов Уэрто, но всё тонуло в некой неизведанной капели.

Чёрный морской тузик почти неподвижно держался на колыхаемой глади, только слева светили синие фонари, а справа – оранжевые. Но он не относился к стихиям, он только продолжал своё злое ночное существование, подчиняясь приказам волн. И в этом была его статичная сила, его заколдованный покой. Из глубины была видна только чёрная его часть. А так как он был полностью чёрным, то он был виден в этом голубоватом тумане полностью. Всё остальное было неудачной игрой воображения. Чёрный морской тузик был страхом.

Они спустились к морю и потрогали руками воду. На их головы с неба летели опрометчивые холодные капли. Вдвоём они смотрелись, теряясь. И не было ни одной птицы, и не было понятно, чего птицы больше бояться – погоды или этих странных пропадающих силуэтов. Или ни того и ни другого.

Что означает гудок?

Волнение за неисполненный поступок, преисполненный страсти и забвения.

Что означает шипение?

Отход от чувства неизвестного и резкий скачок, когда ничего не изменить.

Что означает поползновение?

Темень глади стекла, накрытая мелкой чёрной точкой, мешающей жить.

Что означает ничто?

Взгляд на рябь и мгновенное понимание всего и бренности.

Что означает тёмно серый взрыв?

Морской обман.

Он был дома и читал журнал, когда неудачно развернулся, и едва заметная удавка поселилась на его лице. Расцарапав череп, удавка принялась за его мысли, чувства, но мгновенно опоздала. Что-то должно было произойти. Внутри он уже был практически мёртв. С кресла виднелась чуть заметная рука, под ней можно было разглядеть чуть заметное название журнала. Оно было размыто.

Она была дома и ходила по голубоватому кафелю, когда, резко опрокинув голову, попалась на едва заметный крючок в движении. Оставив следы на испугавшемся теле, крючок, было, задвигался вдоль позвоночника, но сила оставила его. Твердь её копчика остановила его, она пыталась, было, удержаться, но в момент потеряла видимость. Было едва видно, как распределяются равномерные синяки, как неестественно и прекрасно тело. Да и это было видно совсем едва.

Размыто не было лишь одно: