Литература

-Мария Сергеевна? - спросил я.

Дверь приоткрылась шире, и в проёме показалось обеспокоенное женское лицо.

-Да, - испуганно подтвердила она. - Чего хотели?

Я постарался всем своим видом изобразить добродушие и благие намерения.

-Вы на квартиру не пускаете?

Женщина была удивлена.

-На квартиру?.. - переспросила она.

Ей было лет тридцать пять, может больше. В глазах ещё читалась не до конца ушедшая молодость. Отголоски симпатичности значились на лице. Но в целом вид её был поношенным.

-Даже не знаю… - растерянно смотрела она на меня. - У нас и места-то особенно нет.

-Да мне много места и не надо. Я на работе всё время буду. Было бы где голову приложить.

Женщина пребывала в нерешительности.

-Да и дочери у меня… Беспокоить вас наверное будут.

-Я не привередливый, - улыбнулся я. - Угол найдётся - и хорошо. Да и вам дополнительные деньги.

Похоже, этот аргумент оказался решающим. По лицу Марии Сергеевны я понял, что она склоняется к положительному решению.

-Я ведь не знаю, сколько сейчас берут, - сказала она, пытаясь отыскать какие-то последние доводы для отказа.

Но я чувствовал, что инициатива на моей стороне.

-Пятьсот рублей нормально будет? - спросил я.

-Пятьсот… - повторила она.

Пятьсот было нормально, я это знал наверняка. Здесь брали и меньше.

-Ну ладно, - чуть подумав, кивнула она. - Человек вы вроде приличный, можно вас пустить.

Согласие своё она подтвердила корявой улыбкой.

Дом, в котором жила Мария Сергеевна, располагался на краю посёлка. Был он тёмным, ветхим и слегка покосившимся. Шифер на крыше отсутствовал как минимум наполовину, отчего казалось, будто её обстреляли картечью. Наличники на окнах прогнили, а вместо пары стёкол в окнах значились прямоугольные куски фанеры. Труба имела уклон градусов в тридцать.

Внутри дом оказался не лучше.

-Осторожнее вот здесь, - вела меня хозяйка. - Тут половица проваливается.

Я шёл за ней на ощупь. Было темно, вокруг висели верёвки с бельём, тяжёлый запах бил в ноздри.

-Вас как звать-то?

Мария Сергеевна открыла какую-то дверь, видимо в зал, потому что за ней моему взору открылась комната со столом, железной кроватью и старой радиолой в углу. Половину комнаты занимала печь.

-Алексеем, - отозвался я.

-Алёша, значит… Нравится мне имя Алёша. На заводе работать будете?

-Да, устраиваюсь вот.

-Берут?

-Берут. Медкомиссию только пройти. В течение недели выйду.

-Сейчас, вообще-то, всех берут. Дела на заводе идут неважно. Зарплаты маленькие.

-Ну, какие уж есть! - отозвался я. - Главное, чтоб платили.

Из вещей у меня была лишь небольшая сумка. Я поставил её у порога.

-Я вас в соседней комнате поселю, - сказала Мария Сергеевна. - Пойдёмте, посмотрим.

-Там дочери, - добавила она торопливо. - Вы не пугайтесь, они безобразные.

Я не успел открыть рот для вопроса. Мария Сергеевна толкнула дверь, и мы вошли внутрь.

На полу, в центре комнаты, сидели две девочки лет семи-восьми в одинаковых, застиранных чуть ли не до дыр синеватых сарафанчиках. Тут же валялись несколько кукол с отсутствующими конечностями. Девочки расчёсывали им оставшиеся волосы.

Предупреждённый хозяйкой, я ожидал увидеть в них что-то вопиющее, ужасное, но в первое мгновение не заметил ничего странного. Лишь когда девочки повернулись и испуганно-удивлённо посмотрели на меня, я заметил на их лицах пятна.

Я, однако, сумел не подать вида.

-Привет, девчонки! - кивнул я им весело. - Как дела?

Девочки дико засмущались, опустили головы и, не издав ни звука, продолжили теребить своих инвалидных кукол.

-Это дядя Алёша, - сказала им Мария Сергеевна. - Он будет жить у нас.

Девочки безмолвствовали.

-Это Лена, - показала хозяйка на одну из них. - А это Марина, - на другую. - Погодки они у меня. Лена во втором классе, а Марина в первом.

Я стал устраиваться. Девочек хозяйка из комнаты выпроводила и объясняла мне теперь нехитрые тонкости здешнего быта.

-Туалет во дворе, покажу ещё. Умывальник на кухне, возле печи. Отдельной комнаты я тебе предоставить не могу, - она перешла со мной на "ты", - здесь и девчонки ночевать будут. Ты здесь, а они на той кровати. Они вместе спят.

-А откуда это у них? - поинтересовался я, имея в виду пятна на лицах. - Болезнь какая?

-Нет, ожоги, - ответила Мария Сергеевна. - Мы горели два года назад. Жили тогда не здесь, на другом конце, дом хороший был. И сгорел как-то за ночь. Муж погиб у меня, а девчонок вытащили. Я тогда обходчицей работала, в ночную смену была.

-Короткое замыкание?

-Да какое замыкание! Заснул с сигаретой муженёк мой, да и всё. Пьяный был наверное.

Я пытался выражением лица изобразить сочувствие. Но хозяйка в нём не нуждалась.

-Ну и хрен с ним! - весело сказала она мне. - Я его всё равно не любила.

Весёлость, однако, была тягостной.

-Девчонок вот только жалко, - добавила она. - Вся жизнь у них насмарку. На улицу боятся выйти. В школу еле-еле ходят. Каждый день - в слезах. Дразнят их там. Я уж позволяю через день ходить. Ты на них внимания не обращай, они у меня забитые. Да глупые конечно. Младшая - совсем дура. Ссытся до сих пор.

Я лишь безмолвно кивал.

Дело шло к ночи. Хотелось есть. Попроситься на ужин к хозяйке я не рискнул - да они, похоже, поели до меня. У меня в сумке оставалось пол пачки печений, купленных ещё на вокзале в Самаре. Я быстренько умял их, разделся и лёг.

Спустя какое-то время в комнату пришла Мария Сергеевна.

-Здесь буду спать, - сказала она, застилая вторую кровать, что стояла в противоположном углу. - Боятся тебя девчонки. Как ни уговаривала, не хотят сюда идти. Ладно, пусть в зале.

Я отвернулся к стене, чтобы не смущать хозяйку. Она, открыв дверцу платяного шкафа, повозилась за ней, видимо переодеваясь, а потом улеглась.

-Не привыкла я на этой кровати… - бормотнула она, ворочаясь.

Я же был привыкшим ко всему. Вся жизнь прошла на квартирах и в переездах. Условия, в которых я оказался здесь, были далеко не самые худшие.

Через десять минут я уже спал безмятежным и крепким сном.

***

Следующим днём была суббота. Я на всякий случай сходил в поликлинику, но медкомиссию не прошёл. Выходной.

Объявление о наборе людей на местный завод я прочёл в бюро по трудоустройству одного из городков соседней области. Я тогда два месяца шабашил на одного сельского предпринимателя. Строили магазин. Деньги хозяин платил хорошие, но бригада наша оказалась состоящей сплошь из синяков-бухариков. Я этим делом никогда особо не увлекался, но оказавшись в соответствующей среде, как-то размяк, поддался влиянию и потихоньку пропил почти весь свой заработок. Способствовало этому и то, что хозяин щедро давал авансы. Мы тогда его за это хвалили, а сейчас я понимал, что делал он это зря.

Я позвонил на завод, поговорил с кем-то из отдела кадров, мне сказали приезжай, возьмём. Обещали устроить токарем. Причём их не смутило то, что соответствующей специальностью я не владел. Обучение на месте, заверили меня.

В дороге я сильно сомневался - не обломаться бы. К счастью никаких обломов не произошло. Видимо дела на заводе шли так плохо, что руководство было радо любому желающему. Заявление моё тут же подписали, трудовую книжку - с единственной записью "сторож", которым я был в течение двух месяцев в каком-то детском саду - забрали. Оставалось пройти медкомиссию.

Пройти я её мог не раньше понедельника.

Целых два дня делать было совершенно нечего. Я прошёлся по посёлку. Был он небольшим и грязным. В основном состоял из частных домов. Лишь несколько кирпичных зданий, почему-то четырёхэтажных, скучились с краю.

Бесцельно побродив по посёлку пару часов и исходив его вдоль и поперёк, я решил возвращаться на хату. Внутренний голос подсказывал, что с пустыми руками возвращаться нельзя.

Я зашёл в магазин и купил бутылку водки, коробку конфет и два мороженых. У дверей дома встретилась хозяйка. Она тоже возвращалась откуда-то.

-В магазин ходили? - спросил я её, помогая внести объёмистую сумку.

-Да, зашла, - кивнула она. - А так-то с работы иду.

-Вы где работаете?

-Торгую. На вокзале.

-На хозяина? Или сами?

-Сама, сама. Дай бог, сама пока. Мелочь всякая: тапки, трико, носки.

-Хорошо идут?

-Так себе. Еле-еле на жизнь хватает.

Мы вошли в дом.

-Мария Сергеевна! - сказал я, доставая бутылку. - Я вот тут подумал, что нам как-то отметить надо наше знакомство.

Реакция хозяйки оказалась в высшей степени положительной.

-А-а-а! - широко улыбнулась она. - Бутылочку заныкал… Ну правильно, надо отметить.

Она загремела на кухне посудой, собирая стол. Я зашёл в соседнюю комнату.

Лена с Мариной, сидя на кровати, играли в какую-то малопонятную игру, хватая друг друга за руки.

-Привет! - кивнул я им.

Увидев меня, они тут же стушевались. Я заметил, что они боятся смотреть мне в глаза и отводят лица в сторону.

-Какие оценки сегодня получили? - спросил я, заметив валявшиеся у стены портфели.

-Никакие, - ответила после долгой паузы старшая, Лена. Она на мгновение взглянула на меня, но тут же опустила глаза. - Сегодня меня не спрашивали.

-А Марину? - посмотрел я на младшую.

От моего вопроса девочка так засмущалась, что покраснела и заёрзала на месте. Не сказав ни слова, она лишь отрицательно затрясла головой.

-Ну и замечательно, - сказал я. - Я тоже не любил, когда меня к доске вызывали. Вот, угощайтесь, - я протянул им скрываемые за спиной упаковки с мороженым.

Упаковки были яркие, да и мороженое хорошее - эскимо. Девчонки, в каком-то странном остолбенении смотрели на них и не решались взять.

-Берите, берите, - приободрил я их. - Это вам.

Стремительно, словно воры, они выхватили мороженое из моих рук.

-Коричневое! - выдохнула удивлённо Марина. - Я такое никогда не ела.

-Надо же когда-то начинать, - улыбнулся я.

-Зря ты их балуешь, - донёсся до меня голос хозяйки. - Они этого не заслужили.

Очень странно чувствовал я себя рядом с ними. Смотреть на их лица было тяжело - безобразные пятна отталкивали, смущали, но ещё больше смущала их реакция. Я словно пытался подружиться с лесными волчатами. Всё так же не глядя на меня, молча, они ели мороженое и ждали, когда я уйду.

-Ну ладно, - сказал я и неожиданно для себя потрепал их по головам. - Не скучайте.

От моего движения они сжались и застыли, словно приготовились к побоям. Я убрал руки и вышел из комнаты.

За двадцать минут хозяйка умудрилась собрать весьма обильный стол. И первое, и второе, и салаты какие-то стояли на нём. Мы сели наконец. Я разлил по рюмкам водку.

-Может девчонок позовём? - предложил я. - Тоже наверное кушать хотят.

-Не надо, - отмахнулась Мария Сергеевна. - Они уже ели. И нечего им со взрослыми за одним столом сидеть.

С каждой новой рюмкой мы проникались друг к другу всё большей симпатией. Я рассказывал какие-то анекдоты, хозяйка от души смеялась. Разговаривали и о грустном - она рассказала о своём неудачном замужестве, я - о бесчисленных работах и населённых пунктах, в которых доводилось побывать.

-Музыки не хватает, да? - спросила она.

По-моему, и без музыки всё было неплохо, но я ответил утвердительно:

-Да, хорошо бы музыку.

-Да у меня ведь магнитофон есть! - встала она со стула. - Раздолбанный немного, но работает.

Она покопалась в ящиках шкафа и извлекла на свет божий древний магнитофон "Романтик". Крышка на кассетной деке отсутствовала, был он весь в царапинах и сколах. Но действительно оказался работающим. Мария Сергеевна зарядила в него не менее зачуханную кассету и снова уселась за стол. Из магнитофона донёсся голос Валерия Ободзинского. Как ни странно, он оказался очень даже под настроение.

-Мария Сергеевна! - осмелев, обратился я. - Может, потанцуем?

Хозяйка была польщена таким предложением. Мы вышли на середину комнаты, обнялись - причём весьма интимно - и неторопливыми шажками закружились вокруг своей оси. По окончании танца я поцеловал ей руку. Такая галантность окончательно развеяла в ней последние тени сомнения насчёт меня. За столом она сидела уже у меня на коленях. Я неторопливо поглаживал её мускулистую ногу.

Как и водится, пришлось бежать за второй. К этому времени стемнело и мне пришлось поплутать в поисках магазина. Он был успешно обнаружен, и пирушка наша продолжилась.

Кассета с Ободзинским крутилась в четвёртый раз. Танец сменялся танцем, я лапал хозяйку за грудь и ягодицы, она не сопротивлялась. Мы стали целоваться.

-Сегодня с тобой спать лягу! - с туманной улыбкой глядя мне в глаза, сказала Мария Сергеевна.

-Ложись! - бодро отозвался я, переходя на "ты". - Вдвоём-то веселее.

Гулянка закончилась поздней ночью. Маша - как я звал её теперь - прогнала дочерей в зал. Сонные, ничего не понимающие, они перебрались в соседнюю комнату и плюхнулись на кровать.

Весёлые и разнузданные, мы разделись догола и легли в постель.

Я был с женщиной в третий раз. Предыдущий, второй, состоялся почти четыре года назад. Я сильно сомневался, получится ли у меня что-нибудь, но водка заглушила рефлексию, и поэтому я действовал весьма уверенно и нахраписто. В общем и целом я показал себя молодцом. По крайней мере Маша осталась довольна.

На следующий день торговать она не пошла. С утра до вечера мы провалялись в постели. Девчонки заглядывали в комнату, спрашивая у матери про еду.

-Что найдёте, то и ешьте! - отмахнулась она от них.

Я встретился глазами с Леной. Мне стало неловко: мы, голые, лежим с её матерью в постели. Но к моему удивлению взгляд девочки оказался гораздо более тёплым, чем раньше. Даже мимолётную тень робкой улыбки увидел я на её губах.

***

В понедельник я успешно прошёл медкомиссию. Во вторник вышел на работу. Меня определили помощником токаря к мужичку пенсионного возраста, который откликался на имя Сеня. Сеня был положительным бабаем - общий язык мы с ним нашли быстро. В помощниках мне предстояло ходить месяц. Я опасался, что это слишком короткий срок, чтобы освоить специальность, но на второй день работы понял, что срок непомерно раздут. Через два дня я уже вполне качественно вытачивал все детали, положенные для производства токарю.

-Нормально! - кивал Сеня, наблюдая за моей работой.

Однако работы было мало. В день мы трудились от силы часа четыре, остальное время просиживали в курилке. Часто нас просто отпускали в обед.

Возвращаясь в один из таких дней домой, я проходил мимо местной школы и у забора увидел хозяйских дочерей - Лену и Марину. Какой-то пацанёнок кидал в них камни и кричал безобразно-матерные выражения. Они касались их внешности.

Подбежав к пацану, я схватил его за шиворот и прижал лицом к пружинящим сплетениям проволочного забора. В груди кипело бешенство.

-Что за дела?! - заорал я. - Тебе башку отвинтить, щенок паршивый?!

Реакция пацана была весьма наглой.

-Ну-ка отпусти! - зло и спокойно ответил он. - Они первые начали.

-Первые? - выдохнул я. - Ты охренел что ли?

Прищурив глаза, пацан смотрел вдаль. Я не знал, что с ним делать. Читать нотации я не умел. Похоже, он почувствовал мою неуверенность.

-Ещё раз, - тряс я его, - я увижу, как ты издеваешься над девчонками, я с тобой не знай что сделаю.

"Не знай что" было особенно неуместным выражением. Пацан усмехнулся на мои слова.

-Ладно, ладно - закивал он, всё так же нагло.

-Ты понял меня или нет? - тряхнул я его ещё раз.

-Понял, - отозвался он.

Я смотрел на него и видел, что ни хрена он ничего не понял. И даже не хочет понимать. "А кого мне бояться?" - мелькнуло вдруг в голове. Новая волна ярости стремительно накатила на меня и сопротивляться ей не было сил. Я развернул пацана лицом и со всей дури врезал ему кулаком в живот.

-А-а-а!!! - выдохнул он.

-Что, нравится? - нагнувшись, шепнул я ему в ухо. - А дальше ещё лучше будет! Хоть одно слово им скажешь - башку отвинчу! Понял?

-Понял, - прохрипел он, и теперь я видел, что он действительно меня понял.

Несколько испуганных школьников смотрели на меня из-за забора.

-Кто этих девочек обидит, - сказал я им, - всех поубиваю.

Потом я обнял Лену с Мариной за плечи и повёл их домой. Я чувствовал, что они гордятся мной сейчас. Мне, однако, было не по себе. Проклюнулись угрызения совести. Эх ты, говорил мне внутренний голос, ребёнка избил. А ведь можно было и как-то иначе всё решить.

"Нельзя, - ответил я твёрдо, отмахиваясь от всех угрызений. - Раз он не понимает элементарных вещей, значит надо учить. Теперь будет знать, что и почём в этой жизни".

-Дядя Алёша, а он каждый день нас обижает, - смотрела на меня снизу вверх Марина.

-И другие тоже! - добавила Лена.

-Теперь не будут, - сказал я им. - А если кто попробует, сразу мне говорите.

Мы шли по залитой грязью улице. Приходилось делать виражи, чтобы обойти лужи. Девчонки держали меня за руки.

-Они нас безобразными называют, - продолжала жаловаться Марина. - Уродинами.

-Э-э, да что они понимают! - отвечал я. - Живут на краю света, в богом забытой дыре и ничего не знают, что в мире делается. А в мире сейчас безобразные девушки как раз самые модные. И в фильмах их все снимают, и в журналах фотографируют.

-Что, на самом деле? - спросила Лена, причём так серьёзно, что по спине моей пробежал холодок.

-Конечно! - кивнул я. - Я же везде бывал, всё видел. Было время, когда только красивых сниматься брали, но сейчас всё наоборот. Безобразные девочки снова в моде! Только их снимают, только им деньги платят.

-Что, совсем-совсем безобразные? - удивлённо смотрела на меня Лена. - Прям как мы?

-Да ещё страшнее! Вы по меркам шоу-бизнеса самые настоящие красавицы. Вот вырастите, моделями станете. Знаете, сколько модели денег зарабатывают?

-Сколько? - спросила Марина.

-Миллионы! И все их уважают, все им руки целуют. А вы печалитесь, что некрасивые… Вы радоваться этому должны! Я вам просто завидую. Потому что знаю, какой успех вас ждёт и какие деньги вы будете загребать. В безобразных девочках - вся привлекательность.

В тот вечер я делал с ними уроки. Знаний моих вполне хватило на все предметы, даже на английский язык. Я помогал им делать упражнения, задачи, решал примеры и неожиданно обнаружил в себе педагогические задатки.

-Вот смотри, - говорил я Лене, - первая бригада строителей за час уложила…

Лена была сообразительной. Ей даже подсказывать особо не приходилось. Мне показалось, что она ждала моего объяснения лишь как очередного знака внимания.

С Мариной дело шло тяжелее. Она лишь пожимала плечами и ковырялась в носу. Я сделал за неё все задания и заставил переписать в тетрадь. Она сделала это с огромным количеством ошибок.

-Дядя Алёша, - спросила меня Лена, - а вы с мамой поженитесь?

Вопрос поставил меня в тупик. Жениться на её матери я разумеется не собирался. Но говорить об этом девчонкам было бы неправильно.

-Это не от меня зависит, - ответил я уклончиво.

-От мамы?

-И от неё вряд ли.

-От чего же?

Я подбирал нужные слова.

-От обстоятельств.

-От обстоятельств… - разочарованно и не по-детски серьёзно произнесла она.

-Просто мы ещё слишком мало знаем друг друга, чтобы принимать такие решения.

-А я хочу папу! - сказала вдруг Марина, но тут же засмущалась меня, а ещё больше сестру. - Лена смотрела на неё необычайно сурово, с какой-то странной тоской на изуродованном лице.

Раздался звук открываемой двери и через мгновение на пороге, с сумками в руках, показалась хозяйка. Была она явно не в настроении, а увидев нас вместе за столом, как-то нехорошо этому удивилась.

-Вот они где, - сказала она, недружелюбно на нас посматривая, словно ревнуя меня к дочерям. - Милая семейка. Папаша и дочки.

Я не понимал причину её недовольства.

-Как дела у тебя? - спросил, чтобы сменить тему. - Что-то ты неважно выглядишь.

-Неважно! - завелась она вдруг. - А ты постой весь день на ветру, потаскай сумки, и посмотрю я, как ты будешь выглядеть.

Я попытался помочь ей закинуть сумки на печь. Маша раздражённо оттолкнула меня.

-Отойди на фиг. Помощник херов.

Я был неприятно удивлён её реакцией. Мария Сергеевна с каждой минутой заводилась всё сильнее.

-А полы-то вы не мыли что ли? - обнаружила она вдруг под ногами сор. - А? - сверкая глазами, возвышалась она над дочерьми.

Девочки пришибленно молчали.

-Чё молчишь? - дала она подзатыльник Лене. - Я тебе что говорила? К моему приходу полы намыть!

-Они не успели, - заступился я за девочек. - Мы уроки делали.

-Ах, вы уроки делали! А полы я за вас мыть должна?!

Она схватила дочерей за волосы. Девочки завизжали.

-Я весь день как проклятая пашу, - орала хозяйка, - а они прохлаждаются здесь! Сидят, улыбаются. Уроки у них!

Я оттащил её в сторону.

-Маша! - держал я её за руки. - Что с тобой?

От моего вопроса и пристального взгляда, которым я пытался образумить её, у хозяйки началась настоящая истерика.

-Пошёл на хер! - срываясь на визг, завопила она.

Потом, оттолкнув меня, схватила полотенце и стала лупить им дочерей. Лена тотчас же забралась на печь и спряталась там, забившись в угол. А вот с Мариной стало происходить что-то странное.

-А-а-а-а-а!!! - упав на пол, закричала она и затряслась какой-то нехорошей дрожью. Мать, не взирая на это, продолжала бить её.

Я схватил хозяйку и оттащил её в соседнюю комнату. Она вырывалась, царапала меня ногтями и визжала. Лишь после того, как я посадил её на стул и хорошенько встряхнул, она как-то обмякла и немного успокоилась. По крайней мере перестала вопить. Закрыв глаза ладонями, Маша заплакала.

Марина продолжала кататься по полу. Я поднял её и перенёс на кровать.

-Лена! - метнул я взгляд на прятавшуюся на печи девочку. - Что с ней делать? Может "скорую" вызвать?

-Не надо, - отозвалась она. - Сейчас пройдёт.

Вскоре Марина действительно перестала кричать. Лишь болезненно всхлипывала.

Всё произошедшее произвело на меня весьма удручающее впечатление. На душе было тяжело. Мне не хотелось оставаться сейчас в помещении. Убедившись, что Марине лучше, я захватил сигареты и стал одеваться.

-Я пройдусь, - кивнул я Лене. - Подышу воздухом. Может, мать успокоится за это время.

Лена мне не ответила.

На воздухе я закурил и бесцельно побрёл вдоль по улице. Что-то очень нехорошее ощущал я в окружающей меня реальности. Какой-то надлом, отторжение к этому месту, к этой работе, к этим людям.

-Да ничего, ничего, - говорил я сам себе. - Что ты как баба. Нельзя всё так близко к сердцу принимать. Везде такое бывает, в каждой семье.

Самоуспокоение действовало слабо.

Вернувшись через час на квартиру, я обнаружил хозяйку сидящей за столом. На столе стояла распечатанная и наполовину опорожненная бутылка дешёвой настойки. Ещё одна - пустая - валялась под столом.

-Садись! - выпученными, бессмысленно-презрительными глазами смотрела она на меня. - Пить будешь?

Язык её заплетался. Голова не держалась на плечах. Она была красной и злой.

-Нет, спасибо, - отозвался я.

И, чуть подумав, присел на соседний табурет.

Я сделал это зря. Мне надо было уйти в свою комнату, раздеться и лечь. Слабым, пьющим людям нельзя делать шаг навстречу. Но я дал Марии повод для колючего и идиотского разговора.

-Чё, не нравлюсь? - уставилась она на меня тем болезненно-пытливым взглядом, которым смотрят алкоголики.

-Да, не нравишься, - не отводя глаз, ответил я.

Мария Сергеевна опустила голову и презрительно усмехнулась.

-Гордый значит, - бормотнула она. - Не такая тебе нужна… Думал, я правильная, а я оказывается сука дешёвая. А, так ведь?

-Ничего я не думал, - я был раздражён и её тоном и её словами.

Особенно неприятным во всём этом было то, что она воспринимала меня уже не как какого-то чужого мужика, пущенного на постой, а как неотъемлемый, нерушимый элемент своей жизни. Словно я каким-то образом принадлежал ей, и это ощущение вызывало во мне крайнее отторжение и к ней, и ко всему, что было с ней связано.

-Я вообще о тебе не думаю, - продолжал я. - Я приехал сюда работать, жизнь новую начинать, и ты мне на фиг не нужна. Без тебя раньше жил, без тебя и впредь проживу.

Я вдруг понял, что говорю в том же стиле, что и она. Словно я действительно оброс некими нитями, что связывали меня с ней. Меня это разозлило.

-Ну правильно, мы ведь вам не чета, - с той же презрительной улыбкой вещала хозяйка. - Вы ведь чистенький, грамотный, а мы кто? Мы голь перекатная. Мразь подзаборная…

Боже мой, подумал я, что она несёт!

Мария Сергеевна налила себе ещё одну рюмку настойки и залпом выпила.

Мне хотелось встать и уйти, но почему-то я опять не сделал это. Хозяйка снова заговорила, неся какую-то несусветную чушь, а я сидел, морщился, воротил голову, но всё же слушал, слушал. Слушал, пока она не вылакала содержимое бутылки и, сморившись, уткнулась лицом в стол.

Я схватил её за руки и поволок к кровати. Закинул на не застеленную постель, потом присел к окну, открыл форточку и закурил.

Сигарета подходила к концу, когда дверь приоткрылась и в комнату проскользнула Марина. Доковыляв до меня, она повисла у меня на руках.

-Папа! - услышал я её голос. - Я спать не могу.

Она плакала. Я вздрогнул от слова "папа" и посмотрел на неё таким удивлённым взглядом, что увидевший меня в эти секунды, наверняка подумал бы, что со мной что-то неладное. Но меня никто не видел. Марина забралась ко мне на колени и обвила меня руками.

-Со мной всегда так, - бормотала девочка, - когда она орёт на меня.

-Ну ничего, ничего, - неожиданно для себя погладил я её по спине. - Всё прошло. Может, тебе лекарства какие дать?

-У нас и нет никаких.

В комнату вышла Лена.

-Пап, а ты купишь мне лосины? - отодвигая сестру, уселась она на свободную ногу. - У нас все девчонки в лосинах ходят, одна я как дурочка в чулках. К тому же они рваные.

Я смотрел на неё уже не удивлённо, а испуганно.

-Конечно, Лена! - отозвался я. - Куплю тебе самые лучшие лосины. Все тебе завидовать будут.

-Пап, а мне купишь? - спросила Марина. - Я ещё юбку хочу. Я видела в магазине - джинсовая, красивая такая.

-Обязательно! - кивал я. - Считай, что она твоя.

-И велосипед хочется, пап! - прижавшись к моей груди, шептала Лена.

-Будет велосипед, - ответил я. - Даже два. Каждой по велосипеду.

-Ты только не бросай нас! - они теребили мою рубашку.

-Что вы?! - возмутился я. - Разве могу я бросить своих дочек?

***

Было четыре часа утра, я подходил к железнодорожной станции. Наскоро собранные вещи болтались в сумке. Вроде бы я забрал всё.

-Гады! - бормотал я. - Изверги рода человеческого! Разве я за этим сюда приехал? За страданием? За любовью? За нежностью? Я работать хотел, жить по-человечески. Обыкновенно жить. Купить телевизор и видеомагнитофон. Просто жить хотел! А вы…

На станции я купил билет на первый проходящий поезд. Он шёл на Пермь. Пустынный, обшарпанный вокзальчик с окошком билетной кассы и слабым желтоватым освещением - я был ужасно рад встретить его снова. Я видел их много - в разных городах, в разные периоды своей жизни и понимал сейчас, что они, эти вокзалы, были единственным местом, которое по-настоящему радовало меня.

Я жалел о трудовой книжке.

-А, ладно! - мысленно махнул я рукой. - Новую заведу. Это не проблема.

Около половины шестого подъехал поезд. Стоянка две минуты. Я бежал вдоль вагонов, отыскивая нужный, и бормотал в такт останавливающимся колёсам:

-Любви они захотели! Нежности! Какая вам нежность, какая любовь, недоделанные?!

Нужный вагон был найден. Я протянул заспанной проводнице билет и прошёл на своё место.

-Неужели вы думаете, что во мне есть нежность?