Литература

Холодный ветер дул с запада на восток, разбрасывая за собой пригоршни пожелтевших листьев, как причудливый шлейф, тянувшийся вперемешку с еловыми ветками вслед унылой процессии. На западе, солнце совсем скрылось в свинцово-блеклых тучах, точно помня о забвении этого дня и часа, боясь потревожить царившую тишину, нарушаемую лишь только легким дуновением и топотом множества ног. Вскоре невидимый закат совсем перешел в синеватую мглу из холодного моросящего дождя и желто-грязного листопада. Я промок до нитки и чувствовал себя как никогда разбитым. В голове все время крутилось ее имя. Я никак не мог избавиться от навязчивой мысли, что она вот-вот проснется и пожелает мне доброго утра. Тогда, вероятно все будет по-прежнему…

Когда мы, наконец, остановились, ветер перестал задувать под плащ и перешел на легкий ласковый шепот. Листья опустились на землю, словно вышли из транса, даже дождь перестал лить как из ведра, и вокруг расползлась звенящая чуждая людям тишина. Я понял, что мы пришли.

…Прощаясь, я вспомнил темный туннель. В нем была пустота, сравнимая лишь с душевными болями, которыми я мучаюсь и по сей день. Моя жизнь и мое сердце зависли там по середине не в силах двинуться ни туда, ни сюда. И сердце пульсировало болью и надеждой исторгая клубы яркого слепящего света, разливавшихся алыми бутонами и навеки вечные застрявшие в памяти моих зрачков. И оттуда меня вытащила ты, сидящая днями и ночами у больничной койки, меняющая утки и свои улыбку по первому зову природы, ласковое и нежное создание… О, Господи, что же тогда пошло не так?

Что заставляет людей, поднявшихся на самую высокую вершину мира, кидаться в омут вниз головой? Я видел твои синие глаза, блестевшие свежезамороженным льдом, твою горькую холодную улыбку, шептавшие слова прощания, твои побледневшие руки, закрывающие за собой дверь… Я видел как ты ушла от меня – из моей жизни. Но не переставал любить. Я пробовал резать вены и кидаться под грузовики, пробовал толстую веревку и отравляющий газ, но темный туннель не спешил принимать меня в свое лоно обратно. Я не верил больше в чудо, ч знал, что придется начать забывать.

Когда закапывали гроб, я вообще ни о чем не думал. Острый расплавленный гвоздь вошел в мою голову, напоминающую сейчас огромную опухоль, истончающую непрерывную боль. Лоб покрылся испариной, мне стало жарко, но я не мог пошевелить и рукой. Внезапное оцепенение одолело меня и мысли снова начали набирать обороты. Я даже несчастным себя не чувствовал, лишь горькая безнадежность давала о себе знать, выползая из дальних уголков сознания. Чужие лица говорили со мной, но дождь размыл их очертания и заглушил их слова. Тучи из расплавленного свинца проплывали прямо над головой, едва не задевая мои поседевшие волосы. Я слышал лишь раскаты невидимого грома и жуткий скрежет лопаты, бьющей в немой тоске по песку. Наверное ноги все таки подкосились И я упал, потому что в следующие мгновения чьи-то сильные руки держали меня, повернув лицо навстречу уходящему солнцу. И в последних бликах яркой звезды, я вспоминал ее лицо, ее ласковые руки и нежный голос, - все медленно и неудержимо убегало из моей памяти, превращаясь в пыль и прах… И как беззвучное прощанье, горько-сладким тленом на моих губах застыло ее имя.